Рысюхин, что ты пил?! (СИ) - Котус

месяц уже можно будет пригласить вас на репетицию — познакомить исполнителей с автором.

— Ой, да какой из меня автор — соавтор разве что. Тут ещё работы непочатый край!

— Початый, Юра, ещё как початый! Осталась, считай, доводка и шлифовка, а это просто ремесло, ничего большего. Вот создать основу для этой самой доводки — это уже акт творения, пусть и в малом, так что — не прибедняйтесь.

После ещё нескольких минут обмена любезностями, что становилось уже дежурным действом в нашем с профессором общении, мы ещё обсудили перспективы использования «Кошек», а затем перешли к работе над «Надеждой». Правда, я предупредил профессора о новых правилах прохода на изнанку в моей академии, и он завёл будильник, так как мы, увлёкшись работой, за временем следить забывали. Спохватившись, заодно передал профессору данные своего мобилета для оперативной связи, если оба будем на лицевой стороне мира.

Механизм не подвёл, я спокойно добрался до общежития без четверти восемь и ещё несколько минут пообщался с Надеждой Петровной, рассказав её, что работа над новой песней в самом разгаре, и что эта песня ей обязательно понравится. На том и отправился к себе.

[1] Случай, которому автор лично был свидетелем в детстве.

[2] Текст — Уильям Джей Смит в переводе Бориса Заходера, музыка — Евгений Хавтан. Наиболее известное исполнение — группа «Браво» с Жанной Агузаровой.

Глава 16

Занятия потянулись своим чередом, времени на личные дела оставалось всё меньше и меньше.

Я за первую неделю дважды выходил на лицо, чтобы позвонить бабушке и один раз — чтобы отправить бандероль с фотографиями с награждения и копиями наградных документов. Также поговорил и с управляющим, которого заранее через бабулю попросил быть в определённое время у аппарата. К сожалению, связь получалась односторонняя: с домашнего телефона позвонить на карманный было невозможно, или телефонистка в Смолевичах не знала, как это сделать. В любом случае, для разговора требовалось выйти на лицевую сторону мира, так что большую часть времени дорогущий аппарат лежал мёртвым грузом. Нет, я, конечно, взял контакты у тех студентов своей группы, кто имел подобное устройство, но смысла звонить пока не было, поскольку большую часть времени находились если не в прямой видимости друг от друга, то на таком расстоянии, что быстрее дойти, чем дозвониться. Ну, или, как дед сказал, пользование мобилетом просто ещё не вошло у нас в привычку.

При разговоре с управляющим я сделал ему заказ на спиртное на адрес могилёвской лаборатории, где добавил несколько позиций для себя — заказывать на свой адрес в общежитии счёл слишком большой наглостью, да и бабуля бы не одобрила. В лаборатории, кстати, я также побывал — вызвали по телефону через администрацию на срочный анализ. Точнее, анализов было два: сперва спешный, следователь аж приплясывал под дверью лаборатории, качественный, на наличие определённых веществ, а потом, когда заказчик убежал с черновиком отчёта — уже и количественный. Опять пришлось старательно не думать о происхождении образцов, но на этот раз, слава Рысюхе и огромное спасибо её же, фантомный вкус почти не ощущался.

Пока оформлял с двумя Светами черновики документов, пока относил их Мефодьевне, пока подписывал чистовые варианты первой экспертизы, которые нужны были «вот прямо сейчас» время незаметно перевалило за девять часов вечера. Однако Премудрый Пескарь заранее озаботился официальным документом на бланке Корпуса, который объяснял моё нарушение режима соображениями государственной необходимости. Кстати, Мефодьевна за срочную работу во внеурочное время потребовала с меня «ещё один свежий анекдот», явно ожидая чего-то такого же, на грани приличий, как и предыдущий. Дед подсказал историю про извиняющегося извозчика[1], Мефодьевна немного хохотнула — и всё. Но вот когда она нашла в черновике ошибку и я, исправляя её, машинально брякнул:

— Звиняйте, барышня… — смеялась искренне и довольно долго. Вот пойми этих женщин.

На входе на изнанку меня ждал лично Жабицкий. Дождавшись, пока я предъявлю полученные от Пескарского документы, он дал отмашку охране и те впустили меня внутрь. По дороге ротмистр решил поговорить, но разговор получился какой-то странный.

— И стоит оно того, чтобы аж в Могилёв мотаться?

— А куда деваться, если надо?

Жабицкий хмыкнул.

— Можно и здесь, у меня свои «экспертизы» сдавать. — Он как-то странно выделил голосом предпоследнее слово.

— Может быть… Если организовать доставку образцов… Хотя — нет, не выйдет. Мне ещё консультации коллег порой требуются, да и оформление документов, без Светланы Мефодьевны я вряд ли справлюсь. Отправлять черновики, потом подписывать финальные вариант… Суеты много, а езды не меньше. Нет, не стоит оно того.

— Да было б там что оформлять, в вольной форме, на имя начальника отдела.

— Ну, что вы! Там целая пачка, начиная от приёмки образцов и до итогового акта регистрации протоколов. И везде свои правила! Где-то инициалы перед фамилией ставятся, где-то — после.

— Ну-ну, продолжай и дальше кататься, если не лень. Но помни, что лучше дружить с теми, кто рядом.

«Дед, а, дед? О чём он вообще?»

«Да кто ж его знает? Хотя… Есть один вариант, но он тебе не понравится».

«Не тяни!»

«Кажется, он решил, что ты просто информатор, в просторечии — „стукач“, а должность эксперта — легенда, объясняющая визиты в жандармерию».

«Как он мог⁈»

«Да запросто. Документы читал не внимательно, прикинул, что эксперт — это как минимум человек, имеющий образование и опыт, а откуда они у тебя? Посмотреть, что дело в дарованной богиней способности уже не осилил, или в его экземпляре дела этого нет».

«И что теперь делать?»

«А что тут сделаешь? Если будет приставать — пожаловаться Мурлыкину, чтобы тот объяснил этой жабе что к чему. А нет — так нет».

К Лебединскому попасть возможность появилась только в выходной, причём даже не в первый. Однако, поговорив по телефону, решили, что в личной встрече пока особой необходимости нет, работа над «Надеждой» продолжается, но послушать не получится — это нужно ехать на общую репетицию или ждать пробную запись. «Люди и кошки» тоже пошли в работу, но от студентов ждать скорого результата не приходилось. Таким образом, на выходных я отсыпался, делал уроки (опять, как в школе) и общался с одногруппниками, но в меру и без выпивки.

Вопреки предсказаниям деда специальные дисциплины начались почти сразу, со второй недели. Правда, не по специальности, а по развитию Дара. На первом же теоретическом занятии по общей магии преподаватель обозначил отсутствие политесов, заявив:

— Каждый год, в каждом наборе обязательно находятся идиоты, которые хотят кого-то впечатлить и стараются к началу учёбы показать какие-то «достижения» в