Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

— Я так и думал, — вздохнул Цыган, — у него сейчас все на подозрении.

— Кто это был?

— В городе считают, что это переодетые «мусора» были. Только они могли устроить такое. Никто другой бы не решился.

— Как это «мусора»? — не поверил Цапов. — Ты хочешь сказать, что они решили таким образом убрать Рашковского? Зачем им убивать такого известного человека.

— Не знаю, — мрачно ответил Цыган, — но в городе так говорят. И еще говорят, что одного стукача Рашковский вычислил и сумел вытащить из тюрьмы ФСБ. А потом его удавил. Я подробностей не знаю, но все говорят, что Фомичев помогал своему шефу. Ты знаешь небось, кто у Рашковского за безопасность отвечает. Сам Фомичев, Николай Александрович.

— Стукача в ФСБ держали? — переспросил Цапов. — Может, они и нападение организовали? Может, на милицию нарочно все валят?

— Умный ты, Фокусник, — вздохнул Цыган, — из-за этого один раз сильно погоришь. Конечно, все может быть. Только ты меня больше ни о чем не спрашивай. Поехали с нами. И про Рашковского молчи. Я ничего не слышал, ты ничего не спрашивал. От милиции я еще прятаться могу, сук тоже особенно не боюсь. А вот Рашковского я опасаюсь. Очень даже опасаюсь. От него никуда не спрячешься. Ни в одной колонии, ни в одной тюряге. И если то, что ты думаешь, подтвердится, значит, Рашковский схлестнулся с контрразведкой. И тогда таким маленьким людям, как я, лучше б сторону отбежать, иначе задавят.

— Зачем им Рашковский?

— Не знаю. Ничего не знаю. При прежнем президенте он в фаворе был. А сейчас — не знаю. Может, конъюнктура изменилась и приказ пришел с самого верха, чтобы его замочили. Иначе быть не может. Такой человек на весь мир известен.

— Поговорили, — вздохнул Цапов, — кто тебе про стукача удавленного рассказал?

— Не лезь, — попросил еще раз Цыган, — здоровее будешь. Когда два пахана в зоне что-то не поделили, остальные молчать должны, не вмешиваться. Иначе задавят его. Оба объединятся и задавят. Закон зоны: в разборки авторитетов не встревать.

— Ты меня не пугай, — улыбнулся Цапов, — я же тебе объяснил, что мне нужно.

— Как хочешь, — пожал плечами Цыган, — только учти, что я тебе не помощник. Это не моя зона, здесь мне ловить нечего. Я с тобой не говорил, ты меня не спрашивал… Договорились. Я не боюсь, что меня прибьют. Я смерти никогда не боялся. Я боюсь, что меня возьмут и заставят тебя назвать. А я сукой никогда не был. Я слабым оказаться боюсь, ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Найдешь Савраску. Ты его знаешь. Он в клубе всегда ошивается. Где мужиков любят.

— У Семы?

— Вот-вот. Найди его и спроси. Он тебе, может, какую-нибудь новость подкинет. Убитого звали Алексеем Фориным. А я ничего общего с этим делом иметь не хочу. Извини. Поехали, выпьем вместе.

— Нет, — сказал Цапов, — лучше уж, чтобы нас вместе не видели.

У Цыгана дернулось лицо. Он нахмурился.

— Ты меня не обижай, Фокусник. Я тебя как друга просил в это дело не лезть. А сам я ничего не боюсь. Если хочешь, вместе поедем к Савраске. Ты меня знаешь. Я ни в бога, ни в дьявола не верю. Или ты сомневаться во мне стал?

— Нет, конечно, — засмеялся Цапов. — Поехали. Я согласен.

Пришлось потерять весь день на ненужную попойку с Цыганом и его людьми. На следующий день дико болела голова. В таких случаях он не опохмелялся, зная, что затем его будет клонить ко сну. Выпив крепкого кофе, он весь день проспал, надеясь, что к вечеру голова немного пройдет. В его однокомнатной квартире не было душа, и ему пришлось поехать на свою настоящую квартиру, чтобы принять душ, побриться, переодеться и только затем отправиться в клуб, о котором ему говорил Цыган.

В последние годы было легализовано много подобных клубов, где встречались не просто случайные посетители, а лица с определенной сексуальной ориентацией. При советской власти подобные клубы были немыслимы, а гомосексуализм строго преследовался и карался. И лишь с утверждением некоторых демократических принципов в обществе воцарилась некая терпимость. Но, как обычно бывает, начался перехлест, когда нетрадиционная ориентация стала модной в богемных кругах. Число гей-клубов стремительно выросло, а количество «приписанных» к ним мужчин рисковало стать подавляющим в некоторых кругах, определявших современную политику, культуру и искусство.

Фокусник не любил посещать подобные места, однако он приехал в клуб, убрав с лица брезгливое выражение, какое обычно бывало у настоящих уголовников, презиравших подобные сборища.

