Блог - Сергей Большин

В комнату вошли двое: Продольный и… Егорыч, на четверть века младше того, что знал Николай. От неожиданности он улыбнулся во все свои буржуазно белые 32 зуба.

— Прошу любить и жаловать — майор КГБ Яцко Алексей Егорович, он будет вести ваше дело… — начал Продольный и осекся об улыбку Николая. Внимательно посмотрел на Егорыча, взгляд которого стал только мрачнее в лучах ухмыляющейся физиономии задержанного.

— Я бы на вашем месте так не веселился, — сухо обратился к нему Егорыч, — если вы этого до сих пор не поняли, то скоро поймете. Александр Борисович, задержанного проверяли, оружия нет? Не проверяли?! Обыщите и доставьте в мой кабинет.

Гора свалилась с души шпиона-валютчика! Пока его обыскивали, везли на Лубянку и вели по ее длинным коридорам, Николай продумал разговор с Егорычем. Какая удача, что в будущем он дружит с контрразведчиком, который сегодня дежурит!

После того как Николай остался с молодым Егорычем с глазу на глаз и были завершены формальности, майор начал допрос:

— Еще раз хотелось бы услышать, Николай Иванович, вашу историю: кто вы, откуда, постарайтесь объяснить происхождение принадлежащих вам документов и предметов. Готовы?

— Егорыч! Тебе Продольный пересказал мою, как он считает, легенду?

— Гражданин Регеда! Попрошу вас не переходить границ дозволенного. Если мы общаемся с вами вежливо, это не значит, что не можем говорить по-другому!

— Ладно, ладно. Я просто не хочу зря терять ваше и свое время… Говорил он про будущее, про путешествие во времени?

— Говорил.

— Ну так вот, в этом самом будущем мы с тобой друзья, самые близкие партнеры по бизнесу, я могу тебе это доказать.

— Послушайте, гражданин, предупреждаю вас в последний раз! Если вы не проявите уважения к органам, это будет для вас серьезным отягчающим обстоятельством. И еще для вашего сведения добавлю, раз уж вы решили изображать из себя невменяемого, что принудительное лечение не легче тюремного заключения, напротив, гораздо травматичнее, а режим содержания там в разы строже. Впрочем, настаивать на этой версии — ваше право.

— Ну, хорошо. Я тоже не хотел травмировать, но если настаиваете, я готов. Я расскажу вам две истории из вашей жизни, которые, как вы считали до этого момента, были известны только вам, но когда-нибудь, в далеком будущем, если быть точным, в 2005 году вы расскажете их мне, будучи во хмелю. Может быть, после этого вы отнесетесь к моей «легенде» серьезнее. Готовы выслушать?

— Попробуйте.

И Николай рассказал то, что когда-то услышал от Егорыча. Полковник запаса, в силу своего профессионального прошлого, всегда был скрытным, особенно в отношении своей личной жизни. Но однажды они летали вдвоем на рыбалку в Норвегию, во фьорды. Рыбалка была очень удачная, сервис изумительный, природа потрясающая. Они крепко выпили, и Егорыча развезло, как никогда. Тогда-то, в порыве пьяной потребности излить душу, он выложил Николаю две своих тайны: об обломе во время первого сексуального опыта и о том, как он сдал своего одногруппника начальству Школы за гомосексуальное домогательство. Впрочем, в этой истории основной тайной было то, что Егорычу домогательства были отнюдь не неприятны. Интересный факт: он рассказывал все страшно заплетающимся языком, но так подробно, что Николай ясно видел и синий горошек на платье несостоявшейся любовницы, и родимое пятно на щеке несложившегося любовника Егорыча.

— Невероятно. Ведь кроме меня никто не знал об этом… Значит, перемещение во времени возможно?! И что, я(!) вам это все рассказал? Зачем?!

— Не знаю, пьяный был. Долго копил в себе. Видимо, захотелось излить кому-нибудь свою душу. На тот момент ближе меня никого не оказалось. А сейчас, Леша, если дашь мне воспользоваться моим телефоном, я дам тебе возможность поговорить с самим собой в 2009 году.

— Это радиотелефон?

— Да.

— Лучше не здесь. У нас все слушается и пишется.

— Не переживай, тут цифровая кодировка сигнала и пакетная передача данных. Это смогут расшифровать лет через 20, и только при наличии ключа. Звоним?

Егорыч-старший ответил на первом же гудке.

— Ну, слава богу! Я уже волноваться начал, нашел ли ты с младшим общий язык? Рассказал ему о моих тайнах?

— Не понял, Егорыч. Так ты… — Холодный пот прошиб Николая, во рту появился металлический привкус.

