Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Касаясь далее в том же письме обвинения бухарских евреев в ростовщичестве в связи с делом Муллинова, Витте отмечал, что такое огульное обвинение несправедливо. Он сообщал, что, согласно записке московских фабрикантов, они еще в 1894 году под воздействием слухов о предстоявших ограничениях делали попытки, уменьшив отпуск товаров бухарским евреям, заменить последних на других туземных посредников, а также самостоятельно открыть в Средней Азии склады и отделения.
Указанные попытки не достигли, однако, желаемой цели и доказали безусловную невозможность обойтись без услуг бухарских евреев, которые знают, какой именно товар и где может найти сбыт… кто из местных торговцев и в какой мере кредитоспособен… Московские мануфактурные фирмы ограничились лишь сокращением срока открываемого бухарским евреям кредита, установив таковой в 6 месяцев, вместо обычно прежде 9 – 12 месяцев. Но, несмотря на это, бухарские евреи покупают в Москве товаров… на сумму, вдвое бо́льшую по сравнению с началом 90-х гг. Оборот Москвы с другими народностями Средней Азии магометанского закона с 40 % общего оборота в 1890 г. понизился теперь до 20 %, несмотря на более благоприятные условия кредита, который по-прежнему остается для них 12-процентным[594].
Доказывая членам Государственного совета важность бухарских евреев для экономики, Витте сообщал, что они получают товары в кредит на 8,5 млн рублей в Москве и на 1,5 млн рублей в Лодзи. В заключение министр финансов заявлял, что Россия выдерживает тяжелую конкурентную борьбу с Англией в Средней Азии лишь благодаря посредничеству бухарских евреев. Поэтому он предлагал предоставить бухарским евреям, вступившим в русское подданство, право свободного жительства во всех городах края, а не только в пограничных[595]. Столь высокая оценка деятельности бухарских евреев не убедила большинство членов Государственного совета, придерживавшихся во внутренней политике той же антиеврейской линии, которая была характерна для царской семьи. К слову, юдофобия царской семьи доходила в начале XX века до паранойи. Как записал в дневнике Алексей Поливанов, председатель Государственного совета великий князь Михаил Николаевич сказал ему, что «евреи поставили себе задачей проникнуть в армию, и в частности в Генеральный штаб, что в Генеральном штабе уже есть евреи, о чем он уже имел разговор с Гернгроссом, евреи же проникают под самыми русскими фамилиями»[596].
На заключительном заседании Государственного совета 18 марта 1900 года большинство его членов вместе с великим князем Михаилом Николаевичем поддержали проект ограничительного закона Военного министерства, представленного Куропаткиным, а 5 июня 1900 года его утвердил Николай II[597]. Согласно этому закону бухарскоподданным евреям разрешалось проживать только в экономически второстепенных пограничных городах Туркестанского края – Петро-Александровске (ныне – Турткуль), Катта-Кургане и Оше. При этом бухарские подданные евреи обязаны были выбрать промысловые свидетельства первой или второй купеческой гильдии. Теперь для въезда во внутренние области России они, почти свободно приезжавшие туда прежде, должны были, подобно прочим иностранным евреям, запрашивать разрешение министерств. Впрочем, для лиц, имевших к тому времени торговые отношения с Россией, новый закон предоставлял пятилетнюю отсрочку начиная с 1 января 1901 года. Во время действия отсрочки евреям-бухарскоподданным разрешалось приезжать по торговым делам в Россию, оставаться в ней на жительство и торговать на прежних условиях[598].
Глава 3
Бухарские евреи в первом десятилетии XX века
1. В новый век со старыми проблемами
Введение в действие закона 1900 года означало для многих бухарскоподданных евреев выселение на родину, что грозило им разорением. Стремясь к более свободному правовому положению и лучшим экономическим условиям, они начали семьями эмигрировать из эмирата в Туркестанский край сразу после его завоевания[599] и на рубеже столетий уже не представляли себя проживающими вне России. В конце 1890-х годов бухарскоподданные евреи указывали в прошении: «Многие из нас живут второе поколение под властью белого царя, мы сроднились с краем, купили здесь дома, завели торговые связи, впитали в себя русские законы… Нет ничего общего с Бухарой…»[600] Об этом же писал администрации в 1902 году и предприниматель Юсуф Борухов, привезенный в край в девятилетнем возрасте и проживший в нем четверть века: «За такое продолжительное время я настолько привык к Туркестанскому краю, что считаю его своей второй родиной»[601]. Окончивший восточный факультет Санкт-Петербургского университета русский чиновник Иван Аничков доказывал в 1896 году, что бухарскоподданные евреи – только номинально подданные эмира, поскольку многие из них, прожив в Туркестане более тридцати лет и имея на его территории дома, сады и земли, почти не посещали Бухару[602].