В клубе играла музыка, было довольно многолюдно. Кроме молодых людей, попадались и довольно пожилые, и даже женщины, приходившие сюда частью поглазеть на экзотику, а частью ищущие для себя подруг среди себе подобных. Цапов нашел в углу небольшой столик, сел за него и попросил официанта принести ему джин с тоником. Когда официант выполнил заказ, он схватил его руку. Мелькнула стодолларовая купюра.

— Мне нужен Савраска, — сказал Цапов.

Официант посмотрел на деньги, взял их и кивнул. Савраской звали Антона Сазонова, молодого человека, который красил волосы прядями, перемежая светлые и темные, за что и получил свое прозвище. Савраска имел обширный круг знакомых среди известных политиков и деятелей культуры.

К их столику вскоре подошел молодой человек в голубом атласном костюме — обтягивающие брюки и рубашка, зачесанные назад волосы ниспадали на спину полосатыми прядями.

— Ты кто такой? — спросил Савраска в лоб Цапова, усаживаясь напротив. — Говорят, ты миллионер, а я такого миллионера не знаю.

— Я просто случайный гость, — усмехнулся Цапов, — который пришел сюда, чтобы с тобой познакомиться.

— Очень интересно, — кокетливо улыбнулся Савраска, — значит, ты пришел сюда, чтобы увидеть меня.

— Ага, — мрачно подтвердил Цапов, — чтобы с тобой пообщаться.

— Ох какой ты настойчивый. Давно таких не было. Прямо сейчас хочешь общаться или перенесем на вечер?

— Давай прямо сейчас.

— Как хочешь, — улыбнулся Савраска. — У тебя есть квартира? Или ты очень торопишься?

— Ты меня не понял, — сурово сказал Цапов. — Я пришел с тобой поговорить.

— Что значит не понял? У тебя нет квартиры? Или ты эстет-интеллектуал? Любишь платоническую любовь? Может, ты извращенец?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Запишешься ко мне на прием, может, я подумаю, когда тебя принять, — зло бросил Савраска и попытался подняться. Цапов дернул его за руку, силой усадил обратно.

— Чего ты дергаешься? — разозлился парень, снова попытавшись встать.

На этот раз Цапов ударил своего собеседника по ребрам. Тот вскрикнул.

— У меня к тебе важное дело, дорогой, — зашептал ему на ухо Цапов. — Сиди и не дергайся. Мне нужно знать все про Форина.

— Какой такой Форин? — не понял Савраска. Вернее, сделал вид, что не понял.

— Сам знаешь — какой. Твой знакомый, которого недавно удавили. Что ты про него знаешь?

— Ничего, ничего, пусти меня, — испугался гей.

— Сидеть. Я тебя по-хорошему спрашиваю. Если сейчас не скажешь, я тебя лично удавлю. Говори.

— Не знаю я, не знаю. Я ничего не знаю.

Цапов схватил руку своего собеседника и сдавил его ладонь с такой силой, что Савраска вскрикнул.

— Откуда ты узнал про Форина? Кто тебе рассказал? Кто?

— Мне больно. Отпусти. Мне рассказал… Отпусти. Мне Федя рассказывал, Суходолов. Отпусти, говорю!

Цапов отпустил руку, но было уже поздно. На крик Савраски обернулось сразу несколько человек. Нахмурившись, двое двигались к их столику.

— Черт бы вас побрал, — пробормотал Цапов, — придется еще здесь драться. Только этого не хватало.

Он оттолкнул от себя Савраску и поднялся, намереваясь выйти из клуба. Но один из нападавших схватил его за плечо.

— Ты почему пристаешь к парню? Видишь, он тебя не хочет.

— Убери руку, — посоветовал Цапов, — я не приставал.

— Мы все видели, — настаивал первый, бородатый и здоровый парень в черной майке. Другой, с выбритым черепом, молча стоял рядом. — Он к тебе приставал, Савраска? — спросил бородач, и в этот момент Цапов резко ударил его в солнечное сплетение и, оттолкнув от себя бритого, поспешил к выходу. По дороге он еще дважды отпихивал кого-то от себя и наконец выбрался на улицу.

— Черт побери, — пробормотал Цапов, — кажется, меня в этот клуб больше не пустят.

Он поспешил к своему автомобилю, серой «девятке», на которой обычно ездил на задания. Цапов подошел к машине, оглянулся по сторонам, достал ключи, чтобы открыть дверь, и в этот момент получил сильный удар по голове. Он потерял сознание еще до того, как упал на асфальт.

Часть вторая

РАБОТА

Глава 21

Через четыре дня Кудлин снова вырос у нее на пороге кабинета, как призрак. И вновь рано утром, словно специально демонстрировал свое могущество. К этому времени камера зафиксировала появление в ее кабинете двух незнакомцев, которые получили пропуск у заместителя директора и вечером оказались в режимном институте, куда и днем-то невозможно было попасть без веских оснований. Впрочем, особо секретным институт уже не был. Если раньше все «почтовые ящики» считались объектами особой секретности, то теперь они оставались таковыми лишь в силу устоявшихся традиций. Многие закрытые институты и предприятия сдавали часть своих помещений различным фирмам, и даже оборонные и закрытые прежде заводы с удовольствием пускали иностранцев, готовых платить валюту за их научные разработки.