Ледяной палач - Алексей Макеев

а своего коллеги. – В голову Гурову пришла мысль, что перепиской дантиста мог бы заняться и Крячко. Ему все равно в больнице сейчас делать нечего.

Он продиктовал Сергею телефон Станислава, потом договорился, что техник заодно на этот же телефон скинет и фотографию незнакомки, и, сославшись на занятость, отправился заканчивать допрос Черепанова.

Глава 25

– Станислав, ты как там себя чувствуешь? – выйдя из техотдела, Гуров тут же позвонил Крячко.

– А как ты думаешь? – недовольным голосом ответил Станислав. – Лежу тут как дурак. Только что вот Антоновну выпроводил. Приехала, навезла всякой всячины домашней, словно я тут с голоду пухну, и давай причитать надо мной, как над покойником. Еле отделался от нее. Одно хорошо – она мне костыль привезла, теперь могу хоть до сортира допрыгать самостоятельно.

– Наталье звонил?

– Звонил, – вздохнул Крячко. – А минут через десять мне уже твоя Мария позвонила с сочувствиями, а потом и наш любимый начальник.

– Что, и Орлову жена доложила? – рассмеялся Лев Иванович.

– Доложила.

– Ты о свидетельнице справлялся? Как она там?

– Пока без изменений. Я даже в реанимацию к ней заглядывал, втайне от персонала, так сказать. И чего я тут выжидаю? Очнулась, так позвонили и сообщили бы, – стал ворчать Станислав.

– Вот чтобы тебе было не так скучно, я тебе работу нашел. Сейчас на телефон тебе придет эсэмэска от компьютерщика, там будут логин и пароль на секретную почту Проппа…

– Секретную? – не понял Крячко.

– Да. Он этот е-мейл так зашифровал, что его еле нашли. Он с этой почты только с одним человеком переписывался. С женщиной. Ее фото… Я так думаю, что это она и есть на фотографии. Так вот, его тебе тоже вышлют. Посмотри и свяжись с помощницей Проппа в клинике. Как ее – Берестова, да?

– Да, Алла Григорьевна, – подтвердил Станислав.

– Вот, с этой Аллой Григорьевной свяжись и вышли ей на опознание это фото. Может, она эту женщину знает или видела, что она к Проппу приходила…

– Думаешь, что у нашего дантиста была любовница? – заинтересовался Крячко.

– Не думаю, а почти уверен, – ответил Лев Иванович. – Посмотрел пару писем из их переписки. А фото этой женщины, которое тебе вышлют, он тоже шифровал – прятал среди рентген-снимков у себя в рабочей папке.

– Прямо-таки шпионские страсти, – рассмеялся Крячко.

– Это еще не все, – перебил его Гуров. – В письме из той засекреченной почты, которое я успел прочитать, упоминалась связь Патрушевой с Москвиным и какие-то документы. Так что думаю, что если мы найдем эту женщину, то это наш шанс связать убийство Проппа с Москвиным и Региной Михайловной.

– Было бы здорово, если так.

– Вот и работай. Читай переписку, вникай, а потом выложишь все, что узнал, а заодно и свои соображения. И не забудь о фото.

– Хорошо, понял.

– Тогда до связи.

Гуров уже почти дошел до кабинета Сладкова и собирался зайти, как его опять остановили. К нему быстрым шагом подошел один из криминалистов, тот самый Евгений, который накануне занимался обыском машины Проппа.

– Лев Иванович, – парень протянул Гурову стопку бумаг. – Тут все отчеты по вчерашнему обыску. Посмотрите.

– А если коротко? – Лев Иванович выжидательно посмотрел на криминалиста.

– Если коротко, то в багажнике выявлены небольшие пятна крови, которые, если судить по группе и резус-фактору, могут принадлежать двум людям – Проппу и кому-то еще. Но не убитой девушке. У той – первая группа, а найденные следы относятся к четвертой отрицательной – очень редкой, кстати.

– Слушай, будь другом! – Лев Иванович быстро сориентировался в ситуации и понял, что кровь, найденная в багажнике, могла принадлежать кому-то из убийц. – Посмотри в данных на Котелкова и Шершенева – может, у кого-то из них такая же группа? И перезвони мне.

– Ок, сделаю.

– Что-то еще?

– Да, я же не договорил, – Евгений откашлялся. – В комнатах у Проппа – все чисто. Это можно списать или на то, что там делали уборку, или на то, что если там кто-то и был, то он позаботился, чтобы не оставлять следов. Но! – Криминалист сделал многозначительную паузу и, посмотрев на Гурова, продолжил: – В одной из рубашек Проппа – из тех, которые висели в гардеробной – нашли в кармашке записку, бумажка была свернута в маленькую трубочку. Вернее, даже не записку, а номер телефона. И положил ее туда уж точно не сам Пропп.

– Даже так! – Гуров весь обратился во внимание. – Говори.

