Малыш по договору. Подари мне счастье (СИ) - Довлатова Полина

Наверно я выгляжу по меньшей мере странно, с широко распахнутыми глазами и взеърошенными волосам, раз Наташа так на меня смотрит.

— Алис, ты чего тут? Что-то случилось?

— Всё хорошо. Наташ, а Игорь Сергеевич ещё у себя?

— Эм, да… Но я не говорила ему о тебе, честно. Можешь не переживать. Хотя, он, кстати, спрашивал.

— Спасибо… Наташ, мне к нему надо, я зайду? У него никого сейчас нет?

— Да нет, он один… А что такое-то? Передумала, и хочешь самооборону сдать?

— Типо того, — эту фразу я уже бросаю на ходу.

Быстрым шагом сворачиваю в сторону технического крыла и замерев возле двери кабинета, осторожно стучусь. Практически тут же по ту сторону мне в ответ рявкают басистое “Я занят!”

— Игорь Сергеевич, это Алиса…

Секунда. Дверь кабинета резко распахивается и на пороге вырастает злой Воскресенский. Нет, он не злой. Судя по выражению лица, он просто в бешенстве. Никогда его таким не видела.

— Какого чёрта ты не отвечаешь на мои звонки?!

— Я… простите, я не слышала.

Прикусываю губу и кажется даже дышать перестаю в тот момент, когда его взгляд медленно проходится по моей рабочей униформе.

— Тебе ещё три дня сидеть на больничном. Какого чёрта ты сейчас не дома?!

— Я вышла на работу.

— Я не спрашивал тебя, что ты здесь делаешь, я сказал какого чёрта ты не дома! И какого чёрта телефон не при тебе?!

Ответить что либо не успеваю, потому что Воскресенский неожиданно обхватывает меня за плечи. Не больно, но довольно крепко и заводит в кабинет.

— А это зачем? — кошусь на дверь, когда он запирает её на ключ.

— Чтобы ты точно никуда не свинтила. Надо было мне и в квартире твоей замок повесить. Амбарный с внешней стороны. И чтобы ключ был только у меня. Может тогда ты сидела бы дома сколько положено.

— Я…

— Ты понимаешь, что я чуть на уши всех не поднял?! — перебивает, начиная нервно расхаживать по кабинету. — Думал тебе хреново стало, в обморок грохнулась, или на улицу вышла и к тебе там кто-то пристал!

Последние слова Воскресенского больше всего цепляют слух. Потому что если плохое самочувствие и обморок можно связать с его страхом за ребёнка, то фраза про уличных хулиганов относилась непосредственно ко мне.

Или мне просто хочется так думать…

И да, я только сейчас замечаю, что на нём куртка, а в руках он держит ключи от машины.

— Вы куда-то собирались ехать?

— В лес грибы собирать! К тебе я собирался, что за вопросы?

— Я беременна.

— Чего?! — резко замирает и хмурит брови.

– Я беременна, – бросаю тревожный взгляд на Воскресенского.

А у самой сердце как будто с ритма сбивается. А потом словно тенисный мячик к самому горлу подскакивает и истерически там трепыхается. Ещё сильнее она начинает барабанить, когда Воскресенск делает шаг в мою сторону и смотрит так, будто не верит в то, что я сейчас сказала.

– Ты уверена? Тест уже делала?

– Да. Несколько тестов и все они показали положительный результат… Вот, – дёргаю сумку с плеча и вываливаю лежащие в ней тесты ему на рабочий стол. Трясущимися руками перебираю пластиковые корпуса, переворачивая их окошками индикатора вверх.

– Все пять с положительным результатом, я только полчаса назад…

Вздрагиваю, когда вдруг без предупреждения Воскресенский прижимается ко мне сзади и накрывает своей горячей ладонью мой живот. Резко разворачиваюсь к нему лицом и, задрав голову, смотрю в глаза, которые в данный момент насквозь меня прожигают.

– Ты же понимаешь, что теперь для тебя всё изменится? – шумно выдыхает, всё ещё продолжая удерживать руку на моём животе. – До самых родов я должен быть уверен, что все протекает так, как надо.

– Я не совсем...

– Тебе придётся переехать ко мне, Алиса. Это не обсуждается.

Глава 19

Глава 19

– Так, ну что тут у нас, – Комарова, как всегда растягивает ярко накрашенные губы в лучезарной улыбке, в то время как меня внутри до сих пор всю колотит. Такое ощущение, что страх, который поселился во мне с тех пор, как я увидела две полоски на тестах, уже успел пустить корни и врос в мою нервную систему, как какой-то сорняк. Я ощущаю безотчетный перманентный мандраж.

Кидаю беглые взгляды на Воскресенского, но совершенно не могу понять какие эмоции он испытывает.

Наверно должен радоваться. Ведь он так ждал этого ребёнка, столько всего сделал для того, чтобы его зачать. Но его выражение лица абсолютно не читабельно. Он как всегда только хмурится. Периодически потирает покрытый щетиной подбородок правой рукой, и мой взгляд невольно падает на безымянный палец с обручальным кольцом.

Я до сих пор не понимаю, почему он его носит, если не женат. И где собственно говоря жена? Она вообще была? Они развелись, а он до сих пор её любит и поэтому не снимает кольцо? И почему попытка ЭКО была последней?

– Алиса, ты меня слышишь?

– Что? – оборачиваюсь к Комаровой и только сейчас понимаю, что всё это время в упор пялилась на Воскресенского. Слава богу, что он этого хотя бы не заметил… – Я говорю, давай-ка мы с тобой сделаем контрольное УЗИ, чтобы точно убедиться, что всё у нас с вами хорошо. Снимай низ и ложись на кушетку.

– В смысле? А… вы? – перевожу взгляд на Воскресенского.

– А я пожалуй низ снимать не буду, если ты не против.

– Не против, но я не об этом. Я имею в виду, вы что, здесь будете сидеть?

– А ты против? Я вроде как тоже причастен к событию.

– Да, но… – господи, как с ним сложно. – Вы понимаете, что мне будут делать УЗИ? На таком сроке датчиком водят не по животу. Его к другому месту… прикладывают. Ну в смысле…

– Я понял. Если я решил завести ребёнка путём ЭКО, это ещё не значит, что я не в курсе, что и куда совать. На этот счёт можешь не переживать, ты будешь за ширмой, а я обещаю смотреть исключительно на экран монитора.

На этих словах Воскресенский берёт стул и показательно переставляет его в самый дальний угол кабинета.

– Мне отсюда видно только монитор. Можешь представить, что меня здесь вообще нет.

Легко сказать… Сам сними трусы за ширмой и представь, что здесь никого нет.

Поджав губы, захожу за, слава богу, абсолютно не просвечивающую ширму, под бешеный стук собственного сердца раздеваюсь и ложусь на кушетку.