Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов - Хал Хеллман

А самое счастливое следствие вражды — то, что первые исследования двух ученых заложили прочное основание для будущих работ. Результаты конкуренции оказались более чем поразительными, особенно если учесть, насколько примитивными были методы раскопок и поиска. В течение 10 лет только команда Марта отправляла в лабораторию в Ныо-Хейвене не менее тонны окаменелостей в неделю! Коуп находил другие залежи, не менее богатые, и отправлял множество образцов для своей коллекции в Филадельфии.

Находки, сообщения о них и их демонстрация в виде полных скелетов в музеях вызвали огромную любовь людей к этим удивительным и разнообразным существам. Эдвин Колберт говорил: «За последнее 20-летие XIX века динозавры ожили»{228}. Сравните высказывание Колберта с тем, что появилось в 1855 году в журнале Blackwood’s Edinburgh Magazine, где неизвестный автор отмечал, как «мы боимся названия Музея и дрожим при виде этих коллекций»{229}. Новые открытия побуждали богачей поддерживать все более дорогие экспедиции, которым нужно было добывать все более недоступные образцы.

Но не только динозавры вызывали восторг в мире палеонтологии. В самом первом карьере в Комо Блафф была обнаружена крохотная челюсть млекопитающего юрского периода, которое оказалось древнейшим млекопитающим, найденным в Северной Америке. Внезапно все осознали, что даже здесь, в стране динозавров, небольшие окаменелости могут оказаться такими же значительными, как и крупные кости. Ведь история млекопитающих, несомненно, важна так же, как и история динозавров.

Возможно, не будет большим преувеличением сказать, что современная широкомасштабная поддержка науки выросла из вражды между Коупом и Маршем. Покойный Карл Саган, один из величайших популяризаторов науки, в своем интервью сказал: «Значительная часть средств для науки приходит от общественности… Если мы, ученые, заинтересуем людей наукой, то вполне сможем приобрести еще больше сторонников»{230}.

Поговорим о заинтересованности в период между 1877-м и концом 1890-х годов. Коуп, Марш и команды, которые они отправляли на раскопки, изучили, охарактеризовали и назвали почти 130. новых видов динозавров, в том числе грозного тиранозавра, чудовищного брахиозавра и гротескного трицератопса.

Теперь, 100 лет спустя, интерес к ним не только не угас, а, скорее, разгорается с новой силой. Новые охотники за окаменелостями по-прежнему делают открытия, а огромные запасы уже собранных находок сегодня изучаются в свете новых точек зрения и современных теорий об эволюции животных, особенно динозавров.

Например, слово динозавр долгое время, означало «древний, неуклюжий, вымирающий». Теперь ситуация меняется, потому что динозавры сегодня считаются более приспособленными, а может быть, и более быстрыми, чем современные млекопитающие.

Но если они были такими, то почему вымерли? Установление причин их вымирания стало отдельной наукой, и в этих исследованиях задействованы многие другие дисциплины.

Кроме того, были усовершенствованы методы обнаружения образцов. Во время одной из экспедиций ученые из Лос-Аламоса использовали звуковые волны, радар, высокочувствительные химические тесты и даже ночные поиски с применением ультрафиолета{231}. У современных палеонтологов имеются намного более эффективные инструменты, они используют вертолеты и другие передовые виды транспорта для перевозки образцов из диких и труднодоступных мест.

И все же истоки многих впечатляющих экспозиций динозавров во всем мире можно найти в противостоянии Коупа и Марша, которые подчас прилагали нечеловеческие усилия для борьбы. Некоторые их теоретические заключения тоже сыграли важную роль. Например, правило Коупа стало стандартным принципом палеонтологии, с тех пор как он ввел его более века назад. Правило гласит, что все живые существа, от грибка до кита, со временем увеличиваются в размерах. Однако новейшие исследования свидетельствуют, что хотя для некоторых видов это, несомненно, правда, но подтверждается далеко не во всех случаях. Марша это порадовало бы.

ГЛАВА 8.

Вегенер против всех

Континентальный дрейф

В начале XX века Альфред Вегенер, молодой немецкий ученый, выдвинул теорию континентального дрейфа. Основная идея такова: в далеком прошлом все континенты на Земле были частью огромного материка, который он назвал Пангеей, а те материки, которые мы видим сегодня, откололись от него около 200 миллионов лет назад и, как гигантские айсберги, величественно плывут по поверхности планеты.

