Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова

– Ой, на пол сыплете, – заботливо воскликнул парень.

Я глянула на протертый линолеум и обомлела. Из выстиранной футболки дождем сыпались банкноты – зеленые доллары и разноцветные рубли.

– Это что? – изумленным голосом пробормотал юноша.

Я постаралась взять себя в руки. Что, что! Свидетельство моей крайней забывчивости! Все сомневалась, куда сунуть «золотой запас», носилась по крохотной квартирке с пакетом денег, взятых из банка, а потом, решив, что это самое надежное место, сунула «кассу» в барабан «Канди». Потом, естественно, забыла, да и как все упомнить, если голова занята решением важных задач, и включила стирку, хорошо хоть без кипячения!

– Это деньги, я их отмываю, в том смысле, что просто стираю порошком.

Брови Андрея Ивановича подползли к челке.

– Зачем?

Я тяжело вздохнула и пустилась в объяснения:

– Понимаешь, на квартиру собираю, жить в халупе надоело.

– Ну?

– Прячу банкноты в мешочек…

– Ну?

Я притормозила. Сказать ему, что сунула его в «прачку» и забыла? Ну уж нет, совсем неохота выглядеть полной дурой.

– Грязные они очень, а я брезгливая, вот и постирала очередную партию.

– Ну?!

– Нравится мне, когда кубышечка набита чистыми ассигнациями, ясно?

– Ага, – кивнул парень, – давайте развесим их на веревочке, а то они все скомканные, как из задницы.

Мы потратили с полчаса, устраивая рубли с долларами, и, когда кухня стала похожа на ярмарочную площадь, украшенную разноцветными флажками, расстались, крайне довольные друг другом.

Закрыв за Андреем Ивановичем дверь, я пошла в свою комнату. Бедный участковый, пережить столько стрессов. Сначала угодить под злые зубы Черри, потом обнаружить напрочь порванные брюки и в довершение всего помочь полоумной тетке развешивать для просушки купюры. Еще хорошо, что милейший Андрей Иванович не обучен языкам и не знает, что написано на спине у выбранной им футболки. Надеюсь, среди его окружения нет тех, кто свободно владеет французским, и никто не переведет парнишке надпись.

Право же, она звучит слегка фривольно: «Я люблю анальный секс». Ей-богу, не знаю, откуда она у нас взялась и отчего Зайка сунула сию вещичну в мою сумку.

Глава 21

Рита моментально схватила трубку:

– Да, слушаю, говорите!

– Мне ваш телефон дала…

– Да, да, понимаю, могу прямо сейчас начать работать, только скажите, куда ехать?

Я посмотрела на часы.

– Кафе «Манеръ», в двадцать ноль-ноль.

– Это где?

– Торговый комплекс «Охотный Ряд», верхний уровень.

– Уже бегу! – закричала Риточка.

В своем любимом кафе я заказала чай и кусочек творожного торта. Когда официантка Алена стала молча расставлять заказанное на столе, я лишний раз порадовалась. Обычно при виде меня Алена расцветает улыбкой и заговорщицки шепчет:

– Салат из копченой грудки индейки удался лучше некуда, возьмите, не пожалеете.

Но сейчас она вежливо, но равнодушно обслуживала неизвестную ей брюнетку. Все-таки у меня талант к перевоплощению, ловко загримировалась!

Няньку я вычислила сразу. Слишком крикливо одетая девчонка с ярко накрашенными губами влетела в элегантно обставленный «Манеръ» и забегала глазами по столикам.

– Рита, – помахала я рукой.

Девица подлетела, плюхнулась на стул и, чрезмерно «акая», сказала:

– Здрасти.

– Будете кофе или чай?

Риточка огляделась и спросила:

– А мороженое можно?

Я поманила Алену. Та подала няньке меню. Риточка минуты две изучала толстые картонные страницы, потом деловито осведомилась:

– Платит кто?

– Я вас угощаю.

– Тогда это, – ткнула Рита пальцем с пронзительно-фиолетовым ногтем в самую большую порцию.

Алена молча записала заказ и исчезла. Получив огромную вазочку, доверху набитую разноцветными шариками и островками взбитых сливок, Риточка принялась вдохновенно орудовать ложкой. Я подождала, пока она слопает верхушку, и поинтересовалась:

– Вы имеете опыт работы с детьми?

– Еще какой, – не моргнув глазом, сообщила врунья, – всю жизнь с ребятами вожусь.

– И сколько вам лет?

– Тридцать, – нагло сообщила соплячка.

– Жаль, – вздохнула я.

– Почему? – вскинулась Рита.

– Я ищу няню не старше двадцати, вы мне по возрасту не подходите.

Девушка покраснела и уронила ложку. Материализовавшаяся Алена мигом заменила прибор. Ритуся протянула мне паспорт:

– Глядите.

