Личности в истории - Сборник статей

Комната в типичном для эпохи викторианском стиле, довольно большая; в глаза бросаются многочисленные маленькие столики и этажерки, расставленные вокруг того места, где сидит Е.П.Б. – уже очень больная, со следами водянки, придающей ее телу, некогда стройному, неестественную полноту; создается впечатление, что она едва ли сумеет подняться с кресла. Я вижу ее сзади, обрамленную светом, льющимся из окна. За окном виден зеленый массив Холлэнд-парка.

Я осматриваю комнату, стараясь не шуметь. Дальняя часть помещения занята пестрой коллекцией: книги, пергаменты, свитки из ткани, вероятно, с письменами, бронзовые статуэтки с юга Индии, отобранные скорее из-за символики, нежели из-за древности или внешнего вида, ковры из Адони, деревянные блюда из Морадабада, кашемировые салфетки, сенегальские изображения, на полу ковры из палгатского волокна. Необычные фигурки неизвестного происхождения, камни, какие-то маленькие окаменелости, собранные во время путешествий по дальним странам и не имеющие особой ценности, которые подходят скорее для кабинета старого лорда-путешественника, нежели знатной русской дамы.

Я не подозревал, что кресло Е.П.Б. вращающееся – она уже не работает спиной ко мне, а весело смотрит на меня, ожидая, когда я закончу свой осмотр. Извинившись, я подхожу и сажусь на деревянный стул у полунакрытого стола в двух метрах от нее, на который она мне указала.

По-прежнему улыбаясь и глядя мне в глаза, она предлагает несколько самодельных папирос, от которых я вежливо отказываюсь. Она разминает одну из них пальцами и прикуривает от длинной деревянной спички. По комнате распространяется облачко дыма, запах которого напоминает запах известных мне турецких папирос.

Справа возникает фигура женщины, одетой в серое и черное, которая с большим почтением приближается к нам и что-то шепчет Е.П.Б. на ухо.

– Графиня спрашивает, не желаете ли Вы чаю… Она мне напомнила…

Услышав эти слова, я чувствую смущение и тут же вскакиваю – я не знал, кто была эта красивая служанка.

Я отвечаю утвердительно, и, прежде чем я успеваю поблагодарить ее соответствующим образом – галантным и легким поклоном, – она удаляется в другой зал.

Я снова ощущаю веселый взгляд Е.П.Б.

– Уж не подумали ли Вы, что это элементал появился здесь? – Ее улыбка совершенно лишает вопрос серьезности. Но ее серые, как легкий туман, глаза, очень прозрачные, глядят на меня весьма живо и выразительно. Я не нахожу ничего иного, как остановить взгляд на серебряном колокольчике и припомнить те необычные явления, которые связывались с Е.П.Б., например, такие, как звон колокольчика. Заметив мой взгляд, она обьясняет, все еще забавляясь, что он служит лишь для вызова Констанс, графини, когда это требуется. Она добавляет, что эта видная госпожа – ее хороший друг и прекрасная ученица, и не только ее ученица: она уже могла бы входить в контакт с другими высокими Сущностями, если бы не была ежечасно поглощена вниманием и заботой о ней.

– Госпожа, простите меня за смущение… Я пришел, чтобы сделать репортаж, но совершенно не знаю, с чего начать… Уже одна мысль о том, что здесь находятся оригиналы рукописи «Тайной Доктрины», заставила меня полностью растерять все вопросы.

– Успокойтесь и выпейте чаю. Я буду пить кофе, – говорит она, указывая на стол, о который я опираюсь рукой и на котором теперь стоит полный серебряный прибор на подносе из корня орехового дерева, должно быть, тяжелый, хотя я не заметил, чтобы кто-либо ставил его туда или входил в комнату. ЕПБ перестает улыбаться и придвигает свой кофе. Я почитаю за благо не быть бестактным и пью очень горячий и душистый цейлонский чай.

– Увидев графиню Констанс Вахтмайстер в этой скромной роли и зная о том, как много представителей дворянства, генералов, академиков являются Вашими частыми посетителями, я склонен думать, что Вы отдаете заметное предпочтение самым высоким слоям общества. Но, с другой стороны, мы знаем, что Вы предлагали дружбу и помощь многим простым людям, особенно это касается индийцев… Не могли бы Вы рассказать об этом?

– Я прочитала кое-что из того, что Вы написали. Хотя за прошедший век эволюционировал в действительности не сам человек, а лишь его машины, средства передвижения и связи, все же есть нечто, что манит его заглянуть в XIX век, чтобы лучше понять его. Я родилась в 1831 году в России в провинциальном городке, с тех пор минуло уже более полувека. Время, в которое мне довелось жить, имело характерные особенности, которые Вам невозможно оценить. Даже в Центральной Европе более половины населения было неграмотным, и очень малая его часть имела высшее образование. Социально-экономические условия, за известным исключением, предполагали совмещение знатности и образованности. И прежде всего это относилось к мужчинам высшего общества, поскольку нам, дамам, нужно было лишь уметь говорить по-французски, играть на каком-нибудь музыкальном инструменте и в совершенстве знать довольно сложный церемониал этикета. Самое большее, на что могла претендовать дама, это совершить какое-то путешествие или иметь представление о живописи. Кроме того, тиражи книг обычно были небольшими, а дорогие переплеты очень часто делали их недоступными для тех, кто вынужден был жить лишь на минимальный оклад. Так как женщины очень редко могли посещать университеты, они были вынуждены брать уроки на дому, а недостаток публичных библиотек давал большое преимущество тому, кто, подобно моей бабушке, имел домашнюю библиотеку. Поверьте, человек в этом смысле далеко продвинулся в ХХ веке и достигнет еще большего, по крайней мере в Европе, Северной Америке и таких крупных городах мира, как тот, из которого прибыли Вы. Необразованным останется лишь тот, кто не хочет быть образованным… однако это не всегда было так.

– Вы безусловно восхваляете мудрость и познания многих индийцев…

– Да… в Индии в середине XIX века положение было несколько иным, но в сущности тем же… Кастовая система давала доступ к высшей культуре брахманам и лишь немногим кшатриям, а мудрецы, которых я упоминаю, – это старые монахи, имеющие доступ к немыслимым библиотекам или традиционным учениям. Мои непосредственные Учителя являются принцами, потому что тогда, даже касательно физических характеристик расы, происхождение имело определенную связь с духовным развитием. Если Вы встретите, например, носильщика, который умеет читать на санскрите, то будьте уверены, что это один из учеников – лану – на испытании, и, вероятнее всего, до недавнего времени он жил во дворце. Кроме того, когда я была молодой, рабство – и отнюдь не то, что было узаконено августейшими особами, – действительно существовало от Соединенных Штатов Америки до России. Эти люди с трудом могли просуществовать, и, независимо от того, были они счастливыми или нет, очевидно, что у них не было ни времени, ни влечения к наукам, будь то экзотерические или эзотерические… Только верования, суеверия… Знахарство…