Поллианна - Элинор Портер

— Радоваться… понедельнику?!

— Я знаю, это звучит странно, мэм. Но позвольте, я объясню. Благословенный наш ягненочек узнал как-то раз, что я просто ненавижу понедельники. И вот что она придумала и сказала мне: «Знаешь, Ненси, мне кажется, что в понедельник ты должна радоваться больше, чем в любой другой день недели, потому что впереди еще целая неделя до следующего понедельника!» И я не я, если не говорю себе это каждый понедельник с тех самых пор, — и помогает, мэм! Во всяком случае, мне смешно каждый раз, как я об этом подумаю, а смех помогает, да, помогает!

— Но почему она не рассказала мне про эту игру? — произнесла с запинкой мисс Полли. — Почему она сделала из этого такую тайну, когда я задала ей этот вопрос?

Ненси заколебалась:

— Прошу прощения, мэм, но вы велели ей не упоминать о… о ее отце, поэтому она и не могла рассказать вам. Ведь это он придумал игру.

Мисс Полли закусила губу.

— Сначала она хотела рассказать вам, — продолжила Ненси несколько нерешительно. — Ей хотелось, чтобы кто-нибудь играл с ней вместе. Поэтому-то я и начала… чтобы ей было с кем играть.

— А… а… остальные? — Голос мисс Полли дрожал.

— О, я думаю, что теперь уже почти все знают об этой игре. Во всяком случае, я сужу по разговорам, которые слышу, куда бы ни пошла. Конечно, она рассказала одним, а они — другим. Такое всех захватит, понимаете, если уж начнется. А она всегда улыбалась, была такая ласковая со всеми и всегда такая… радостная, что все просто не могли не узнать об этом. А с тех пор как с ней стряслась беда, всем так тяжело на душе, особенно когда люди слышат, как тяжело на душе ей, из-за того что она не может найти чему радоваться. И поэтому они приходят каждый день, чтобы сказать ей, как она научила их радоваться, в надежде, что это ей поможет. Понимаете, мэм, она всегда хотела, чтобы все играли с ней в эту игру.

— Ну, я знаю, кто будет играть с ней… теперь, — сдавленным голосом, сквозь слезы произнесла мисс Полли, отворачиваясь и торопливо выходя из кухни.

Ненси осталась стоять неподвижно, изумленно глядя ей вслед.

— Ну, теперь я во что угодно поверю, во что угодно, — бормотала она про себя. — Меня теперь ничто не удивит. Всему поверю… Ох, мисс Полли!

Чуть позднее, когда сиделка вышла из комнаты, мисс Полли и Поллианна остались вдвоем.

— Дорогая, сегодня приходила еще одна посетительница, — объявила мисс Полли голосом, которому она тщетно пыталась придать твердость. — Ты помнишь миссис Пейсон?

— Миссис Пейсон? Ну конечно! Она живет у дороги, которая ведет к дому мистера Пендлетона, и у нее прелестнейшие малыши — девочка трех лет и мальчик пяти. Она очень милая, и ее муж тоже… только они, кажется, не знают, какой каждый из них милый. Иногда они ругаются… то есть, я хочу сказать, не во всем соглашаются. Они говорят, что бедны и никогда не получают пожертвований, потому что он не миссионер, как мой… Ну, в общем, он не миссионер.

Слабый румянец окрасил щеки Поллианны и тут же неожиданно отразился на щеках ее тетки.

— Но она иногда очень красиво одевается, хотя они и такие бедные, — продолжила Поллианна с некоторой поспешностью. — И у нее очень красивые кольца, с бриллиантами, рубинами, изумрудами. Но она говорит, что одно из них лишнее, и собирается его выбросить и взять вместо этого развод. Что такое развод, тетя Полли? Боюсь, это что-то не очень хорошее, потому что она не выглядела счастливой, когда говорила об этом. И она сказала, что, если она получит его, они не будут больше жить вместе и что мистер Пейсон уйдет, а может быть, и дети тоже. Но я думаю, что все-таки лучше не выбрасывать кольцо, даже если оно и лишнее. А ты? Тетя Полли, что такое развод?

— Но они не собираются расставаться, дорогая, — уклонилась от прямого ответа тетя Полли. — Они хотят остаться вместе.

— О, я так рада! Значит, они будут там, когда я пойду навестить… О Боже! — вскрикнула девочка с отчаянием. — Тетя Полли, почему я все время забываю, что мои ноги больше не будут мне служить и что я никогда, никогда не пойду повидать мистера Пендлетона?

— Ну-ну, не надо, — выдавила из себя тетка. — Может быть, ты съездишь к нему когда-нибудь. Но послушай! Это еще не все, что сказала миссис Пейсон. Она хотела, чтобы я передала тебе, что они… они собираются остаться вместе и играть в игру, как ты хотела.

