Звездный меч (сборник) - Генри Пайпер

В Ривингтоне Траск отыскал своего двоюродного брата — Никколэя Траска. А когда спросил о Трасконе, Никколэй выругался:

— Ничего не знаю о Трасконе; мне больше нет дела до Траскона. Теперь Траскон — частная собственность горячо любимой… очень горячо любимой… королевы Эвиты. У Трасков уже нет и кусочка земли для семейного кладбища. Видишь, что ты наделал? — с горечью добавил он.

— Не надо ворошить старое, Никколэй. Если бы я остался на Грэме, то помогал бы возвести на престол Энгуса. И все бы, в конце концов, завершилось так же.

— Но могло бы произойти совсем другое, — возразил Никколэй. — Ты мог бы вернуть корабли и солдат на Грэм и сам занять трон.

— Нет, я никогда не вернусь на Грэм. Теперь моя планета — Танит. Но я намерен отказаться от вассальной зависимости от Энгуса. С таким же успехом я могу торговать на Морглее, Джойесе или Фламберже.

— Не стоит тебе этим заниматься: ты можешь торговать с Ньюхейвеном и Бигглерспортом. Граф Лайонел и герцог Джорис открыто не повинуются Энгусу; отказались давать солдат, перестали платить ему налоги (некоторых за такое вешали), сами строят корабли. И Энгус строит корабли. Не знаю, собирается ли он применять их в войне с Бигглерспортом и Ньюхейвеном или для нападения на тебя, но через годик вспыхнет война.

Траск установил, что “Добрая надежда” и “Вероника” вернулись на Грэм. Ими командуют люди, ставшие недавно фаворитами двора короля Энгуса. Остались “Черная звезда” и “Королева Флавия” (чей капитан с презрением отверг приказ с Грэма о переименовании последнего в “Королеву Эвиту”). Корабли принадлежали Траску, не королю Энгусу.

Капитан торгового судна из Уордсхейвена, находящегося сейчас на орбите, отказался доставить груз в Ньюхейвен, ибо корабль зафрахтовал король Энгус и капитан не подчинялся приказам других лиц.

— Хорошо, — сказал капитану Траск. — Это ваш последний рейс сюда. Мы откроем огонь по вашему кораблю, если он вернется в Ривингтон по фрахту Энгуса.

Траск достал запылившиеся регалии, которые в последний раз надевал для аудиовизуального обращения к Энгусу. Поначалу решил провозгласить себя королем Танита. Лорд Велпри, барон Рэтмор и двоюродный брат Траска высказались против этого.

— Называйтесь принцем Танитским, — убеждал его Велпри. — Здесь ваш авторитет никоим образом не зависит от титула, а если вы предъявите права на грэмский трон, никто не сможет сказать, что вы — иностранный король, пытающийся аннексировать планету.

Ничего такого Траск делать не собирался, но Велпри усердствовал. Траск пожал плечами. Титул не имел никакого значения.

Так он сел на трон суверенным принцем Танитским, отказавшись от вассальной зависимости от “Энгуса, герцога Уордсхейвен-ского, самозванного короля Грэма”.

Это послание отправили с грузовым кораблем, на этот раз абсолютно пустым. Вторую копию послания отправили графу Ньюхейвенскому — вместе с грузом на борту “Богини солнца” — первого корабля из Старой Федерации, не принадлежавшего космическим викингам.

Через семьсот пятьдесят часов после прибытия “Немезиды”, совершив последний прыжок, появился “Корисанд-II”, и Харкеман сразу же принялся слушать историю Одумлской битвы и уничтожения кораблей “Йо-йо” и “Предприимчивость”. Сначала Харкеман просто доложил об успешном полете на рейдирование, из которого привез богатую добычу. Когда он стал перечислять содержимое, обратили внимание на неоднородность добычи.

— Ну да, а что? — ответил он. — Добыча не первой свежести. Из-за нее я напал на Дагон.

Дагон — базовая планета космических викингов, занятая личностью по имени Федриг Баррагон. Двумя из нескольких кораблей, действовавших с этой базы, командовали сыновья Баррагона — метисы.

— Баррагонские корабли совершили рейд на одну из наших планет, — рассказал Харкеман. — Ганпет. Разграбили два города, один уничтожили, убили много туземцев. Об этом я узнал от Равалло, капитана “Черной звезды”, на Индре, он только что вернулся с Ганпета. До Беовулфа было по пути и не очень далеко, мы подались туда, где обнаружили готовый к старту “Грендельсбан”. — “Грендельсбан” был вторым беовулфским кораблем, однотипным с кораблем “Дар викинга”. — Таким образом, “Грендельсбан” к нам присоединился, и мы втроем пошли на Дагон. Взорвали один баррагонский корабль, второй вывели из строя, а затем разграбили базу. Там еще гильгамешская колония, мы их не тронули. Они распространят известие о том, что мы сделали и как.

— Это заставит сочитлского принца Виктора призадуматься, — поддержал его Траск. — А где сейчас остальные корабли?

— “Грендельсбан” вернулся на Беовулф и ненадолго остановился поторговать по пути на Аматерасу. “Черная звезда” полетела на Сочитл. Просто дружеский визит — передать от вас привет принцу Виктору. У Равалло много аудиовизуальных материалов, сделанных нами во время дагонской операции. Затем “Черная звезда” вернется на Джаганнат с целью посещения Никки Грэтэма.

Харкеман одобрил отношение и действия Траска, касающиеся короля Энгуса.

— Нам вообще не следует заниматься бизнесом с Мирами Меча. У нас есть своя промышленность, мы в состоянии произвести для себя все необходимое, можем торговать с Беовулфом, Аматерасу, Сочитлом, Джаганнатом и Хотом, если сумеем заключить с ними какое-нибудь соглашение. Каждый идет на то, чтобы оставить в покое планеты, с которыми торгуют другие. Очень плохо, что вам не удалось заключить какого-либо соглашения с Мардуком. — Харкеман сожалел об этом ровно несколько секунд, а затем, пожав плечами, заявил: — В крайнем случае, наши внуки, вероятно, станут совершать рейды на Мардук.

— Думаете, так случится?

— А вы? Вы там были, видели, что происходит. Поднимаются варвары: у них есть лидер, и они объединяются. Любое общество зиждется на варварстве. Людям, не понимающим цивилизации, если они ее создадут, нравиться она не будет. Попутчики, голосующие на дорогах. Люди, которые ничего не созидают, которые не ценят того, что для них создали другие, которые думают, что цивилизация существует сама по себе и что им нужно наслаждаться тем, что им в ней понятно, — предметами роскоши, высоким жизненным уровнем, легкой работой при высоком окладе. Ответственность? Тьфу! Зачем им правительство?

Траск одобрительно кивнул.

— И вот попутчики с шоссейных дорог возомнили, что знают об автомобиле больше, чем люди, которые изобрели его, поэтому они рвутся к власти. Заспар Макенн говорит им, что они это могут, а он — их вождь.

Траск налил себе из графина, захваченного на Пушане, планете, где четыреста лет тому назад республиканский строй был свергнут в пользу диктатуры, а диктатура, установленная в масштабах планеты, распалась на ряд местных диктатур, и теперь там люди жили в деревнях и занимались ремеслами.

— Но мне это не понятно. По пути домой читал о Гитлере. Не удивлюсь, если окажется, что и Макенн читал о нем. Он использует все приемы Гитлера. Но Гитлер пришел к власти в стране, обнищавшей вследствие военного поражения. Мардук не воевал в течение жизни почти двух поколений, да и прошлая война была фарсом.

— Гитлера привела к власти не война. Дело в том, что господствующий класс нации, люди, в чьих руках все находилось, оказались дискредитированными. У масс, этих доморощенных варваров, не было никого, кто бы взял на себя ответственность за их судьбу. А на Мардуке правящий класс дискредитировал себя сам. Господствующий класс, устыдившийся своих привилегий и уклоняющийся от выполнения своих обязанностей. Господствующий класс, начавший понимать, что массы — такие же люди, как они, но делающий вид, что это не так. И господствующий класс, который не прибегнет к силе ради сохранения своего положения. И у них есть демократия, и они позволяют себе, врагам демократии, прикрываться демократическими правами.

— У нас в Мирах Меча нет демократии, если это можно назвать демократией, — выговаривался Траск. — И наш правящий класс не стыдится своей власти, и наши люди — не попутчики с дорог, и, пока к ним хорошо относятся, они не пытаются руководить. Но и у нас далеко не все так блестяще.

То разгораясь, то утихая, продолжалась Династическая война, двести лет тому назад охватившая Морглей. Оскарсанско-элмерсянская война на Дюрандале, в которую сначала вмешался Фламберж, теперь — Джойес. И ситуация на Грэме быстро приближается к критической массе. В знак одобрения Харкеман кивнул.

— Знаете, почему? Наши правители — варвары. Ни один из них — ни Наполион Фламбержский, ни Родолф Экскалибурский, ни Энгус с почти половиной Грэма не посвятили себя цивилизации или чему-нибудь другому, кроме собственных интересов, а это — признак варварства.

— Чему вы посвятили себя, Отто?