Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес

— Писко Сауэр, — пробормотал он, откидываясь на спинку и закрывая глаза. — С нетерпением жду возможности попробовать Писко Сауэр.

Теперь туман, поднимающийся с океана, стал плотнее, дорога ухудшилась, кое-где встречались выбоины. Впереди неожиданно показались темные горы строительного мусора, оставшиеся после дорожных работ.

— Что такое Писко Сауэр? — спросил я.

Но он уже, видимо, спал, и я ехал в Уачо, размышляя, каким человеком окажется Гомес и почему Айрис Сандерби прервала полет в Лиме и отправилась в Кахамарку. Действительно ли он собирается быть штурманом на нашем корабле? И если так, то зачем он нанял тех двоих следить за нами в аэропорту? Какова была цель этой слежки?

Эти вопросы не давали мне покоя до тех пор, пока я не подъехал к отелю в Уачо. Туман стал еще гуще, а мои утомленные глаза пекло, будто в них надуло песка.

Глава 2

Писко Сауэр оказался коктейлем, местной разновидностью бренди, смешанным со взбитым яичным белком, соком свежего лайма и несколькими каплями горькой настойки Ангостура, лежащими на белой пене подобно пятнам потемневшей крови. Не помню, сколько и чего я съел в тот раз. Была очередь Уорда вести машину, и после еды я повалился на заднее сиденье в блаженном оцепенении, избавившем меня от необходимости воспринимать окружающую действительность. Мне стало безразлично, куда я направляюсь и что со мной будет. Я дремал под рокот двигателя автомобиля, несущего нас на север по Панамериканскому шоссе.

Ливень хлынул на нас где-то на севере провинции Уармей — сплошная стена воды, подсвечиваемая вспышками молний. Местность была пустынной, проникший в салон у порта Уармей крепкий тошнотворный запах рыбьего жира не выветривался. Вокруг росли олеандры, встречались пришедшие в запустение бамбуковые жилища. Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, и выглянувшая на мгновение из чернильно-черных туч луна осветила прибрежные пустынные белые пески и позади них невысокие холмы ядовито-зеленого и едко-красного цветов, кактусы тут и там и припаркованные по обочинам грузовики, на большей части которых было написано белым или ярко-малиновым — «Optimista», «Primero de Mayo», «La Virgen»[87].

В город Касма мы въехали в начале четвертого утра. Из порта распространялась вонь рыбьего жира, из тумана на нас взирала старая крепость из необожженного кирпича. Это место мне запомнилось лишь бедностью и безобразным видом.

— Я поведу до Чимботе, потом ваша очередь, — сказал Уорд полусонным голосом.

Навстречу пронесся грузовик, ослепляя светом фар. Показалась зелень листьев сахарного тростника на высохших пожелтевших стеблях, когда мы проезжали через очередную реку. Шум бурного потока заглушил гудение мотора.

— Прикурите мне сигарету, будьте добры.

Он нащупал пачку в кармане своей штормовки, и я выполнил его просьбу, воспользовавшись прикуривателем на приборной доске.

— Нам нужно где-нибудь заправиться.

Уорд затянулся так глубоко, будто в этом было его спасение.

— В Трухильо, — сказал я. — Дотянем?

— Это еще двести двадцать или тридцать километров.

Он вгляделся в показания индикатора уровня топлива.

— Должно хватить.

Чимботе оказался жутким городом, повсюду мусор и воняет чертовым жиром. Миля за милей нищенские современные глинобитные жилища, либо полуразрушенные, либо заново отстраивающиеся.

Я сменил Уорда за рулем, и мы заблудились в расползшемся по склонам холма городе из почерневшего самана. Ржавое железо, картон, бумага и песок беспрерывно колыхались налетавшим с океана ветром. Мы нашли одинокую бензоколонку и подняли ее хозяина с лежанки из тряпья в его лачуге, сооруженной из жести и ящиков, скрипящей и гремящей под судорожными порывами ветра. Цеха для выпаривания рыбьего жира, халупы рабочих, рыбацкие лодки у пристани, грузовики и танкеры, все такое же грязное, как и весь остальной город, и только центральная площадь с отелем и цветником имела респектабельный облик, но и тут стояла всепроникающая вонь, а между убогих жилищ в грязном песке рылись пеликаны.

Стало светать, когда мы доехали до Трухильо, единственного города на нашем пути после Лимы, имеющего приличный вид. Тут был хороший отель, но, когда я притормозил у его входа, предлагая в нем остановиться, Уорд замотал головой, что-то бормоча про то, что у нас впереди еще двести миль и перевал через прибрежную гряду Анд.

— К чему такая спешка? — спросил я его.

— Из-за Айрис, — проворчал он.

К тому времени меня уже одолевала усталость. Мы оба устали.

— Черт возьми, почему мы не можем остановиться здесь и хоть немного поспать?

Кроме того, думаю, смена часовых поясов добавляла нам мучений. Он сел прямо и, протерев глаза, уставился на окутанное туманом серое каменное здание.

— Поехали, — сказал он. — Бензин у нас есть. Нет смысла теперь задерживаться.

Но я уже был на пределе.

— Я остаюсь здесь, — сказал я ему и заглушил двигатель.

Открыв дверь, я уже вылезал из машины, когда он остановил меня, железной хваткой сомкнув пальцы левой руки на моем предплечье.

— Закройте дверь!

Он уставился на меня жестким взглядом.

— В чем дело? Вы еще не проехали и сотню миль. Заводите мотор.

— Я остаюсь здесь, — упрямо и даже раздраженно повторил я.

Не знаю, было ли дело в тумане, нависшем тяжелым удушающим одеялом, в странности и утомительности непрерывной езды по побережью в течение всей ночи, но я вдруг испытал страх. Страх перед этой страной, страх перед Уордом. В основном перед ним. Пожалуй, именно тогда, когда его пальцы словно когти впились в мою руку, я осознал, насколько опасен этот человек.

Я отвернулся, не в силах больше выносить ледяной взгляд этих блестящих в свете приборной панели глаз. Он разжал пальцы.

— Хорошо, Пит, — сказал он тихим, почти спокойным голосом. — Уезжайте.

Он издал звук, отдаленно напоминающий смех.

— Паспорт с вами?

Я кивнул, и он прибавил:

— Отлично! Но вам будут нужны деньги. Довольно много денег, чтобы вернуться в Англию, если вы туда собираетесь.

Он дал мне осмыслить сказанное им, и в машине воцарилось длительное гнетущее молчание. Он потянулся за картой.

— Пакасмайо, — негромко сказал он. — Нет, Сан-Педро-де-Льок. До него около восьмидесяти миль. Дорога на Кахамарку отходит от Панамериканского шоссе в миле или около того, за Сан-Хосе.

Взглянув на меня, он кивнул: