Преступление. Наказание. Правопорядок - Азарян Енок Рубенович

По тем же причинам законодатель не должен устанавливать одинаковые наказания за причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ и ч. 1 ст. 109 УК РА) и за совершение истязания (ст. 117 УК РФ и ч. 1 ст. 119 УК РА), т. е. умышленное причинение физических и психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями. Это совершенно не правомерно, по-человечески не справедливо и практически не целесообразно.

С другой стороны, законодатель по возможности обязан установить одинаковые или, по крайней мере, сопоставимые наказания за совершение одинаковых по своим объективной и субъективной сторонам совершенных по неосторожности преступлений. К примеру, нельзя считать достаточно обоснованным и правомерным то, что законодатель в ст. 118 УК РФ (причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью по неосторожности) и ст. 264 УК РФ (нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, в результате чего так же неосторожно был причинен такой же тяжести вред здоровью) устанавливает существенно различные по виду и размерам наказания, хотя объекты этих преступлений разные. В первом случае он устанавливает наказание в виде штрафа или ареста на срок до шести месяцев, а во втором случае – от пяти лет ограничения свободы до двух лет лишения свободы. Спрашивается: разве два года лишения свободы способны сделать невнимательного водителя более внимательным и менее общественно опасным?

Цель умышленно совершенного преступления имеет важное значение для установления вида преступления, особенно так называемых усеченных составов преступления (например, ст. 125 УК РФ – оставление в опасности), при которых наличная цель субъекта преступления может служить достаточным основанием для привлечения виновного к уголовной ответственности и применения к нему наказания независимо от стадий его реального воплощения и наступивших последствий. Некоторые авторы придерживаются иной точки зрения, полагая, что обнаружение умысла, не получившего физического воплощения в общественно опасном деянии, не должно влечь за собой уголовной ответственности.[140]

Тем не менее действующее уголовное законодательство предусматривает ряд случаев, связанных с особо опасными преступлениями, когда преступный замысел, обнаруживавшийся в еще общественно не опасном приготовлении, уже достаточен, чтобы привлечь виновного к уголовной ответственности и наказать его независимо от реально общественно опасных последствий. Это правомерно, поскольку в этих случаях наказание является самым необходимым и единственно возможным правовым средством последующего предупреждения совершения подобных преступлений. Образно говоря, во всех подобных случаях уголовный закон должен удержать занесенный над человеком нож убийцы, а не ждать, пока он опустится и вонзится в его сердце, и только после этого спрашивать с преступника и наказывать его.

Преступления, совершенные с заранее обдуманным умыслом, должны быть наказуемы более, чем таковые, совершенные с внезапно возникшим умыслом и тем более совершенные в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, или физиологического аффекта (см. п. «з» ст. 61, ст. 107 и 113 УК РФ).

Установление реального умысла виновного важно также при так называемом эксцессе исполнителя в соучастии совершаемом преступлении. Например, если организатор поручил исполнителю усыпить хозяина дома снотворным, а затем похитить у него важные документы, а на деле вместо снотворного подсунул ему смертельный яд, то ввиду того, что исполнитель не имел действительного намерения убить хозяина дома, он должен быть наказан не за убийство, а только за совершенное ограбление при отягчающих обстоятельствах. И наоборот, если организатор преступления не имел при этом намерения убить хозяина дома, но исполнитель подсыпал ему яд, чтобы похитить у него, кроме документов, попавшиеся на глаза драгоценности, то в этом случае уже организатор не может быть привлечен к уголовной ответственности за совершенное убийство, которого он не желал и не планировал.

В уголовных законах некоторых стран незнание субъектом деяния определенных фактов и обстоятельств, относящихся к составу предусмотренного законом преступления, является отдельным основанием, исключающим уголовную ответственность за совершение умышленного преступления, либо учитывается судом в качестве смягчающего наказание обстоятельства как за совершение неосторожного преступления (п. 1 параграфа 16 УК ФРГ). Пункт 2 указанного положения также признает ошибку субъекта в восприятии обстоятельств, образующих состав менее опасного преступления, либо как смягчающее наказание обстоятельство.

Наряду с институтом ошибки в факте (error facti), в уголовном законодательстве ФРГ устанавливается также институт юридической ошибки (error juris), т. е. ошибки субъекта преступления в запрете того или иного деяния, когда тот не имел возможности понимать противоправный характер своего поступка. В этом смысле юридическая ошибка субъекта преступления в зависимости от обстоятельств дела рассматривается как обстоятельство, которое исключает его вину. Если же юридическая ошибка субъекта преступления была не совсем неизбежной, т. е. он все-таки при желании мог бы знать или догадываться о конкретном правовом запрете, то он все же привлекается к уголовной ответственности, однако законодатель в этих случаях оставляет возможность для смягчения ему наказания в порядке, предусмотренном параграфом 49 УК ФРГ.

К сожалению, законодатели наших стран, целиком руководствуясь принципом «незнание закона никого не оправдывает», не придали должного значения институтам фактической и юридической ошибки и не учли их существенного влияния на законодательную конструкцию и последующую правоприменительную квалификацию того или иного преступного деяния и выбор надлежащего наказания.[141]

Поэтому хочется верить, что этот законодательный пробел будет должным образом восполнен в обозримом будущем. Это гораздо легче сделать, чем последовать иллюзорной рекомендации небезызвестного Ж. – П. Марата, призывавшего дать каждому в руки уголовный кодекс, который должен быть настолько дешевым, что наименее состоятельные граждане были бы в состоянии его приобрести.[142]

Для должной квалификации деяния и определения надлежащей меры наказания, наряду с целями, существенную роль играют также мотивы совершения преступления. К примеру, если один из соучастников преступления полагал, что его подельник совершил убийство по причине невозвращения потерпевшим денежного долга, то он должен быть наказан за совершение простого убийства по ч. 1 ст. 105 УК РФ, а тот, который принимал участие в совершении этого убийства из корыстных мотивов и побуждений, должен быть наказан за совершение квалифицированного убийства по ч. 2 ст. 105 УК РФ. Наказание для «справедливого» убийцы составит по закону срок от шести до пятнадцати лет лишения свободы, а для «корыстного» убийцы – от восьми до двадцати лет лишения свободы.

Мотив корысти, как мы уже говорили, может также явиться веским основанием для применения к виновному наказания в виде имущественной конфискации или штрафа… ибо при отсутствии такого мотива преступления конфискованы могут быть только орудия и средства совершения преступления. Более того, мотив корысти может служить также основанием для оценки некоторых видов корыстных преступлений (хищение, вымогательство, мошенничество, взяточничество, фальшивомонетничество и другие), как качественно одно и то же деяние с точки зрения рецидива (ст. 132-16 УК Франции) и для правильного выбора вида и размера наказания.

В ряде развитых государств за совершение корыстных преступлений ненасильственного характера в первый раз считается целесообразным применять наказание в виде довольно крупного штрафа, а не лишения свободы, ибо в этих случаях штрафы из тех же соображений корысти более эффективно предупреждают совершение таких видов преступлений.