Студия «Боливар» - Анатолий Радов

Боясь, что Инри внезапно передумает, и решит, что меня лучше придушить прямо сейчас, я изобразил насколько можно правдоподобнее обречённость на своём лице, и увидел, как Инри довольно потёр руки.

— Точно не отвяжется? — в третий раз задал он вопрос Михаилу.

— Не отвяжется — кивнул головой хромой.

— Ну, тогда, вы возвращайтесь в деревню, а мне нужно просветить его перед смертью. Не может ведь человек исчезнуть, так и не поняв истины? — сказал Инри, и обвёл взглядом своё маленькое стадо.

— Да, да — закивали мужчины и развернувшись, зашагали прочь, абсолютно молча, как и полагается настоящему стаду.

Инри долго смотрел на их спины, ожидая, когда они скроются за деревьями.

23

Но и когда маленькое стадо полностью исчезло из вида, Инри не начал разговора. Он ходил туда сюда, словно решая сложную дилемму, или выбирая первую фразу. Наверное, он меня хотел этой первой фразой сразить наповал. Вот уж дурдом, подумал я, он решил, что я сейчас буду тащиться от его красноречия? Хм. Да срать мне сейчас на всё, что он скажет. Или это дань дурацкой традиции? Типа того, что отрицательный герой обязательно должен что-то вякнуть красноречивое в такой ситуации. Я терпеливо ждал, хотя меня уже заранее тошнило оттого, что он скажет. Или это от удара по затылку?

Инри резко остановился и уставился на меня. Дико заржал, отчего мне стало немного страшно. Потом вновь стал ходить туда сюда.

А он вообще вменяемый? — невольно задался я вопросом — Или он от своей «избранности» уже давно с катушек съехал?

Размышлять об этом не хотелось, и я стал вспоминать фильмы в которых главных героев к чему-нибудь привязывали. Меня интересовало, как они выпутывались, но ничего выпутывающегося не вспоминалось. В голову лезли только дурацкие вестерны, те моменты, где хороших парней уже были готовы подвесить за жилистую шею, но кто-то вдруг перестреливал верёвку с первого раза, но это всё было не из той оперы.

— Инго — бросил вдруг Инри, резко остановившись — Я же тебе сказал, не приближаться к Алине.

Так вот чего он так долго. Его больше всего задело не то, что я хотел сбежать… хотя это и понятно.

— Ты о чём? — равнодушно спросил я. Таким вопросом в нашем городе отвечают на любой вопрос, как не крути, пол города отсидевшие, другая половина наркоманы, а этот контингент знает, как разговаривать, не сказав ничего такого, за что могут спросить.

— О том, что Алина была у тебя ночью! — закричал Инри, и на его губах выступила пена — Отвечай!

— Это кто тебе сказал? — мягко спросил я.

— Не важно!

— Я думаю, что это тебе бабка накаркала. Так вот подумай, стоит ли ей верить? Она ж ради того, чтобы выслужиться, готова любую чушь смолоть.

Инри внимательно посмотрел на меня.

— Я смотрю — продолжил я — Ты Арину вроде как любишь. Ведь так?

— Ну? — буркнул Инри.

— Ну — повторил я — И что удивительно, несмотря на свою власть, не принуждаешь её силой. Это говорит о том, что ты ещё не совсем дерьмо.

— Что ты несёшь? — скривился Инри.

— Или тут дело в Алексе?

Инри с ненавистью посмотрел на меня.

— Надо было тебя сразу прибить — прошипел он.

— Это тебе, а не мне нужно было поговорить — сказал я.

— Зачем к тебе приходила Алина? — спросил Инри, сжав свои костлявые кулаки.

— Тьфу ты, чёрт. Я тебе говорю, что бабка тебе наврала, а ты опять о своём.

— Зачем ей врать?

— Да она маразмная уже на всю голову, кто её знает? Я же говорю, решила подмазаться.

Лицо Инри стало спокойней. Он был видимо из тех субтильно-субъективных, которые с лёгкостью принимают на веру согласующееся с их чаяниями. А мне в принципе было наплевать, я хотел одного, чтобы было всё хорошо с Алиной. Мало ли что взбредёт в голову этому придурку из ревности. А бабка… ненавижу всех этих лезущих, как змеи, в чужую жизнь, оттого, что своей нету. Вот у меня в том мире своей жизни тоже почти не было, но я ведь не лез. Ни к кому. Так ведь и лезут только для того, чтобы испортить, а прикрываются добрыми намерениями.

— Ну, хорошо — уже спокойно сказал Инри, и я понял, что сейчас он придаст своему голосу сладко-тягомотную нотку, и начнёт свою проповедь — Допустим, Алина к тебе не приходила. Но зачем ты хотел сбежать?

— Не понравилось — съязвил я — Кормят плохо, да и знаешь, я в детстве всегда из пионерских лагерей сбегал. Не люблю все эти сраные мероприятия, вроде пионерских костров и всяких там твоих месс.

— Это совсем не мои мессы, Инго — елейно проговорил Инри, полностью вернувшись в свою любимую роль пастыря — Это мессы нашего великого бога. Мы славим его могущество.

— Какого бога? — спросил я — Где ты бога увидел?

— Ты слеп, Инго. Тот, кто привёл нас сюда, тот и есть бог. А это рай.

— А Боливар ангел — буркнул я.

— Зря ты так. Вера делает человека лучше.

— Я вижу. Особенно тебя. Я уж не говорю о твоих кротких помощничках. Они конечно из лучших побуждений мне по морде настучали.

— Если бы ты не сбежал, никто бы тебя не бил.

— Если станешь одним из стада, счастья тебе будет, ага? — дурачясь, спросил я.

— Не в твоём положении дурачиться — назидательно произнёс Инри — Тебе нужно думать о своём спасении.

Я засмеялся. Вот уж действительно, устами придурка глаголет истина. Как раз о спасении я и думал, только не о том, какое имел в виду этот очкарик, а о самом что ни на есть физическом. Глупо бредить спасением призрачной души, когда есть опасность лишиться тела. И пофик на все эти богословские пустословия.

— Жаль, что ты не принял истину — продолжил Инри, заражаясь сам от себя религиозным маразмом — А истина в том, что бог избрал нас и привёл сюда. Мы новые люди. От нас начнётся новое человечество, а все остальные, там, на Земле, будут богом уничтожены.

— Это тебе бог сказал? — спросил я. Да и в самом деле, откуда эта железная уверенность? Иногда мне кажется, что у таких как он есть специальное радио, по которому бог сообщает им о своих намерениях, или газета какая специальная выходит. Вот только почему бы ему напрямую не сообщить всем?

Инри не ответил на мой вопрос. Да и что ему было отвечать? А может просто не хотел? Если он серьёзно верит в ту чушь, которую несёт, то я для него ничуть не лучше идиота, до которого не доходят элементарнейшие вещи. А если он просто старается не уронить марку, то…

— Бог открывается нам в откровениях — сказал Инри и довольно вздохнул.

Ну, вот. Он нашёл дежурную, ничего не значащую фразу, и не уронил марку. Я постарался незаметно пошевелиться, чувствуя, как начинают затекать руки. Чёртов Михаил действительно сильно привязал, не пройдёт и часа, как я не буду себя вообще чувствовать. Я судорожно проглотил слюну, и стал надеяться, что Инри задержится ненадолго. Иначе мне просто нечем будет себя вытаскивать из этого дерьма, когда всё тело занемеет.