Бегущий в Лабиринте (Трилогия) - Джеймс Дашнер (Дэшнер)

– Ага, – отозвался Клинт. – Идет на поправку, правда, все время разговаривает во сне. Наверное, скоро придет в себя.

У Томаса екнуло сердце. Почему-то он не воспринимал всерьез вероятность того, что девушка может очнуться, полностью выздороветь и запросто разговаривать с глэйдерами. Странное дело, но при этой мысли юноша занервничал.

– Вы записываете ее слова? – осведомился Ньют.

Клинт кивнул.

– В основном это бормотание понять невозможно, но если удается, то да, записываем.

– Давай, выкладывай, – сказал Ньют, ткнув пальцем в лежащий на столе блокнот.

– Да все то же, что и тогда, когда ее из Ящика вынули: что скоро все изменится, о Создателях и о том, что «окончание неизбежно». И еще…

Тут Клинт покосился на Томаса, давая понять, что не хочет говорить в его присутствии.

– Да все нормально. Он имеет право слышать то, что слышу я, – успокоил его Ньют.

– В общем… я не смог толком разобрать все слова, но… – Клинт вновь посмотрел на Томаса, – она постоянно повторяет его имя.

У Томаса чуть не подкосились ноги. Неужели его имя вообще никогда не перестанут упоминать? Неужели они с девушкой действительно знали друг друга? Прямо наваждение какое-то, от которого нигде не скрыться.

– Спасибо, Клинт. – Тон Ньюта не оставлял сомнений в том, что присутствие медаков больше не требуется. – Напишешь подробный отчет обо всем, хорошо?

– Сделаю.

Клинт кивнул обоим посетителям и вышел из комнаты.

– Тащи сюда стул, – сказал Ньют, присаживаясь на край кровати.

Томас облегченно отметил, что Ньют пока не перешел к откровенным обвинениям. Он выдвинул из-под стола стул, поставил его у изголовья кровати и сел, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть лицо девушки повнимательнее.

– Что-нибудь припоминаешь? – спросил Ньют. – Хоть что-нибудь?

Томас не ответил и продолжал всматриваться в лицо девушки, силясь разрушить невидимый барьер в мозгу и отыскать ее в своем прошлом. Юноша мысленно вернулся к тому моменту, когда ее извлекли из Ящика и она на короткий миг открыла глаза. Темно-синие глаза, такого насыщенного оттенка, какого он больше ни у кого никогда не видел. Он попытался совместить два образа воедино, представить те глаза на лице спящей. Черные волосы, жемчужно-белая кожа, полные губы… Томас снова поразился необыкновенной красоте девушки.

И вдруг где-то в самом дальнем закоулке памяти как будто что-то всколыхнулось – еле ощутимый трепет крыльев в темном углу, невидимый, но все-таки реальный. Ощущение длилось лишь миг и сразу растворилось в недрах потерянной памяти. Но Томас действительно что-то почувствовал!

– Я и правда знаю ее, – прошептал он, откидываясь на спинку стула.

У него словно камень с души свалился, когда произнес это вслух.

Ньют встал.

– Правда? И кто же она?

– Без понятия. Но в мозгу что-то щелкнуло – где-то я с ней пересекался.

Томас потер глаза, раздраженный неспособностью ухватиться за воспоминание.

– Отлично, тогда продолжай думать, не теряй зацепку. Сконцентрируйся, черт возьми.

– Да пытаюсь я, пытаюсь! Помолчи.

Томас закрыл глаза и попытался увидеть ее лицо в черной пустоте. Кто она? – подумал юноша и осознал всю абсурдность вопроса – он и про себя-то ничего не знает.

Томас подался вперед на стуле и глубоко вздохнул, затем посмотрел на Ньюта, сокрушенно качая головой.

– Я просто не…

– Тереза.

Томас подскочил как ошпаренный, повалив стул на пол, и испуганно стал озираться по сторонам. Ему почудилось…

– В чем дело? – спросил Ньют. – Что-то вспомнил?

Не обращая внимания на вопрос, Томас продолжал оглядываться в полнейшем замешательстве, уверенный, что услышал чей-то голос. Потом снова посмотрел на девушку.

– Я… – Он опять сел, наклонился вперед, вглядываясь в ее лицо. – Ньют, перед тем как я вскочил, ты что-нибудь говорил?

– Нет.

Мог бы и не спрашивать.

– Мне показалось, что я услышал… Сам не знаю. Может, это у меня в голове чей-то голос. Она сейчас ничего не говорила?

– Она? – удивился Ньют. Глаза у него загорелись. – Нет. А что ты услышал?

Признаваться было боязно.