Я посмотрела. Так, ей всего семнадцать, прописка московская, живет девчонка на Николаевской улице в доме шесть.

– Зачем же ты возраст себе прибавляешь?

Рита принялась вытирать салфеткой липкие пальчики.

– Многие любят, чтобы няня постарше была.

Я постаралась не измениться в лице. Да у тебя, глупая моя, на лбу написано, что ты только-только вылезла из пеленок. И потом, даже если бы мне и пришла в голову идиотская идея нанимать няньку для близнецов не через агентство, я никогда бы не стала связываться с девушкой, которая садится за стол, не вымыв рук.

– Ты работала с детьми? – начала я новый виток.

– Ага, один раз.

Очевидно, желая получить место, Рита решила больше не врать.

– Есть рекомендация?

– Нет.

– Возьми.

Девушка сникла:

– Это невозможно.

– Почему?

– Они в загранку уехали!

Мне надоела ложь, и я излишне резко сказала:

– Глупая ты!

– Чегой-то? – удивилась Рита.

– Ну подумай сама, мне твой телефон дала Водопьянова.

– И?..

– Она рассказала про жиличку Свиньи, про то, как ты работала и как рассталась с хозяйкой.

Рита опять покраснела.

– Знаешь, – вздохнула я, – есть такие люди, которым даже не следует начинать врать.

– Почему? – прошептала девочка.

– Потому что их сразу поймают. Ты, наверное, хочешь иметь деньги!

– Конечно, – дернула плечиком Рита.

Я вытащила из портмоне зеленую бумажку.

– Расскажешь о женщине и Пете, получишь это!

Нянька уставилась на ассигнацию, ее глаза заблестели, но потом она сказала:

– Это как понимать? Я вам чего, для ребенка не нужна?

Мои пальцы вытащили вторую купюру и положили ее поверх первой.

– Видишь, вон там, напротив кафе, магазин «МЕХХ»?

Рита кивнула.

– Этой суммы тебе хватит на парочку супермодных кофточек, завтра в училище все обзавидуются!

Пальцы с темно-фиолетовыми ногтями схватили деньги.

– Спрашивайте!

– Как звали хозяйку?

– Таня.

– А фамилия?

– Васильева.

Я хмыкнула, Лена Иванова, Маша Петрова, Таня Васильева… оригинальные имена и фамилии.

– Адрес ее знаешь? Ну тот, где она прописана?

– Не-а.

Так, еще лучше. Сколько в столице живет моих однофамильцев, а?

– Как она тебя нашла?

– Объявление я дала в «Из рук в руки»: «Женщина-медработник готова работать няней», ну она и позвонила, поговорила со мной по телефону и велела приезжать.

Я постучала пальцами по столу.

– Тебя не удивило, что Таня живет на съемной квартире, да еще у Свиньи?

Рита скорчила гримасу:

– Да нет, бывают разные обстоятельства. Она мне сказала, будто муж у ней помер, а свекровь на улицу выперла из квартиры, только, думается, соврала.

– Отчего ты так решила?

Девушка доскребла мороженое.

– Кофе не закажете? Замерзло все.

Естественно, можно окоченеть, если слопать одной порцию, рассчитанную на компанию из трех человек.

– Так отчего тебе в голову пришла мысль, что она не замужем? – поинтересовалась я после того, как Алена подала капуччино по-венски.

Рита ухмыльнулась:

– Она небось проститутка.

– Да?

– Ага, кто же еще по ночам работает?

Я вытащила сигареты. Похоже, Рита глупее некуда. Во-первых, занятия древнейшей профессией не исключают замужества жрицы любви. Согласна, чаще всего ночные бабочки одиноки, но случаются среди них и семейные дамы. А во-вторых, по ночам трудится прорва народа: продавцы круглосуточных магазинов, милиционеры, пожарные, служба МЧС, стюардессы, хлебопеки, наконец…

– Наверное, поэтому у нее и ребенок такой получился, – откровенничала Рита.

– Какой?

– Дебил, – отрезала нянька, – спал все время, ел через силу, совсем не говорил и не плакал. Так, иногда заведет: «ма-ма-ма» или «па-па-па», и все.

– Опиши эту Таню.

Рита покусала губу:

– Волосы темные, кожа белая.

– Глаза?

– Вроде карие… нет, зеленые, а может, серые.

– Приметы есть?

– Чего?

– Ну родинки, шрамы, вдруг у нее нос огромный, с горбинкой.

– Нос как нос, вроде вашего, и на лице ничего, только брови растут.

Да уж, приметная особа.

– Значит, ты приходила к восьми?

– Ага, она уже на пороге стояла. Один раз я припозднилась случайно, так она наорала на меня, – обиженно протянула Рита.

– Когда она с работы возвращалась?

– В полдень, пацан и проснуться не успевал.

– Постой, – изумилась я, – ты хочешь сказать, что маленький мальчик спал до двенадцати дня?