Безжалостный епископ (ЛП) - Идэн Вероника

— Замечательно. Тогда ты можешь подать заявление в Оксфорд на год обучения за границей.

Напряжение за столом почти душит меня. К счастью, Дэмиен появляется под локтем миссис Бишоп, и она уходит, чтобы произнести свою речь. Коннор держит меня за руку, поглаживая костяшки пальцев.

К моменту окончания ужина у меня кружится голова. Я ускользаю в уборную, чтобы освежиться. Когда я выхожу, передо мной стоит мужчина с бейджем прессы.

— Могу я получить цитату? Вы сегодня здесь с сыном советника Бишопа.

Коннор материализуется на моей стороне, его рука лежит на моей спине. — Да. Какой у вас вопрос?

Репортер указывает фотографу на папоротник в горшке. — Политика, которую ваша мать поддерживала в прошлом году, урезала бюджет на образование в Риджвью. Как студенты, что вы думаете об этом?

— О, я читала об этом раньше. Я думаю…

— Эта политика была выдвинута мэром, — говорит Коннор, вежливо, но безучастно прерывая меня. Когда я ущипнула его за бок, он ловким маневром заставил меня позировать перед камерой вместе с ним. — Это все? Отлично. Пока.

Когда он ведет меня прочь, я упираюсь пятками и иду к кассе. У продавца перерыв, поэтому мы одни, отгороженные от толпы высокими декоративными растениями.

— Что с тобой сегодня? — требую я. — Ты не все мне рассказал. Скажи мне правду. Почему я вообще здесь? Не похоже, что я тебе нужна.

— Мне жаль. — Коннор целует меня, обнимая мое лицо. — Это необходимо и было труднее, чем я думал, играть свою роль и не дать тебе втянуться в эту смоляную яму. Это не твой мир. Я не должен был втягивать тебя в свое дерьмо. — Он прижимается лбом к моему, закрывая глаза. — Сегодня я не совсем я, а ты не совсем ты. Не думай обо мне так.

В его голосе слышна мольба. Он выглядит несчастным и не в духе. Давление сегодняшнего вечера оказало на него такое давление, что он вымотался от вопросов и общения с мамой. Весь вечер я наблюдала за тем, как он напрягался, как напрягалась его поза.

Сегодня он снова стал контролирующим, закрылся, когда все стало трудно, вместо того, чтобы быть обезоруживающим парнем, который отвозил меня в школу утром и извинялся, когда был неправ. Вместо того, кто пожелал мне сладких снов прошлой ночью.

Это Коннор с его твердой защитой, отказывающийся впустить меня обратно. Я думала, что мы продвинулись в понимании друг друга, что, возможно, он меняет свои взгляды к лучшему.

Эта среда, должно быть, токсична для него, потому что она превращает его в человека, которого я едва узнаю. Он снова этот чертов король шантажа.

Мне не нравится этот Коннор, но я сочувствую ему.

Я сегодня не совсем я, а ты не совсем ты.

Его бы здесь не было, если бы не строгие ожидания его мамы. Я хочу сделать все возможное, чтобы убрать выражение его лица, поэтому скольжу руками по лацканам его смокинга и притягиваю его к себе для очередного поцелуя.

Коннор берет мой рот с грубым звуком, прижимая меня к себе.

Поцелуй становится жарким, и он тянет меня в гардеробную, захлопывая за нами дверь, пока мы спотыкаемся в приглушенном свете, натыкаясь на пальто. Я сжимаю его плечи, а он хватает меня за попу, лаская ее через золотое платье, пока его язык проникает в мой рот.

Это тоже фальшивка? Неужели сегодня все было напоказ?

В последний раз, когда мы целовались, это было очень сильно. Я чувствую, как та же трепетная сдержанность рушится, когда Коннор поглощает мой рот.

Мне нужно знать, правда это или нет.

Потому что почему я лгу людям на улице, в то время как мы общаемся наедине? Это бессмысленно.

— Ты — лекарство от этого безумного циркового представления, в ловушку которого я попал на всю ночь, — прошептал он мне в губы.

У меня в груди появляется боль, но я выпрямляю позвоночник и кладу руки ему на грудь, чтобы удержать его от очередного поцелуя.