– Я… Я клянусь, что услышал имя. Тереза.

– Тереза? Нет, я ничего такого не слышал. Имя, наверное, всплыло из глубин твоей долбаной памяти. Выходит, ее зовут Тереза. Скорее всего, так.

Томас почувствовал себя крайне неуютно, словно на его глазах только что произошло нечто сверхъестественное.

– Клянусь, я правда слышал голос! Но только у себя в голове. Черт, не могу объяснить…

– Томас.

На этот раз он не просто вскочил со стула, но еще и отлетел от кровати на другую сторону комнаты, по пути свалив со стола лампу – она с грохотом упала на пол и разбилась на мелкие осколки.

Голос. Голос девушки – шепчущий, нежный, но твердый. Томас его слышал. Теперь он не сомневался, что действительно слышал.

– Да что с тобой происходит, черт возьми?! – воскликнул Ньют.

Сердце Томаса бешено колотилось, а в висках пульсировала кровь. В желудке противно заныло.

– Она… Господи! Она говорит со мной! Мысленно! Она только что произнесла мое имя!

– Чего?!

– Точно тебе говорю! – Комната поплыла у него перед глазами, а голову словно сдавило тугим обручем. Томас чувствовал, что сходит с ума. – Я слышу ее голос у себя в башке! Правда, это не совсем голос, а что-то вроде…

– Сядь, Томми. О чем ты вообще толкуешь, на хрен?

– Ньют, я серьезно. Это… не совсем голос, но он возникает прямо у меня в голове.

– Том, мы последние. Скоро все закончится. Так должно быть.

Слова отозвались в голове эхом и коснулись барабанных перепонок – теперь он действительно их услышал. Однако голос звучал так, словно не проникал в уши со стороны, а возникал у Томаса прямо в мозгу, буквально из ниоткуда.

– Том, не сходи с ума.

Он зажал уши ладонями и зажмурился. Рассудок отказывался поверить в реальность происходящего.

– Память постепенно стирается, Том. Когда я очнусь, то не буду почти ничего помнить. Мы можем пройти испытания. Они должны завершиться. Меня послали ускорить процесс.

Томас больше не мог этого выносить. Не обращая внимания на вопросы Ньюта, он бросился к двери, рывком отворил ее и вылетел в коридор. Скатившись по лестнице, он пулей выскочил из Хомстеда и побежал прочь.

Но отделаться от навязчивого голоса оказалось не так-то просто.

– Скоро все изменится, – повторила она.

Ему хотелось кричать и бежать, бежать, бежать – до тех пор, пока его не покинут силы. Оказавшись возле Восточных Ворот, Томас промчался сквозь них и выбежал за пределы Глэйда. Позабыв о Правилах, он продолжал бежать, коридор за коридором, углубляясь в самое сердце Лабиринта. Но голос преследовал его везде.

– Это мы виноваты, Том. Мы их поставили в такие условия. А заодно и себя.

Глава двадцать девятая

Лишь когда голос смолк окончательно, Томас остановился.

Он с удивлением понял, что бежал по Лабиринту почти час – тени от стен довольно сильно вытянулись в восточном направлении, а значит, солнце скоро сядет, Ворота закроются. Необходимо возвращаться. Томас с удовлетворением отметил, как сильно в нем развит инстинкт бегуна: ведь он, не задумываясь, сориентировался в пространстве и времени.

И все-таки надо вернуться в Глэйд.

Но как возвращаться, когда там девушка, которая снова проникнет ему в голову и станет произносить совершенно нелепые вещи?

Впрочем, выбора у него не было. Отрицанием правды делу не поможешь. И каким бы грубым и неприятным ни было вторжение в мозг, оно не шло ни в какое сравнение с возможностью снова повстречаться с гриверами.

Он многое о себе узнал, пока бежал назад к Глэйду. Нисколько не задумываясь, юноша подсознательно точно восстановил в уме весь маршрут, который проделал, пытаясь скрыться от голоса, и теперь уверенно бежал по длинным коридорам в обратном направлении, безошибочно сворачивая то влево, то вправо.

Это значило лишь одно: Минхо не ошибался, утверждая, что скоро Томас станет самым лучшим бегуном.

Юноша узнал о себе и еще кое-что – как будто ночи в Лабиринте было недостаточно, чтобы это понять, – он находится в прекрасной физической форме. Буквально сутки назад Томас пребывал в состоянии крайнего изнеможения, а тело болело от макушки до пяток, однако он смог быстро восстановиться и сейчас бежал без особых усилий, хотя находился в Лабиринте почти два часа. Не нужно быть гением математики, чтобы подсчитать: к моменту возвращения в Глэйд Томас проделал половину марафонской дистанции.