Меж двух огней (СИ) - Анастасия Эр

— Ты правда ничего не видишь или дурой прикидываешься? Хотя нет, так правдоподобно даже у тебя не получилось бы. Но я ума не приложу, как можно не заметить, что он на тебя запал.

Я взяла ее за плечо и заставила отстраниться, чтобы видеть лицо. Потому что Челси явно меня разыгрывала.

— Да разуй ты глаза, Елизарова, — легко посоветовала Маша, как будто я не могла найти брусничные тянучки на витрине «Дворца-леденца», а они лежали прямо перед носом. — Верейский на тебя запал.

Эта абсурдная идея хлестнула меня по лицу. Я даже засмеялась:

— Это самая идиотская шутка, которую я слышала от тебя, Челси.

Я ожидала, что она тоже заржет, но Маша склонила голову набок и с толикой снисхождения в голосе продолжила:

— Я в таких вещах никогда не ошибаюсь, Елизарова, и ты об этом прекрасно знаешь. У него это на роже крупными буквами написано. Ты просто читать не умеешь. Или не хочешь.

Мне начала надоедать эта затянувшаяся и не очень смешная шутка.

— Не выдумывай, Челси. — До меня вдруг дошло, что именно ее беспокоит, и я вздохнула с облегчением. Ну какая же она все-таки дура, строит из себя всю такую равнодушную, а сама сходит с ума от ревности. — Я тебе клянусь, у меня с Никитой ничего нет. И никогда не было. Мы с ним ни разу не целовались, а это, между прочим, показатель, если речь идет о нем, — я хихикнула. — Ну не захотел Ник сегодня трахаться, ты расстроена, но это не означает, что…

— Да мне насра-а-ать, — перебила она, закатив глаза и по-дурацки оттопырив губу. — Я просто терпеть не могу, когда я права, а мне не верят. А потом вы еще удивляетесь, почему все язык в жопу засунули и молчат в тряпку про Кирсанова и его скорбную кончину. Да вы на себя-то гляньте. Все меня отмороженной считают, но я никогда не стыдилась признаться, что мне плохо, больно, паршиво, или что я дура, или что мне хочется ебаться. А вы? Да ну вас.

Челси схватила потрепанную кофту с подоконника и двинулась мимо меня к выходу.

Я сцапала ее за руку и, добавив в голос всю свою уверенность — пусть я и знала, что эта уверенность надуманная, — сказала:

— Сама подумай. Он ведь выбрал тебя, он сделал это очень давно, и вы до сих пор вместе. Зачем ему кто-то еще, тем более я? Ну чем я могу его удивить? — я увидела, что она сдерживает улыбку. — Я тебе не вру, Челси. Как ты вообще до этого додумалась?

Маша поводила языком за щекой.

— Вообще, это я его выбрала.

По глазам я видела, что она мне не поверила.

Глава 26. Верейский

Никита, по пояс голый, стоял перед старым зеркалом в общей уборной. После полуночи тут никого не бывает.

Прежде чем взяться за бритву, Никита несколько раз сжал и разжал пальцы: он только что кончил, и в руках до сих пор ощущал небольшую слабость.

С Изабеллой он был не в первый раз, так что не чувствовал себя говном — типа встретил ее в коридоре во время дежурства, поставил на колени и просто дал отсосать. У нее вообще парень был вот уже два года, но это им не мешало ни в первый раз после пары по эликсирике в прошлом году, ни в один из последующих. Сама Стеблицкая говорила, что они, как старосты академии, просто обязаны иногда трахаться, иначе в Виридаре секса не будет. «Плохая примета» и все дела.

Изабелла любила его член и, судя по всему, собиралась баловаться с ним всю ночь, но у Никиты не было сегодня настроения. Поэтому он, подождав для порядка минут десять, сказал что-то стандартное типа «ты такая красивая, не могу больше ждать» и взялся за дело сам. Попробовал двинуть бедрами и, не услышав протеста, аккуратно — но достаточно грубо, чтобы суметь кончить — выебал ее в рот.

— Глотать будешь? — еле слышно выдохнул он, не убирая руку с ее затылка. Когда-то Маша вдолбила ему в голову, что не все это любят.

Изабелла чуть сжала его бедра, и Никита понял, что это означает «да».

— Надо почаще встречаться, — заметила она, вытирая рот и поднимаясь с колен.

Он улыбнулся:

— Встань в очередь, дорогая, у меня еще полкурса не выебано.

— Это потому что они страшные. Всех нормальных ты уже отымел и не по разу. Ну что-о? — воскликнула она в ответ на его укоризненный взгляд. — Я же староста, у меня все записано. — Изабелла сняла трусы, и Никита, прижав к стене, запустил пальцы между ее ног. Она отрывисто вздохнула, но не заткнулась: — Говорят, ты уже по малолеткам пошел?

— Что, так заметно? — он как обычно внимательно следил за лицом Изабеллы, пока пытался поймать нужное движение, чтобы потом повторить его сотню раз и заставить ее кончить. Вот это, кажется, подходящее. — Здесь или ниже?

— Чуть ниже.

— Вот так?

— Да. Заметно, дорогой. Кто с Чумаковой сосался пару недель назад перед трансформагией? Давно ты ей вставляешь?

— Да пару лет уже, — он запустил два пальца внутрь, смочив их, и вернул на место.

Никита размашисто задвигал рукой; спустя несколько минут Изабелла облизала губы и застонала, закусив пальцы, чтобы заглушить звук.

— И кто лучше — наши или она? — Стеблицкая, пытаясь отдышаться, чмокнула его в губы.

— Ну, она опытнее, — заржал Никита, помогая ей устоять на ногах. — Это как считается — лучше или хуже?

— Смотря как посмотреть, — засмеялась Изабелла. — Опыт-то с количеством приходит. Но без него неинтересно получается. Прямо патовая ситуация.

Она ушла, а Верейский скинул рубашку и взялся за бритье.

Вечерний разговор с Евой вытащил из него все силы.

Никита представлял, в каком она находится состоянии: как ей страшно за Исаева, муторно от неопределенности и паршиво из-за чувства вины.

Зная Еву, несложно было догадаться, что она винит в