О, Иерусалим! - Ларри Коллинз

Задача по комплектованию и загрузке автоколонн которым предстояло доставить в Иерусалим закупки Дова Иосефа, была возложена на двух членов Хаганы ветеранов британской армии, — Гарри Яффе и Бронислава Бар-Шемера. Дов Иосеф сказал им, что потребуется минимум триста грузовиков. Бар-Шемер два дня объезжал все автотранспортные конторы Тель-Авива но ему удалось нанять всего лишь шестьдесят грузовиков. Необходимо было добыть машины. Бар-Шемер нашел выход: он решил конфисковать грузовики.

— Я набрал бойцов Хаганы в тренировочных лагерях, — рассказывал Бар-Шемер впоследствии, — и послал их на наиболее оживленные перекрестки. Они начали останавливать все проходившие грузовики. Не знаю кто был больше напуган: водители или солдаты, которые, угрожая винтовками, приказывали гнать грузовики на большой пустырь под Кирьят-Меиром.

Оттуда водителей вместе с машинами отправляли в покинутый англичанами военный лагерь около Кфар Билу, где формировались автоколонны для прорыва, В жизни своей Бар-Шемер не видел таких разъяренных людей. Они ругали и проклинали Хагану на чем свет стоит; никто из них понятия не имел, что происходит. У кого-то как раз жена собиралась рожать, а тут его взяли да умыкнули средь бела дня. К счастью для Бар-Шемера, конфискованный грузовик чаще всего оказывался собственностью водителя и был для него единственным кормильцем; такой водитель не согласился бы оставить свою машину в руках Бар-Шемера даже ради рожающей жены.

Вскоре возникла новая проблема — чем кормить всю эту ораву пленных шоферов. Любитель простых решений, Бар-Шемер пошел в один из наиболее популярных тель-авивских ресторанов "Иехескель" и сказал его владельцу Иехескелю Вайнштейну:

— Еврейский народ нуждается в вас.

За три минуты Бар-Шемер объяснил Вайнштейну, что от него требуется, и предоставил в его распоряжение грузовик и взвод солдат. Было одиннадцать часов утра. В пять часов дня Вайнштейн уже подавал четыремстам водителям в Кфар-Билу горячие блюда.

20. Надпись на бампере

Восточное ущелья Баб-эль-Вад, в нескольких километрах от Иерусалима, на высокой горе, названной Кастелем по имени стоявшего здесь некогда замка крестоносцев, приютилась маленькая арабская деревушка. В темную дождливую ночь со второго на третье апреля 1948 года на эту гору под покровом мрака взобралось сто восемьдесят бойцов бригады Пальмаха "Харель". Согласно плану, операция "Нахшон" должна была начаться одновременно в двух пунктах: атака Рамлы призвана была отвлечь туда как можно больше арабов с Иерусалимской дороги, из района Баб-эль-Вада; вторым звеном операции был захват деревни на горе Кастель.

Узи Наркис — один из тех двух летчиков, которые недавно "бомбили" позиции арабов, осаждавших Неби-Даниэль, — установил по обоим концам деревни по пулемету. Сразу же после полуночи началась атака. Пятидесяти плохо вооруженным арабским ополченцам было не под силу тягаться с отрядом Наркиса. Бросив деревню на произвол судьбы, они бежали куда глаза глядят. Впервые после того, как в ООН был принят план раздела Палестины, евреи захватили арабскую деревню.

На следующий день на смену Наркису и его людям пришел отряд иерусалимского гарнизона Хаганы в составе семидесяти человек под командованием Мордехая Газита, который позднее стал одним из первых израильских дипломатов. Покидая Кастель, Наркис приказал Газиту взять на себя оборону района и разрушить деревню, чтобы арабы впредь не могли использовать ее как базу для нападений на Иерусалимскую дорогу.

Когда Абдул Кадер, находившийся в это время в Дамаске, узнал, что евреи захватили Кастель, он послал приказ своему иерусалимскому штабу немедленно вернуть деревню. С первыми лучами утренней зари Камал Иркат пошел в атаку на Кастель.

Ему удалось выбить евреев из окопов вокруг деревни, но те укрылись в домах, которые еще не успели разрушить, и Иркат всю ночь безуспешно пытался заставить их отступить. На рассвете к Иркату подоспели подкрепления, и он вытеснил евреев из некоторых домов на окраине деревни. Но евреи держались стойко, а арабы были измотаны (многие из нападающих уже целые сутки ничего не ели); атака захлебнулась. Снова по окрестным деревням помчались гонцы, созывая народ на помощь. С закатом солнца, когда подошли подкрепления и подвезли боеприпасы, арабы возобновили наступление на Кастель. Вскоре после полуночи Иркат был ранен. Единственный медик среди нападающих — санитар вифлеемской больницы перевязал рану командира бинтом из единственного на отряд из пятисот человек пакета первой помощи. Затем Ирката, невзирая на его протесты, погрузили на мула и увезли в Иерусалим.

