Танго с призраком. Том 2 (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

- Я... благодарю вас, Тони.

Поцелуй вышел долгим и благодарным. Пусть даже это был поцелуй только запястья. Тони покраснела, но руку не отняла. Обычно ей было неприятно, что до нее дотрагиваются посторонние люди.

Но Риалон уже был своим.

После поисков Паулины Марии?

После того, что произошло в пещерах?

После его помощи с ритуалом для Шальвена?

Он свой. А своих не бросают и не сдают! Своим помогают, чем могут! Вот Тони и собиралась помочь. Только как?

- Что именно я должна делать?

- Ничего сложного, Тони. Пожертвовать немного своей крови, причем и я, и Вальд дадим слово, что не оставим ее себе и не используем ни в каких целях, кроме указанной, - судя по лицу Освальдо, он бы не возражал, но Эрнесто неплохо знал эту кухню. - И постоять на одном из лучей треугольника во время ритуала.

Тони задумчиво кивнула.

С этим вариантом она была согласна. Почему нет? Постоять она может. А потом еще уточнит у Риалона, что можно сделать, чтобы ее силу не почуяли...

- Когда?

- Сегодня вечером.

- Хорошо, - просто улыбнулась девушка. - Я сделаю.

- Я приеду за вами... сюда? - уточнил Вальд.

- Будьте так любезны, - не нашла повода отказать Тони. Она и так перед беднягой виновата, все же синьор Маркус - ее кот!

- Замечательно, - кивнул Эррнесто. - Позвольте откланяться?

- Да, таны. Будьте так любезны, - объединила обоих некромантов девушка. - Я так устала...

Освальдо оставалось только повиноваться. Но на улице он злобно посмотрел на Эрнесто.

- Мостишь дорожку, Эрни?

- В отличие от тебя, Вальд, я понимаю, что мне рассчитывать не на что. И жену убивать не буду, - отрезал Риалон.

Попал он не в бровь, а в глаз. Освальдо злобно зашипел, уселся в мобиль и дверцей хлопнул. И только дома обнаружил, что проклятый кот не только ботинок продрал! Он еще и несколько царапин нанес, сволочь хвостатая!

А кошачьи царапки противные. И заживают долго...

Нет. С фауной некроманту, определенно, не повезло.

***

Синьор Пенья уселся за стол.

На темно-коричневой коже мягко сияла отчищенной бронзой чернильница. Подмигивало пресс-папье... вчера же все отнесли к мастеру... потому того мастера, который работал для самого Тадео Фабрисио Сантоса. Потомок осмотрел принесенные предметы, нашел несколько клейм и подтвердил аутентичность. Еще и высказался, мол, дед вспоминал. И что делал, и как...

Потом очень грустил, что его изделия пропали, доказать-то никак нельзя было, а он делал. Гордился...

Антония Даэлис Лассара его не обманула. Это действительно была та самая чернильница...

Хосе Мануэль не был сентиментален. Не с его профессией, не в его возрасте.

И в то же время, как и у любого человека, было у него нечто светлое, глубоко, в самом дальнем углу его души. Самом-самом...

Воспоминания о том, как работал в библиотеке его отец. Как читал малышу Хосе по вечерам книги. А поскольку детских книг почтенный Аугусто Хосе Пенья не признавал, то читал книги... легкие. Нее научные, просто развлекательные.

В том числе и роман Сантоса. Одним из последних в спокойной и мирной жизни мальчика Хосе.

Такая память...

И сейчас это было важно для Хосе. Почему?

Да кто ж знает...

Рука макнула перо в чернильницу. Аккуратно стряхнула о край черную каплю...

И вдруг, независимо от хозяина, вывела на листе: 'Каролина подошла к окну. Черные ветви растущего рядом дерева тоскливо и голодно вздымались к небу, словно в безмолвной молитве...'

Хосе Пенья очнулся далеко не сразу.

Может, спустя полчаса?

Может, час?

Он не помнил. Но когда посмотрел в окно, там уже темнело. А на столе громоздилась стопка ровно сложенных исписанных мелким, почти бисерным почерком, листов.

А самое забавное...

Он помнил, как он писал.

Он помнил, о чем... о ком писал.

Но не понимал, почему решил это написать! Нет, не понимал!

Магия?

