Легенда ночи - Ярослава Лазарева

В этот момент в одну из арок бесшумно влетела огромная летучая мышь, за ней еще одна. Они опустились по обе стороны кресла и превратились в каменные изваяния странных существ, похожих на химеры Нотр-Дам де Пари. Вслед за ними влетело облачко красноватого тумана, оно зависло над креслом, сгустилось, приобрело очертания человеческой фигуры и превратилось в мужчину. Он восседал перед нами с видом правителя мира, не меньше. Его седые волосы спускались до талии, худощавое мертвенно-бледное лицо показалось мне неприятным из-за высокомерного выражения. Большие черные глаза горели огнем. Белое одеяние падало складками на пол. Вдруг мужчина усмехнулся, его брови приподнялись, он встряхнулся, и его белое монашеское одеяние превратилось в алую бархатную мантию на черной атласной подкладке. На его груди я заметила перевернутый анк [21] из черного металла, висящий на цепи.

Атанас поклонился и поприветствовал «отца Грегори». Услышав это обращение, я вздрогнула. Они говорили без слов, но я все понимала, словно научилась читать их мысли.

— Зачем ты явился? — строго спросил отец Грегори.

Атанас мгновенно передал ему информацию. Если бы это рассказывал человек обычными словами, ему понадобился бы не один час. Грегори усмехнулся, потом ответил, что ему надоела глупость вампирская, что никому еще не удавалось пройти путь назад, а те, кто пытался, заканчивали всегда одинаково.

— И потом, — добавил он, — ты нарушил одно из главных условий: ты влюбился в эту девицу.

— Да, — подтвердил Атанас, — я полюбил Марийку… Внутри все горело при одной только мысли о ней.

— Если бы ты остался хладнокровен и не сжигал изнутри свою бесценную кровь пагубной страстью, то смог бы удержаться в последний момент и не укусить ее. Холодный расчетливый ум, чтобы достичь цели, полное обладание душой и телом девственницы, ее безграничная любовь — вот и все, что требуется!

При этих словах я вздрогнула и взглянула на Грега. Он изменился в лице и сжал губы. Значит, все-таки слухи, ходившие в среде вампиров, были верны и действительно нельзя влюбляться в девственницу, требовалось лишь влюбить ее в себя. Я вспомнила, что поначалу Грег так себя и вел. Он причинял мне боль, играл мною, манил своей загадочностью и холодной красотой и хотел лишь одного — наверняка влюбить меня в себя. Но когда ему это удалось, Грег сам не заметил, как полюбил.

— Неужели это не понятно? Всегда одно и то же! Одно и то же! Веками! Невозможно противостоять даже капле девственной крови, а уж если голова в тумане от так называемой любви, то затея обречена на провал, — с раздражением продолжал отец Грегори. — У меня тут несколько десятков послушников, которые явились за тем же, что и ты, и после такого же неудачного опыта. Вот и обретают тут упокоение, приводят свою вампирскую сущность в норму. А то ведь, как и ты, становятся неуправляемыми после случившегося. Зачем столько девушек извел без толку?! — грозно спросил он.

Его черные глаза сверкнули. Даже мне стало страшно от нечеловеческой ярости, которая исходила от него в этот момент.

— Прости, отец, — ответил Атанас и опустил голову. — Я помешался от горя, когда убил мою возлюбленную. Сам не помнил, как пил и пил из нее жизнь вместе с кровью и не мог оторваться. Это было сильнее меня. Мне казалось, что мы наконец слились в одно целое. А любовь диктует именно вот такое полное слияние и только тогда обещает неземное счастье.

— И как? Ты счастлив? — расхохотался отец Грегори. — Явился в наш монастырь обессилен, ожесточен, пропитан избытком свежей крови. Допился до одури?!

Атанас вдруг, к моему изумлению, грохнулся на каменный пол и подполз к креслу.

— Позволь здесь остаться, — глухо попросил он. — Хочу избавиться от желания немедленно вцепиться в горло первой встречной девушки, похожей на…

Он замолчал и уткнулся лбом в пол.

Грегори щелкнул пальцами. Одна из химер ожила, превратилась в нечто типа белесого привидения и медленно поплыла туманной изменчивой фигурой к одной из арок. Атанас вскочил, поклонился Грегори и двинулся за ней. Мы вышли следом. Химера проплыла над раскрытыми гробами — на многих из них сидели вампиры и о чем-то переговаривались между собой — и зависла над закрытой крышкой одного из них. Атанас тут же ее отодвинул и забрался внутрь…

А мы с Грегом, как только за ним закрылась крышка гроба, очнулись на скамье во дворике семейного кладбища Порфирия. Открыв глаза и увидев Атанаса, сидящего напротив нас, я невольно вздрогнула. Он смотрел пристально, не моргая. Заметив, что мы пришли в себя, он довольно засмеялся.

— Вы за этим пришли? — спросил он. — Больше ничего не хотите знать?

— Так ты жил в монастыре? — после паузы поинтересовался Грег. — Я что-то слышал об этом от Ренаты. Но всегда считал, как, впрочем, и она, что вампирского монастыря в действительности не существует.

— Как видишь, существует, — ответил Атанас. — «Белый склеп» — отличное место, чтобы кое у кого мозги на место встали. Он по сей день функционирует. И отец Грегори все так же во главе его. Мы вот думаем с Порфирием, что, возможно, тебе там самое место.

Я машинально вцепилась в руку Грега. Такой поворот событий меня напугал. Атанас посмотрел мне в глаза и усмехнулся. Потом заметил, что я странная девушка, потому что после увиденного должна была бы бежать от их семейки со скоростью света, а я все еще сижу здесь и даже продолжаю на что-то надеяться. Грег нахмурился, затем сказал, что не им это решать.

— Неужели вы не понимаете, что у вас нет никаких шансов? — неожиданно встрял молчавший до сих пор Порфирий. — Одно дело, если бы ты, Грег, выполнил условие поверья и остался холоден. Тогда еще были бы какие-то перспективы на удачный исход. А теперь все предопределено.

— Ты просто не представляешь, сколько вампиров проходят через это, а потом являются в монастырь, чтобы вылечиться от ненужной, засевшей внутри любви и чувства вины перед убитыми ими возлюбленными, — добавил Атанас. — Хочешь повторить мой путь? Хочешь убить Ладу, потом сойти с ума от тоски и убивать всех подряд, затем наступит депрессия в лучшем случае и… путь в монастырь за исцелением… Ты этого хочешь?! — угрожающе спросил он.

— Не все же проходят именно такой путь! — упрямо проговорил Грег.

— Все! — сурово ответил Атанас. — Мне самому пришлось пройти строгое послушание в «Белом склепе», питаться только кровью животных, закалять свою сущность, во всем покоряться отцу Грегори. И понадобилось много времени на мое полное излечение. Не скоро отец счел возможным отпустить меня в мир. Вот к чему любовь приводит! И ведь не все излечиваются! Кто-то из-за затяжной депрессии впадает в такую лютую тоску, что уже плохо понимает, кто он, что он… Начинают пить любую кровь, потом жрать падаль, набрасываются на собратьев-вампиров… И ты наслышан, к чему это приводит. Из высшего существа ты превращаешься в упыря, тупого пожирателя трупов.