Бухарские евреи всех категорий, включая бухарских подданных, при каждом удобном случае подчеркивали и демонстрировали свою лояльность к русской власти. В 1898 году вместе с мусульманами Самарканда они пожертвовали деньги семьям нижних чинов, погибших во время мусульманского восстания в Андижане[603]. Бухарские евреи часто напоминали в коллективных прошениях о своем участии в защите Самаркандской крепости в 1868 году. Предприниматели из их среды охотно вступали в российские благотворительные организации, о чем мы поговорим далее. В начале XX века лояльность бухарских евреев к властям была подмечена уже упоминавшейся Аннет Микин[604].
К тому времени число эмигрировавших из Бухары евреев достигло в Туркестанском крае 2522 человек. Они составляли четверть от общего числа бухарских евреев, проживавших в крае, что видно из таблицы 6.
Таблица 6
Численность бухарских евреев по областям Туркестанского края с распределением по подданству, 1899 год[605]
По областям бухарскоподданные евреи были распределены неравномерно: в Ферганской и Самаркандской областях они составляли менее четверти от всех бухарских евреев, в Сырдарьинской области – половину, а в Закаспийской области к тому времени бухарские евреи других категорий не проживали вовсе. В Сырдарьинской области половина от находившихся там евреев – подданных Бухары выбрали местом жительства губернский город Ташкент. В 1902 году в нем проживали 494 бухарских еврея данной категории[606]. Видимо, в других городах края бухарскоподданных евреев в то время было меньше.
Те администраторы, которые отрицательно относились к бухарским евреям, придерживались стереотипного мнения о бедности всех прибывших из Бухары еврейских иммигрантов. Оно было отправной точкой в воображаемой схеме быстрого обогащения бухарских евреев за счет эксплуатации коренного населения и ресурсов края. Уже знакомый нам Корольков в 1899 году ясно выразил такое представление: «Оказалось, что почти все без исключения бухарские евреи прибывают в край бедными и, начиная из ничего, в непродолжительном времени становятся обладателями богатых лавок, домов и земель»[607]. Миф об их быстром обогащении разоблачают сведения из доклада полицмейстера Старого Маргелана Павла Пахотина. Согласно этому докладу, все девяносто восемь семей евреев-бухарскоподданных, прибывшие в Старый Маргелан еще в конце 1870-х – начале 1880-х годов, к 1914 году оставались крайне бедными. Около 70 % из них занимались окраской шелка, а остальные 30 % – мелкой мануфактурной торговлей и другими ремеслами. Среди же бухарских евреев со статусом туземцев красильщики составляли 50 %[608].
Что касается утверждения полицмейстера об иммиграции исключительно бедных бухарских евреев, то это скорее было специфическим случаем Старого Маргелана. Мы не можем обвинять Пахотина в тенденциозности – об этом говорит следующая фраза в его докладе: «…нельзя указать ни одного случая ростовщичества или иной хищнической деятельности евреев, по крайней мере установить это официальным путем не удалось»[609]. Однако на самом деле среди всех прибывавших бухарско-еврейских иммигрантов нередко встречались богатые, на что, располагая данными по той же Ферганской области, указывал географ и путешественник Александр Воейков[610]. Похожая ситуация, но со значительным преобладанием мелких торговцев над ремесленниками была и в Сырдарьинской области. В Ташкенте в 1892 году из всех восемнадцати бухарскоподданных торговцев-евреев тринадцать были отнесены администрацией к разряду мелких. В Чимкенте в 1893 году из 107 торговцев, которые были бухарскоподданными евреями, мелкими считались девяносто семь[611].