Сегодня эта идея ни у кого не вызывает сомнений, более того, она лежит в основе всей современной науки о Земле. Но когда Вегенер впервые высказал ее, последовавшая реакция была не только негативной, но и настолько сильной, что многие, кто мог бы склониться на его сторону, в страхе отшатнулись от ученого, чтобы не навредить своей карьере. В течение 50 лет ученые но обе стороны Атлантики презрительно отмахивались от редких сторонников этой теории, но особенно усердствовали в этом исследователи из США. В критических отзывах часто звучали такие слова, как нелепая, архаичная, серьезное заблуждение, вольность и даже опасная.

Причин отвергать и идею, и ее автора было много, причем некоторые из них довольно показательны. Отчасти это можно объяснить связью, хотя и отдаленной, этой теории с идеей катастрофизма, которая к тому времени уже утратила свою популярность. Сегодня мы знаем, что в истории Земли наблюдались элементы как катастрофизма[21], так и униформизма. Значит, лорд Кельвин интуитивно верно выступил в защиту катастрофизма, а Томас Генри Гексли, со стороны геологов, имел все основания поддерживать идею униформизма.

Частично же такая реакция была вызвана тем, что Вегенер — астроном и метеоролог — показался геологам чужаком. Действительно, континентальный дрейф не входил в сферу его основных интересов. Его собственный свекор, уважаемый метеоролог, стал одним из первых критиков Вегенера и пытался убедить его не выходить за пределы своей компетенции.

Реакция была настолько сильной, что редкие сторонники Вегенера на первых порах не раз упоминали имя Галилея. Например, в 1926 году ученый из Гарварда Реджинальд А. Дейли опубликовал книгу под названием Our Mobile Earth, где на титульной странице стояли слова E pur su Muove («И все-таки она вертится», лат.), которые, по преданию, Галилей пробормотал после своего унизительного отречения.

Хотя сходство с Галилеем довольно явное, но в истории Вегенера намного больше общего с Дарвином. Более того, вся суть как раз и заключается в удивительных параллелях между этими двумя ситуациями.

Очевидное сходство

Альфред Вегенер (1880–1930), как и Дарвин, родился и вырос в благополучной семье. Под влиянием мечты исследовать северную Гренландию, он развивал выносливость во время долгих прогулок, катания на коньках и лыжах, походов в горы. Активный, здоровый и смелый, он принимал участие в нескольких дерзких авантюрах, в том числе (вместе с братом Куртом) летал на воздушном шаре более 52 часов. Этот полет оказался рекордным и был чрезвычайно рискованным, если учесть примитивное оборудование, которое существовало в то время.

Как Дарвин, так и Вегенер в юности участвовали в долгих и трудных экспедициях и активно собирали материал — Дарвин преимущественно во время пятилетнего путешествия на корабле «Бигль», а Вегенер — в ходе нескольких продолжительных зимовок в Гренландии. В 1913 году экспедиция Вегенера оказалась в опасности из-за схода ледника, когда крупная трещина прошла очень близко от лагеря. Переход длился два месяца, и завершить его удалось с огромным трудом.

Подобно Дарвину, Вегенер специализировался в той области, которая была мало связана с самым известным его достижением. Дарвин изучал медицину и теологию, а также провел одни из первых геологических исследований. Вегенер получил докторскую степень по астрономии и стал практикующим метеорологом. Вернувшись домой после первой экспедиции в Гренландию (1906–1908), он читал лекции по астрономии и метеорологии в Университете Марбурга в Германии. Говорят, он был хорошим и популярным лектором.

Храбрый и сильный в юности, он в то же время был и очень миролюбивым человеком. Именно поэтому военная служба во время Первой мировой войны оказалась для Вегенера столь сложной. К тому же, как и Дарвин, он завершил свою главную работу в разгар болезни. Дважды раненый, он больше не мог воевать, поэтому был переведен на полную занятость в военную метеорологическую службу. Хотя впервые Вегенер высказал идею континентального дрейфа в своей статье и лекции в 1912 году (до Первой мировой войны), прославился он благодари книге, которую написал во время войны (опубликована в Германии в 1915 году). Это значит, что он каким-то об» разом смог создать объемную, сенсационную книгу, пока находился на лечении, а затем заканчивал войну военным метеорологом.