— Именно. Ты же умный! Все, что с тобой происходит только сейчас, случилось со мной давным-давно. Все последующие годы я ждал этого дня. Передай-ка мобилу младшому. И знаешь, Коля, не дури там. Будешь делать все, как я говорю, вернешься назад, и все будет хорошо. И бабу эту твою, Веру, кажется, никто не тронет, услышал меня?

— Услышал.

— Что?! Громче говори, услышал?!

— Услышал!

— Вот и ладушки. А теперь дай мне телефон.

Николай горбился на стуле возле следовательского стола. Все прошлые странности, непонятные и необъяснимые факты и действия партнера кусочками отвратительной мозаики сложились в страшную картину. Егорыч-младший уже что-то записывал, прижав телефон плечом к уху. Вот откуда у Егорыча такая удивительная «бизнес-интуиция»! Заработать деньги может, а удержать — никак. Я говорил, шпионов ловить обучен, а это у него плохо получается. Он же все знает обо мне и моем бизнесе! Что, на кого оформлено, где находится. Вот зачем он все это время помогал мне вырасти! Растил на убой! А я-то, наивный, думал, здесь не только расчет, но и какие-то отношения…

— Одевайтесь, нам нужно ехать.

— Куда?

— Без лишних вопросов. — Егорыч-младший достал из сейфа знакомую папку, «вещдоки», сложил все это в свой портфель, оформил пропуск на Николая и вывел его на улицу. Они сели в личную «копейку» Егорыча, и он спросил: — Где сейчас зарядное устройство для телефона и ваш компьютер?

— Как понять, где?

— Слушайте, только этого не надо… — поморщился Егорыч, — на Ордынке или на Октябрьском поле?

— На Октябрьском поле.

— Остальные доллары?

— На Ордынке.

— А инструкция?

— Какая инструкция?! — Николай решил стоять до конца.

— В распечатке ваших переговоров вы обещали своему… себе, короче, оставить инструкцию, как зарабатывать в будущем деньги.

— A-а, это… Я ее еще не написал. Все собирался, да так и не собрался…

Егорыч достал телефон и набрал номер.

— Старшой, он говорит, что инструкцию еще не написал! Как быть?.. Хрен на нее? А как же… Хорошо, — дал отбой и спрятал телефон в карман. — И то правда, вот она — инструкция, у меня в кармане! Едем на Октябрьское поле.

Раздался звонок мобильного. Егорыч достал его, приложил к уху и с коротким «вас» передал Николаю.

— Пока младшой везет тебя к твоей бабе, слушай, какой расклад. Тебя, молодого, я трогать не буду. И не за что, и нельзя резать курицу, которая должна снести мне золотое яичко. Соседи твои вообще ни при чем. Даже если ты им что-то и рассказал о дальнейшем, мне от этого ни холодно ни жарко. Пусть живут. Теперь, Вера твоя. Она мне как раз нужна. Не перебивай, дослушай, возбухать потом будешь, что, впрочем, мне тоже без разницы. Так вот, я могу ее оставить на воле до твоего возвращения к нам, могу задержать как подозреваемую в шпионаже, как пособницу. Хочешь?

— Нет. А откуда ты знаешь, что я могу вернуться?

— Коля, не смеши меня, я же сам, вот тот, молодой, посажу тебя на электричку в следующий вторник.

— Одного?

— Одного, конечно. Вера будет гарантией, что ты все сделаешь правильно. А сделаешь ты вот что. Прямо сейчас ты позвонишь своему юристу, Кириллу, и скажешь, на кого переоформить твою компанию и всю недвижимость. У тебя там все равно все номиналы, так что справимся без твоего присутствия. Сделаешь как надо, оставлю тебя с твоей красавицей под домашним арестом у нее дома под негласным наблюдением, а нет — завтра же закрою всех троих.

— Кого троих?

— А валютчица Татьяна Симутина? Говорят, она прячет дома большие суммы долларов, потянут на «вышку»! Представляешь?!

— Ах ты, сука!!!

— Эй, товарищ, я могу и обидеться. Ты слушай, что дальше. Когда вернешься к нам, мы с тобой сгоняем в Швейцарию. Бают, там есть какой-то номерной счет и какая-то банковская ячейка, которые добрые люди хотят переоформить на меня. После нашего возвращения на Родину всем будет спасибо, все будут свободны. И твоя Вера тоже. Кстати, не знаю, как тебе удалось это проникновение в нашу молодость, но если сможешь, пожалуйста, возвращайся к своей возлюбленной, я возражать не буду. И еще, Коля. Я помню, что ты родом из лихих девяностых, так что за ней я буду еще долго присматривать. Да и за тамошним тобой тоже. Деньги деньгами, а здоровье все равно дороже. Не находишь?

— Нахожу…

— Видишь, никаких разногласий.

— Слушай, а как же ты меня отпустишь? Меня брало другое управление, они вполне официальное дело завели… Тут же не Россия, а Советский Союз, разве ты можешь взять и закрыть такое дело?!