Иркат хорошо знал психологию своих деревенских вояк.

Привыкшие к иерархическому порядку, арабы во всем следовали своему предводителю, боготворили его и беспрекословно ему подчинялись. Под руководством способного военачальника они могли показать чудеса храбрости. Однако, лишившись вождя, они тут же терялись и превращались в нестройную, неуправляемую массу. Именно так и случилось, когда Иркат был ранен. Газит и его бойцы, готовившиеся к новым атакам арабов, вдруг увидели, что те оставляют поле сражения.

Феллахи возвращались домой, в свои деревни. К утру 5 апреля в лагере осаждающих было не больше ста человек. Евреи удерживали Кастель.

Между тем иерусалимский гарнизон Хаганы не мог выделить достаточно людей, чтобы послать их в подкрепление Газиту (лучшие бойцы покинули Иерусалим, чтобы принять участие в операции "Нахшон"). Давид Шалтиэль попытался договориться с командирами Эцеля и Лехи о том, чтобы предпринять совместную атаку на каменоломни в селении Цуба: такая атака могла бы ослабить арабское давление на Кастель и Моцу — еврейское поселение, расположенное ниже Кастеля.

Сначала командиры Эцеля и Лехи и слышать не хотели о том, чтобы помогать Шалтиэлю. Но в конце концов они согласились обсудить положение Хаганы при условии, что Хагана обеспечит их достаточным количеством винтовок и гранат. Ни Эцель, ни Лехи отнюдь не горели желанием принять участие в атаке на Цубу. Иехошуа Зетлеру, командиру Лехи, и Мордехаю Раанану, командиру Эцеля в Иерусалиме, оружие Шалтиэля нужно было для того, чтобы обеспечить себе эффективную победу, которая могла бы продемонстрировать еврейскому Иерусалиму их военный потенциал. Объектом атаки, которая, по их мнению, должна была принести им такую победу, Эцель и Лехи выбрали поселение каменотесов на западной окраине Иерусалима — деревню Деир-Ясин.

Операция "Нахшон" началась в девять часов вечера 5 апреля.

Первые отряды атакующих быстро заняли покинутую англичанами военную базу и две арабские деревни в зоне, прилегающей к тому месту, откуда должны были отправиться автоколонны на Иерусалим. Отряды второй линии двинулись к ущелью Баб-эль-Вад и завладели холмами, возвышающимися над дорогой.

Арабы оказали яростное сопротивление. Деревни Сарис и Бейт-Махсир отразили нападение евреев, но тем удалось занять позиции между деревнями и дорогой. Находившаяся восточное деревушка Кастель уже раньше была захвачена Хаганой, но арабы атаковали еврейское поселение Моца. В целом, несмотря на отдельные задержки, операция шла успешно. К полуночи Хагана уже контролировала въезд в ущелье Баб-эль-Вад и его фланги. Из штаба поступил приказ отправлять первую автоколонну.

Вскоре после полуночи автоколонна вышла из Кфар-Билу. Она шла с темными фарами: Бар-Шемер лично проследил за тем, чтобы его люди вывинтили все лампочки из фар, и ни один огонек не мог выдать движение машин по дороге арабским снайперам. Глядя на угрюмые, испуганные лица шоферов, которых он недавно бесцеремонно похитил, Бар-Шемер думал:

"Если бы взгляды могли убивать, я был бы мертв".

Ехавший в головной машине Гарри Иоффе услышал, как о металлический корпус его новенького "форда" выпуска 1947 года лязгнули три пули. "Дай Бог, чтобы это были случайные выстрелы!" — подумал Иоффе. Сейчас грузовики, в отличие от тех, что отправлялись в Иерусалим раньше, не были обшиты защитной броней. Однако, как и надеялся Иоффе, кроме нескольких снайперов, на придорожных холмах никого не было.

Грузовики медленно поднимались к Иерусалиму. Бойцы Хаганы бегали вдоль колонны и кричали водителям:

— Кадима! Кадима! (Вперед!)

А в Иерусалиме весть о приближении автоколонны переполошила весь город. На рассвете сотни евреев радостно бежали по Яффской дороге к западному предместью. Это были отчаявшиеся, голодные люди, которые прожили последнюю неделю на двух унциях маргарина, четверти фунта картошки и четверти фунта сушеного мяса. За две недели в Иерусалим не пришла ни одна машина; и вот теперь по дороге двигался целый поток машин — десятки грузовиков, бампер к бамперу, — и их кузова ломились от продовольствия.