Такой магии не бывает, это чушь! Можно убить человека, можно подчинить своей воле, но нельзя заставить творить по приказу! Нельзя!

А он помнил каждое из написанных слов. И понимал, что лучше написать не сможет. Слова переливались гранями бриллианта, сияли собственным светом, играли, как горсть драгоценных камней в ладони...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Почему он решился писать?

Он ведь хотел не этого...

Нет, не понять.

Надо завтра сходить к некромантке. Может, она что-то подскажет?

А пока...

В дверь постучали.

- Дорогой, ужин давно остыл.

Супруга смотрела с укоризной. Хосе поднялся из-за стола, разводя руками.

- Прости, дорогая. Не смог остановиться.

- Твои мемуары, милый?

Каролина была в курсе увлечения супруга. Не одобряла, но...

- Не вполне. Ты ведь у нас любишь романы?

- Да, - чуточку настороженно отозвалась супруга, которой время от времени доставалось за склонность к недостойному чтиву. Что поделать, Хосе с детства усвоил, что это не литература. Вот и позволял себе подшучивать над женой. Не слишком обидно, но...

Когда это дамы благосклонно принимали критику своих увлечений?

- Попробуй, почитай.

Хосе подвинул стопку листов к супруге, и отправился ужинать.

Он не гордый, может и на кухне поесть. Что регулярно и делает. И ему спокойно, и повару не слишком трудно...

Когда Хосе вернулся в кабинет, супруга сидела с ногами в кресле. И смотрела на него... недовольно?! Но почему!?

- Хосе, это ты!? Ты написал!? Сейчас!?

- Ну... да.

- А почему так мало!? Где продолжение!?

Мужчина форменным образом открыл рот. Потом закрыл его. И поцеловал супруге руку.

- Обязательно напишу, родная.

- И героиню зовут так же, как меня... ты ведь это специально? Правда?

- Мне так хотелось поблагодарить тебя за годы, которые ты провела рядом со мной, любимая... - дурак он, что ли, не воспользоваться таким случаем?

На глазах супруги появились слезы.

- Хосе... о, Хосе!

Каролина кинулась ему на шею, и мужчине только и осталось, что обнимать жену. И надеяться, что наваждение продолжится... хотя уже сейчас ему опять хочется сесть за стол. И писать, писать...

- Ты у меня самый-самый! Чудесный и замечательный! Я тебя так люблю!!!

- И я тебя. Ты дашь мне еще поработать?

Сложно было не заметить жадный взгляд, который женщина кинула на листки бумаги.

- Да! А... ты будешь это копировать?

- Отдам для перепечатки. Завтра...

- Я обязательно прослежу, чтобы все перепечатали правильно! - пообещала супруга.

И удалилась. Прихватив с собой часть рукописи.

Хосе только головой покачал. А потом опять уселся за стол.

Там он рассвет и встретил. Спящим на столе, с чернилами на носу, под теплым пледом. Супруга, не дождавшись мужа, часа в два ночи пошла его проведать. И увидела Хосе Мануэля спящим на столе.

Что было делать?

Укрыла, утащила еще кусок книги и погрузилась в чтение. Чуть не до рассвета. Так что проспали это утро в доме все.

И сам Хосе, и его супруга... и что самое ужасное, никто об этом не жалел! Очень уж хорошая ночь выдалась! Творческая!

***

Тони завтракала.

Рита сидела напротив и трещала, словно стая сорок.

Все было чудесно и замечательно. За ней начал ухаживать один лакей из дома напротив, говорит, она не просто красавица, она еще сильная девушка. И гордиться собой может!

Тони считала точно так же. Подняться после такого... это не только смазливое личико нужно! Это еще и характер недюжинный должен быть. И если найдется тот, кто оценит Риту по достоинству, радоваться надо!

Но и проверить героя тоже надо. Мало ли кто? Мало ли что?

Тан Адан вчера был в больнице. Ритану Розалию и ритану Паулину выпишут в ближайшее время. Им обеим повезло. Старшая не успела себя довести, младшая выздоровела...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Красота! Все рады их возвращению, синьор Фарра уже примеряется к персиковому пирогу. Там персики для начинки надо сутки вымачивать в вине, потом в сахарном сиропе.... Возни много, но блюдо получается потрясающим!