Годунов в кругу родни - Анна Феликсовна Литвина

class="p1">Ср.: «…и мужа ее Дмитрея не стало, и во 114-м [1606] году те села и деревни и пустоши в записных вотчинных книгах записаны за вдовою за Стефанидою боярина за Дмитреевскою женою Ивановича Годунова» [АСЗ, IV: 438–439 [№ 527]].

91

Образ св. Стефаниды есть на более раннем объекте — плащанице, вышедшей из мастерской Агриппины Годуновой, там, где в числе прочих святых, по мнению Н. А. Маясовой, изображены небесные покровители родителей Бориса и Ирины Годуновых, св. Феодор (по-видимому, патрон их отца, Федора Кривого, см. подробнее гл. II, с. 65, примеч. 26 в настоящем издании) и мученица Стефанида, тезоименитая их матери Стефаниде Ивановне (в монашестве Снандулии) [Костромской Ипатьевский монастырь, 1913: 73–74; Маясова, 1984: 36] (ср.: Покровский, 1909: 19; Соколов, 1890: 45).

92

В самом деле, вопреки соображению, высказанному Н. А. Маясовой [1984: 53 [примеч. 16]], фраза из надписи на Евангелии 1605 г. «… за свое здравье и за свою жену Матрену, а Богъ по душу сошлетъ по своеи душе и по своихъ родителѣхъ вѣчно благъ» не только не является аргументом в пользу того, что Матрона уже скончалась, но, напротив, свидетельствует о том, что она, как и ее муж, на момент составления текста была жива. Оба они фигурируют в конструкциях, вводимых предлогом «за», акцентирующих моление заздравное и противопоставленных конструкциям с предлогом «по», которые вводят тему моления за умерших. Еще нагляднее это противопоставление видно в приведенной выше записи на Псалтири из Чудова монастыря, где вкладчик призывает сейчас творить молитву за себя и за жену Матрону, а на случай смерти — по себе и по жене Матроне: «…болярин Дмитрей Иванович Годунов за свое здравие и за жену свою Матрону. А Богъ по душю сошлет, ино по своей душе и по жене своей Матроне и по своих детех и по своих родителех в вечный поминок» [Тихомиров, 2003: 572 [№ 102]]. Сходным образом был устроен и текст на плащанице 1604 г. [Островский, 1870: 100–101 [Е № 1]]. Правда, вклады Дмитрия Ивановича нередко сопровождаются надписями иного типа, где умершие и живые друг другу никак не противопоставлены, но в них нет никаких имен, кроме имен царских и имени самого вкладчика в инициальной части. Так устроены, в частности, надписи на водосвятных чашах и на многих произведениях лицевого шитья. Приведем здесь надписи на чашах, более раннюю и более позднюю: «Божиею милослю царь и великш князь Иванъ Васильевичь, государь всея Руст. Далъ аю чару выпацкой монастырь бояринъ Дмитрей Ивановичь Годуновъ по себе и по своей жене и по своихъ родителехъ ввечный поминокъ» [Макарий Миролюбов, 1861: 237; Костромской Ипатьевский монастырь, 1913: 62]; «Лета 1594, при государе царе и великомъ князе бедоре Ивановиче всея Руси и при его благоверной царице и великой княгине Ирине, далъ аю чару на святую воду въ домъ живоначальные Троицы выпацкой монастырь боляринъ Дмитрш Ивановичь Годуновъ по отце своемъ и по матери и по себе и по своихъ женахъ и по детехъ и по всехъ родителехъ своихъ ввечный поминокъ» [Макарий Миролюбов, 1861: 233–234; Костромской Ипатьевский монастырь, 1913: 62] (ср.: Покровский, 1909: ил. V; Маясова, 1984: 53). Единственное заключение, которое можно вывести из этих последних текстов, состоит в том, что к 1594 г. Дмитрий Иванович уже был женат по меньшей мере дважды, что, впрочем, и без того не вызывает сомнений. Отсутствие личных женских имен в процитированных текстах не дает возможности для более конкретного их соотнесения с представительницами семьи Годунова.

93

«Того же 138-го [1630] году апреля в 26-й день по князе Федоре Борисовиче Татеве дали вкладу дядя ево боярин князь Борис Михайлович Лыков да брат ево князь Иван Борисович Татев денег 100 рублев да 7 коней…» [Рыбаков, 1987: 77 [л. 267]]; «138-го [1630] году княгиня ж Марья Михайловна дала вкладу по детех своих по князе Сергее Борисовиче вотчину его в Стародубе Ряполовоском сельцо Павловское з деревнями и с пустошьми 2116 чети» [Рыбаков, 1987: 77 [л. 267]].

94

«Дала в домъ Пречистые Богородицы и великыхъ страстотерпцевъ Христовыхъ Бориса и Глѣба князя Ондрѣева княини Ивановича Хворостинина Княгини Гликърья Васильевна, да сынъ еѣ князь Иванъ Ондрѣевичь по Отцѣ Своемъ по князе Ондрѣе Ивановиче.» [Титов, 1881: 9]; «Марта въ 10 день, кормъ кормити по князь Андреевѣ Ивановича Хворостинина княгинѣ Еленѣ, во инокиняхъ Галасiи, до по сынѣ ея по князь Иванѣ Андреевич, во иноцѣхъ Ионе.» [Вахрамеев, 1896: 27]. Об этих двух эпизодах см. подробнее: Литвина & Успенский, 2018: 248–249, 263–264; Литвина & Успенский, 2021а: 101–110.

95

О том, что княгиня Мстиславская (урожденная Темкина-Ростовская) в своей мирской жизни носила оба этих имени, вскользь упоминал еще Д. Ф. Кобеко [1901: 378]. Опубликованные с тех пор новые данные (вкупе со сведениями, хорошо известными и прежде) не оставляют в этом ни малейших сомнений.

96

Из множества примеров подобного рода упомянем лишь два — случай Федора / Епифания Телятевского (ум. 1645) и Дмитрия / Космы Пожарского. Первый дарит в Кириллов Белозерский монастырь драгоценный образ св. Епифания Кипрского [Шаблова, 2012: 378 [примеч. 278]], а после смерти князя в 1645 г. на его пожертвования здесь возводится больничная церковь, посвященная этому святому (ср.: Литвина & Успенский, 2020 г). Другой же, знаменитый Дмитрий / Косма Пожарский, в числе прочих вкладов в Макариев Желтоводский монастырь дает икону, на лицевой стороне которой изображен св. Димитрий Солунский, а на оборотной — св. Косма Бессеребренник [Эскин, 2000: 144]. Двуименность того и другого надежно зафиксирована в письменных источниках.

97

Ср. еще одно упоминание князя Татева, о котором мы говорили выше (примеч. 15 на с. 118), где оба его имени фигурируют рядом: «138-го [1630] году июня в 5 день дала вкладу княгиня Марья Михайловна Татева по сыне своем князе Сергие, прозвище Иване, Борисовиче Татеве аргамак бур лыс десяти лет…» [Рыбаков, 1987: 77 [л. 267]].

98

Приведем здесь пару поминальных записей, связанные с женщинами, обладательницами двух христианских имен в миру, где их поминовение со всей определенностью соотносится с днем празднования их небесной тезке по крестильному имени. Так, в Синодике Новодевичьего монастыря имеется запись о поминовении Елены, дочери князя Михаила Кубенского, причем поминать ее следует по