— Подожди. Я не собираюсь просто подыгрывать тебе и быть твоей тайной наедине, притворяясь при этом твоей фальшивой подружкой на публике. — Когда я опускаю его, Коннор смотрит на меня, его выражение лица трудно прочитать и я толкаю его в грудь. — Почему я должна угождать тебе, если ты просто используешь меня? Прошлая ночь была чем-то особенным или очередной игрой, которую ты будешь вести против меня?

— Против тебя? Что я делал… — С разочарованным вздохом он прерывается и закрывает рот рукой. Его серые глаза суровеют. Он отгораживается от меня, я чувствую это, достает свой телефон и достает одну из моих укрощенных фотографий, которые он висят у меня над головой. Костяшки его пальцев побелели, когда он схватил телефон. — Ты хочешь продолжать бросать мне вызов? Тогда шантаж. Я всегда держу свое слово. Если ты хочешь уйти, ты знаешь, что это значит.

Я складываю руки и не верю, что он захочет. — Сделай это. Это лучше, чем если бы ты использовал карту рычага, когда тебе не нравится то, что я говорю. Я человек, Коннор. Ты не можешь управлять мной, как шахматной фигурой.

Он ворчит себе под нос и убирает телефон. Назвала его блефом, и это дает мне капельку надежды. Я подхожу достаточно близко, чтобы моя грудь коснулась его тела.

— Это не обязательно должен быть секрет, который мы скрываем. Если ты хочешь меня, ты можешь пригласить меня на свидание по-настоящему, и, возможно, я скажу «да».

На мгновение в гардеробной воцаряется тишина.

— А твоя строгая мама вообще разрешает тебе ходить на свидания? — Коннор сужает глаза. — Она знает, что ты здесь?

Я поднимаю подбородок. — Тебе было все равно, когда ты заставил меня заключить эту сделку. Мне не нужно ее разрешение, чтобы делать то, что я хочу.

Коннор проводит пальцем по моей нижней губе. — Есть только одна проблема с твоим милым маленьким заявлением.

— Что?

— У меня нет подружек, помнишь? И никогда не было. То, что я хочу трахнуть тебя, ничего не меняет. Это взаимное почесывание спины, чтобы отмазать маму от меня.

— Я тебе не верю.

— Тебе и не нужно. — Он целует меня, губы медленно двигаются по моим. — Но ты хочешь этого.

— Я? — я дергаюсь, когда он тащит меня по комнате, пока моя спина не ударяется в стену.

— Ты умираешь от желания узнать. Я видел это в твоих глазах прошлой ночью. — Коннор проводит губами по моей шее, и я задыхаюсь, наклоняя голову. — Что скажешь, моя маленькая мышка? Позволишь мне показать тебе, каково это — стать неотразимой лисицей, которой ты являешься за своим телефоном?

Это заманчиво. Он выманивает Тею из моей секретной папки. Я хочу этого, но я еще не закончила настаивать на своем и не сдамся. Мы можем получить это сейчас, но я этого так не оставлю.

Коннор накрывает мой рот своим, покусывая мою губу. Я впиваюсь ногтями в его бицепсы. — Ну?

— Да, — шепчу я.

Довольный звук, который он издает, совершенно греховен, когда он дарит мне еще один обжигающий поцелуй и опускается на колени. Он приковывает меня взглядом, скользит руками под платье, вверх по голым ногам, пока не задевает край трусиков.

Он стоит на коленях у моих ног, и это опьяняет.

— Если бы ты была такой хорошей девочкой, ты бы не надела такие трусики. — Он придерживает подол моего платья на бедрах, изучая то, что под ним. — Это трусики девушки, которая умоляет, чтобы ее трахнули.

Я прислоняюсь к стене для опоры, когда он поднимает мою ногу, целуя родимое пятно на моем бедре, которое, по его мнению, имеет форму солнца.

— Может, мне просто нравится чувствовать себя красивой. Для себя.

Его усмешка вибрирует на моей коже, заставляя меня вздохнуть. Я теряю дыхание, когда он снимает с меня трусики и засовывает их в карман.

— А теперь как ты себя чувствуешь? Дико? — Он откидывается назад, чтобы посмотреть на меня сверху. — Только ты и я будем знать.

Я прикусила губу. — Свободной.

Коннор ухмыляется. — Да, детка. Приподними платье.

Он прижимается лицом к моему бедру, дразняще поглаживая мои складочки, и я беспокойно двигаюсь, желая большего. Его зубы впиваются в мою кожу, и он лижет мою родинку, прижимая большой палец к моему клитору.