Поллианна улыбнулась сквозь слезы:

— Правда? Они будут играть? О, я так рада!

— Да, она на это надеялась. Именно поэтому она и велела тебе передать, чтобы ты была… рада, Поллианна.

Поллианна быстро подняла глаза:

— Но, тетя Полли, ты… ты говоришь так, как будто ты знаешь… знаешь об игре, тетя Полли!

— Да, дорогая. — Мисс Полли изо всех сил старалась заставить свой голос звучать бодро и деловито. — Ненси мне все рассказала. Я думаю, это замечательная игра. И я теперь собираюсь играть в нее с тобой.

— О, тетя Полли… ты? Как я рада! Знаешь, я всегда больше всего хотела, чтобы именно ты играла.

Тетя Полли перевела дыхание. На этот раз ей было еще труднее сохранить твердость в голосе.

— Да, дорогая; и все остальные тоже играют. Я думаю, Поллианна, весь городок играет в твою игру, даже пастор! Я еще не успела рассказать тебе, что сегодня утром я встретила мистера Форда, когда была в городе, и он просил передать тебе, что как только тебе будет можно принимать посетителей, он придет, чтобы лично сказать тебе, что не перестает радоваться тем восьмистам «радующим текстам» Библии, о которых ты ему говорила. Так что, видишь, дорогая, это все сделала ты: весь городок играет в игру и весь городок чудесным образом стал счастливее — и все потому, что одна маленькая девочка научила людей новой игре и тому, как играть в нее в жизни.

Поллианна хлопнула в ладоши.

— О, я так рада! — воскликнула она. И неожиданно чудесный свет озарил ее лицо. — Но, тетя Полли, есть все-таки что-то, чему я могу радоваться. Я могу радоваться, что у меня были здоровые ноги… иначе я не смогла бы сделать этого!

Глава 29. Через открытое окно

Один за другим приходили и уходили короткие зимние дни, но для Поллианны они были не короткими, а долгими и иногда мучительными. Однако и в эти дни Поллианна очень решительно и бодро смотрела в будущее. Разве не должна была она особенно строго придерживаться правил игры теперь, когда тетя Полли тоже в нее включилась? А тетя Полли находила столько поводов для радости! Это именно она нашла однажды историю о двух бедных бездомных детях, которые во время метели наткнулись на сорванную ветром дверь и, укрывшись под ней, сокрушались о прочих бедных людях, не имеющих даже двери! И это тетя Полли принесла домой другую услышанную ею историю — о бедной старушке, у которой было только два зуба, но которая была очень рада, что эти два зуба находятся как раз друг против друга!

Поллианна теперь, как миссис Сноу, вязала чудесные вещи из яркой пряжи, которая веселой разноцветной полосой тянулась через белую постель, и так же, как миссис Сноу, радовалась, что у нее здоровые руки и пальцы.

Иногда она встречала посетителей и постоянно получала приветы и полные любви слова от тех, с кем не могла видеться. Эти слова всегда давали ей какую-нибудь новую тему для размышлений, а ей так нужны были новые темы.

Один раз она видела Джона Пендлетона и дважды Джимми Бина. Мистер Пендлетон сказал ей, каким отличным мальчиком оказался Джимми и как хорошо он себя ведет. А Джимми рассказал ей, какой у него теперь «первоклассный» дом и какая «мировая» семья получилась из мистера Пендлетона. И оба заявили, что всем этим они обязаны ей.

— И мне сразу стало еще радостнее от того, что у меня были здоровые ноги, — призналась потом Поллианна тетке.

Прошла зима, и наступила весна. Те, кто с тревогой наблюдали за состоянием Поллианны, видели, что прописанное лечение не приносит перемен к лучшему. Казалось, все подтверждало худшие опасения доктора Мида: Поллианна никогда больше не сможет ходить.

Белдингсвилл, разумеется, живо интересовался всем, касающимся Поллианны. Но один человек в Белдингсвилле особенно выходил из себя и терзался до лихорадки при каждом новом сообщении о состоянии ее здоровья, которые он каким-то образом ежедневно умудрялся получать непосредственно из комнаты больной. Дни проходили, а новости становились не лучше, но даже хуже, и порой иные чувства кроме тревоги стали появляться в лице этого человека: отчаяние и яростная решимость — и оба этих чувства боролись между собой. В конце концов яростная решимость одержала победу, и именно тогда, в одно субботнее утро, мистеру Джону Пендлетону, отчасти к его удивлению, доложили о визите доктора Томаса Чилтона.

— Пендлетон, — начал доктор неожиданно и резко. — Я приехал к тебе, потому что тебе лучше, чем любому другому в городе, известно о моих отношениях с мисс Полли Харрингтон.