Второй шанс - Марина Ефиминюк

Взрослые понимали, что молодые ведьмаки скрестились в непонятном и, безусловно, опасном для семьи противоборстве, а потому пребывали в задумчивости, пережевывая ужин. Обычно Заккери, Лиза, Максим и Филипп были очень дружны, сейчас между ними четырьмя, как будто проползла змея, являвшаяся, в отличие от черной кошки, дурным знаком. Зак громко отодвинул стул, царапая ножками паркет, небрежно бросил салфетку и, сохраняя гробовое молчание, вышел из столовой. За его спиной громыхнула дверь.

Лиза пожала плечами, а потом вдруг спросила:

— Аида, а зачем пару ночей назад ты сожгла рубашку Филиппа?

Фил недоуменно посмотрел на подавившуюся мать. Та прижала ладонь к груди и сделала маленький глоточек воды из стакана, стараясь унять кашель. Все притихли, обратив взоры к хозяйке дома.

— Почему ты так решила, детка? — Наконец смогла вымолвить она, изображая фальшивую улыбку. Женщина явно испугалась и теперь прятала глаза, чтобы сын не смог заглянуть в ее голову и увидеть надежно спрятанную тайну. Обычно деликатный Филипп не копался в воспоминаниях членов семьи, особенно суетливой матери.

Но все равно в какой-то момент их взгляды пересеклись, и по вытянувшемуся красивому лицу, Аида догадалась, что мальчик прочитал образы. Она сжала льняную салфетку, незаметно вытирая об нее, влажные ладони.

— Очень умно, Аида. — Пробормотал Филипп, поднимаясь из-за стола. — Я требую, чтобы ты сняла заклинание! Поняла меня? — Он со злостью задвинул стул.

Следом за ним в коридор вскочила Снежана и, проходя рядом с теткой, деланно фыркнула. В столовой, казалось, стало нечем дышать.

— Извините. — Женщина, кашлянула, старательно пряча слезы, и нетвердой рукой поправила высокую прическу, а потом резко и неожиданно захлебнулась рыданиями. Семья изумленно уставилась в сторону хозяйки Гнезда, а та, облокотившись на стол и спрятав лицо в ладонях, сотрясалась всем телом, не в силах унять материнскую боль.

В маленькой гостиной было темно, свет Филипп не стал включать. Засунув руки в карманы, он рассматривал сказочный сад за окном. Яркие светляки магических огней, зажженных Аидой, прятались в траве рядом с дорожкой, ведущей к домику склепа. Тонкие стволы и кроны вишневых деревьев украшались светящимися гирляндами, запутавшимися между веток.

Он мучительно вспоминал чувства, что испытывал к Саше до той паршивой ночи. С тех пор его разрывало на две части. Холодные разум не понимал, почему сердце при появлении рыжей нехорошо екает. Разорванную заклинанием нитку невозможно связать — узел окажется не слишком крепким.

— Фил? — Услышал он голос подкравшейся Снежи. Дверь в гостиной так и не успели поменять, а проход оставался сквозным в холл.

— Не сейчас, Малышка. — Холодно отозвался он, не оборачиваясь.

— Да, я просто зашла сказать. — Она помолчала: — Заккери предлагает устроить сегодня игру. Ты как?

Филипп задумался, а потом медленно кивнул:

— Скажи, что я в партии. Пусть придумывает ставку.

— А он уже придумал. Американка — любое желание. — Радостно сообщила Снежана, тут же выпорхнула в коридор.

— Отлично выглядишь. — Мама прижала сложенные ладошки к щеке и посмотрела на меня с умилением, как на комнатную болонку, выкрашенную в розовый цвет.

Я с неудовольствием покосилась в зеркало, по случаю похода в ресторан с Пашкой, мамаша натянула на меня свое вечернее платье. Длинный атлас зеленого цвета струился до самого пола, закрытая спина полностью прятала синяки, а длинные узкие рукава татуировку. В платье мое отражение напоминало готическую ведьму со старинных гравюр, а длинные рыжие волосы до пояса только добавляли жути.

— Как тебе? — Не отставала она.

— Сто лет назад меня бы сожгли на костре. — Буркнула я, не видя причин для подобного маскарада.

Хорошо, что мы договорились с приятелем посетить ресторанчик, куда можно было добраться пешком, подобный наряд вызывал бы в метро фурор. Погода как раз располагала для прогулок. Пока я старательно натягивала чулки, в дверь позвонили. Мамаша, изображая взволнованную родительницу юной дебютантки, бросилась в прихожую, чтобы открыть дверь. На шелковом чулке выскочила петля и поползла тонкая стрелка, пришлось стянуть оба и надеть туфли на голые ноги.

— Шуроочкааа! — Мама перегибала палку даже со своим излишне певучим голосом.

Когда я вышла в коридор, стараясь не запинаться о длинный подол атласного платья, то присвистнула. Похоже, Пашка надел лучший костюм из своего гардероба и выглядел франтом в белой рубашке и темносинем пиджаке в полоску. В руках приятель держал огромный ворох из алых роз, оставалась лишь надежда, что число цветов — нечетное.

— Это тебе. — Он сконфуженно улыбнулся, протягивая букет, и покраснел.

Мне не верилось, что еще несколько недель назад мы не чувствовали этой странной сковывающей неловкости. Нам было легко друг с другом и спокойно, только Пашка для чегото решительно испортил нашу ничем не обязывающую дружбу и начал меня порядком раздражать, как любой навязчивый поклонник.

— Спасибо. — Я приняла цветы и тут же, словно они жглись, передала их матери, глядевший на мужчину влюбленными глазами потенциальной тещи. — Пойдем!

— Отлично выглядишь. — Похвалил он, когда мы спускались в лифте.

— Ты тоже ничего. — Буркнула я, следя за вспыхивающими цифрами этажей на полоске над разъезжающейся дверью.

Всю дорогу, состоявшую из трех поворотов, одного наземного перехода и темного двора, приятель старался меня разговорить, вдохновенно излагая события прошедшей недели. Приходилось делать заинтересованный вид и улыбаться не слишком уныло. На входе в ресторанчик Паша сдался и уже понуро открыл передо мной дверь, пропуская вперед.

В маленьком зале играла музыка, полупьяный народ кружил в непонятных танцах, под потолком висел табачный туман. В подобной обстановке вечернее платье выглядело так же нелепо, как кухонный фартук на приеме у английской королевы. Нас посадили за дальний столик, подальше от барной стойки, где толпилось особенно много хмельных гуляк. Усевшись, я утомленно следила за соседями, монотонно жующими крошечные пережаренные кусочки шашлыка, костеря себя, что не осталась дома.

— Можно? — Пашка продемонстрировал пачку с сигаретами.

— Угу. — Хмыкнула я. — Мне тоже дай.

— У тебя легкие! — Воскликнул он укоризненно.

— А еще у меня печень, почки и желудок, как у всех нормальных людей. — Буркнула я, выхватывая сигаретку и быстро прикуривая.

— Я думал ты не выносишь запах табака.

— Не выношу.

От едкого запаха тлеющего табака захотелось раскашляться и высморкаться, но эта была моя маленькая месть изменившимся привычкам.