Если хочешь, останься - Александра Шервинская

в юношей, он не мог уловить ни единого намёка на наличие в них той самой таинственной древней крови.

Все присутствующие негромко переговаривались, но вдруг наступила тишина, и все посмотрели куда-то в сторону замка. Лорд Антуан перевёл взгляд на тропинку, которая вела от замка к болоту, и замер. Ректор Теодор, одетый, как и большинство мужчин, в облегчённый вариант военной формы, шёл, держа за руку очень юную девушку, почти девочку. На ней было пышное розовое платье с большим нарядным бантом, золотые локоны лежали на плечах и были сколоты на макушке сверкающей заколкой, голубые глаза сияли и с доброжелательным любопытством оглядывали людей, нелюдей и призраков, собравшихся на поляне.

С ещё большим удивлением Антуан увидел, как его внук порывисто вскочил с места и благоговейно опустился на одно колено, как рыцарь, приветствующий свою королеву. В глазах Огюста сияли такая нежность и восхищение, что Антуан смущённо отвёл взгляд.

Между тем девочка улыбнулась Теодору, подбежала к Огюсту и протянула ему руку, к которой тот прикоснулся бережным поцелуем, а потом как-то легко обняла его, словно любимого старшего брата. И почему-то всем, кто видел эту сцену, без объяснений стало ясно, что это именно такие чувства: чистые, прозрачные, не осквернённые ни малейшей тенью похоти. Прошептав что-то на ухо внимательно слушающему юноше, девочка ещё раз обняла его и поспешила к тому самому здоровенному демону, который стоял рядом с императором Освэша. И без того привлекательное лицо призрака озарилось внутренним светом, и он легко подхватил подбежавшую девочку на руки, а она радостно засмеялась, обхватив его за мощную шею тонкой ручкой.

И вдруг Антуан понял, кто перед ним, и даже пошатнулся от невозможности того, что он видел. Видимо, эмоции его были настолько сильны, что девочка отвлеклась от что-то говорившего ей демона, и внимательно взглянула на Антуана. Ему показалось, что спокойный взгляд голубых глаз проник ему прямо в душу, в самые отдалённые и тайные её уголки.

«Ты всё делаешь правильно, – вдруг раздался у него в голове нежный голос, – ты совершил немало ошибок, но никогда не был подлецом. И теперь у тебя есть шанс… последний шанс… совершить что-то такое, о чём твои потомки будут вспоминать с благодарностью…» Антуан помолчал и склонил седую голову перед той, что стала душой замка.

Собравшиеся на совет заметили этот короткий молчаливый диалог, но промолчали, лишь Теодор мягко, понимающе улыбнулся. Видимо, каждый из тех, кто сейчас был в замке, так или иначе говорил с девочкой. И Антуан вдруг невероятно чётко осознал, что вся предыдущая жизнь готовила его к тому, что произойдёт здесь очень скоро. Откуда пришло такое понимание, он объяснить не мог, но в правильности своих ощущений даже не сомневался. Тряхнув седой головой, лорд Стендридж отбросил бесполезные сейчас размышления и сосредоточился на том, что происходило на небольшой полянке возле болота.

Он хотел спросить Леонарда, чем может быть полезен, но не успел: на поляне появились три демона, тащившие явно тяжёлую емкость с водой. Не успел Антуан изумиться и спросить, для чего на совете нужен такой странный предмет, как над бортиком – больше всего сосуд для воды напоминал здоровенное корыто – поднялась уже знакомая голова с аккуратными круглыми ушками и маленькими хитрыми глазками.

– Спасибо, – поблагодарил помощников Тео, и те с явным облегчением удалились в сторону замка, откуда уже доносились команды и звон оружия. Демоны явно не теряли времени и приступили к тренировкам.

– Это Картер, – представил ректор с любопытством оглядывающего собравшихся хозяина пруда, – он оказал нам неоценимую услугу, предупредив о готовящейся ловушке. Но он лучше потом сам расскажет. Нам осталось дождаться королеву Лимейну… и можно начинать.

Когда Антуан услышал имя королевы, он почувствовал, как его сердце на мгновение замерло, пропустив несколько ударов, а потом бешено заторопилось, словно пытаясь кого-то догнать. Усилием воли старый лорд заставил себя успокоиться, ведь это всего лишь имя. Да, достаточно редкое, но – просто имя. Для него оно так бесконечно важно лишь потому, что когда-то очень давно, больше сорока лет назад, он знал женщину, которую звали именно так.

Память услужливо нарисовала залитый солнцем зал, его, семнадцатилетнего юношу, и удивительно красивую женщину, приехавшую к ним в замок в сопровождении мужа. Гость хотел о чём-то поговорить с его отцом, тогдашним главой рода Стендриджей, а женщины – супруга визитёра и его, Антуана, матушка – о чём-то мило беседовали, глядя через огромные окна в весенний сад. Антуан до сих пор помнил, как не мог отвести взгляда от потрясающе красивого лица, нежной улыбки и огромных грустных глаз. Потом он множество ночей провёл в мечтах и воспоминаниях, шепча удивительно музыкальное имя – Лимейна… На каждом балу, на каждом приёме он искал в толпе женщину своей мечты и не находил, а спрашивать у проницательного отца почему-то не решался. Он даже не знал фамилии красавицы, так и оставшейся недостижимым идеалом. Потом жизнь взяла своё, он женился, и его брак нельзя было назвать неудачным или несчастливым, но в глубине души всегда жил образ той самой женщины, словно выжженный на сердце. И вот он второй раз в жизни слышит это имя. Интересно, здешняя королева Лимейна (даже просто произносить это имя – уже счастье) хоть чуть похожа на ту, солнечно-прекрасную?

– … ну вот, а он мне говорит, что у меня дерево не на самом престижном месте расположено, ты представляешь?! Ну и зачем мне такой жених? Скажи, жлоб какой?! Я теперь, между прочим, вообще ни на кого другого смотреть не хочу, после того, как… ну, ты понимаешь, Хасси, да? – неожиданно раздался над поляной девичий голосок, и Тео почему-то схватился за голову, а Мортимер, наоборот, чрезвычайно оживился.

Буквально через несколько секунд на поляне появился принц, и Антуан с удивлением заметил, что выглядит обычно невозмутимый бертринец слегка растерянным и замороченным. На руках он держал странное и забавное существо, одновременно напоминающее кошку и белку: мордочка была по-кошачьи хитрющей, а хвост – типично беличьим. В лапках существо крепко сжимало небольшую бутылочку, в которой что-то бодро плескалось.

– Киса, я тебе искренне сочувствую, – видимо, уже не в первый раз говорил Хасид, – но не могу пока ничем помочь, у меня сейчас другие заботы, понимаешь? Вот как только мы отобьём нападение и защитим наш дом, я непременно поговорю с твоим ухажёром и призову его к порядку!

– Нападение? – Киса забавно дёрнула ушками. – А у меня настоечка на