– Отпечатки пальцев смазанные и не поддаются определению. Но если судить по их размерам, то эту бумажку положила женщина. Кстати, наши криминалисты подтверждают, что почерк, каким были записаны цифры телефона, тоже принадлежит женщине.

– Ага, все сводится к банальному «шерше ля фам», – кивнул Гуров. – Что ж, будем искать женщину. Кстати, вроде были еще какие-то подозрительные следы в ванной. Сток проверяли?

– Там все чисто, – ответил Евгений. – Темный след – это ржавчина. Если Проппа и застрелили, то точно не у него дома. Кровь в багажнике хотя и его, но, по заверению спецов, скорее из носа, чем из артерии. Что не скажешь о втором, незнакомом следе – там кровь, скорее всего, из раны. Может, кто-то из убийц руку поранил?

– Может, и так. Ладно, если что, я в кабинете. Как что-нибудь узнаешь, так сразу по внутреннему телефону звони и докладывай.

– Понятно.

Криминалист ушел, а Лев Иванович открыл наконец-то двери кабинета. Черепанов стоял у приоткрытой форточки и курил, а Варежкин читал какие-то документы.

– Вот, на тебе, потом еще и это почитаешь, – протянул ему отчеты криминалистов Гуров. – Новостей у нас хоть лопатой греби, а толку пока мало, – ответил он на вопросительный взгляд Варежкина. – Но это все – потом. А пока будем слушать, что вы, Черепанов, нам расскажете.

Бородач торопливо докурил, выкинул бычок в форточку и, прикрыв ее, прошел к стулу, на котором сидел во время допроса.

– Так чего рассказывать-то? – вздохнул он. – Я же говорю, что мало что видел и слышал. Два дня я сидел в сторожке безвылазно. К тому же они меня постоянно водкой поили. Из сторожки я вышел, только когда эти снежные фигуры в «КамАЗ» грузили и вывозили с территории.

– Так вы не видели, кто вырезал эти фигуры? – прищурившись и склонив голову набок, спросил Черепанова Лев Иванович. Он чувствовал, что сторож говорит меньше, чем знает на самом деле. – Вот даже не пытались посмотреть, кто на доверенной вам территории дома отдыха хозяйничает? Не сами же Кот с Шестом развлекались и лепили такую забаву?

– Нет, наверное, – замялся сторож. – Куда им до таких произведений! У них руки-то знаем, откуда растут, – усмехнулся он в бороду. – Настоящий скульптор их делал, это и мне, убогому, понятно.

– Скульптор с большой буквы? – уточнил Гуров.

– Он, – не сказал, а скорее выдохнул Черепанов.

– Так вы сами-то видели Москвина на территории «Весты» или это только ваши догадки?

Черепанов запустил пятерню в лохматую и густую бороду и молчал. Он явно размышлял: есть ли у него шанс выпутаться и не отвечать напрямую на этот вопрос или стоит все-таки сказать правду? Лев Иванович понимал, что этот угрюмый, молчаливый и одинокий по жизни мужик хотя и завязал со своим воровским прошлым, но привычек и замашек матерого урки не оставил. Не в воровских правилах было доносить на своих корешей, пусть даже бывших корешей, но когда-то деливших с тобой и нары, и пайки, и курево.

– Ладно, можете не говорить, – вздохнул Гуров. – Но ведь все равно рано или поздно мы докажем, что к убийствам причастны и Котелков, и Москвин. И тогда вас, Черепанов, привлекут за укрывательство преступников, а то и за соучастие…

– Какое соучастие! – неожиданно вышел из себя до этого момента спокойный Черепанов. – Я и видеть не видел, чем они там занимались!

– Вы ведь только что сказали, что присутствовали при погрузке снежных фигур. Так? – усмехнулся Лев Иванович. – А в них как раз и были спрятаны два трупа. О прошлом и Кота, и Шеста вы были осведомлены. Так? Сидели с ними вместе, пистолет вот у Шершенева видели. Так? – давил на психику точными вопросами Гуров. – Все ваши показания записаны и на бумагу, и на камеру. Видите, компьютер включен? Все записывается. Антон, подтверди, – обратился он к Варежкину, и тот, поняв, что Лев Иванович разводит свидетеля, бодро подтвердил: да, мол, все на камеру пишется.

– Черт бы вас взял! – досадуя, зло выплюнул слова Черепанов. – Ладно, все расскажу. Но с условием, что пока этого Москвина и Котелкова не арестуете, будете меня в одиночной камере держать. Не хотелось бы мне перо в бок на старости лет получить. Я, может, только жить начал. С женщиной вот хорошей познакомился недавно…

– Одиночная камера? Да без проблем! – подмигнул Антону Гуров, и тот, кивнув, приготовился записывать показания бородача.

Но не успел Черепанов заговорить, как зазвонили сразу два телефона. Один – в кармане у Гурова, а второй – телефон внутренней связи.

– Антон, послушай, – Лев Иванович кивнул на стационарный допотопный аппарат, а сам приник ухом к своему мобильному, отойдя на несколько шагов от свидетеля. – Слушаю, Станислав, что-то срочное?