Естественное убийство – 2. Подозреваемые - Татьяна Соломатина

Беременная кошка с жёлтыми склерами зловеще хохотала в ответ и вдруг… залаяла. А вслед за ней и все коты залаяли на разные голоса.

– О господи! Вот что значит посидеть на свежем воздухе и забыть выпить на ночь привычный стакан. ОРЗ у вас, господин, Северный. Очень резко завязали-с… – пробормотал судмедэксперт, стряхивая с головы сон.

Все кошки исчезли, он лежал на диване в гостиной, но лай никуда не делся, просто перестал быть хоровым. За входной дверью кто-то действительно требовательно и звонко тявкал.

Всеволод Алексеевич, чертыхаясь, поднялся. За порогом сидел чумазый пёс, размером и формой похожий на саквояж. Увидав человека, он тут же замолчал и посмотрел на Северного с немного хулиганским интересом, чуть склонив голову набок. Вся его наглая морда говорила: «Ну, что стоишь, пошли домой?! Жрать, признаться, очень хочется!»

– Ты как сюда попал? – удивлённо спросил пса Северный. Слава богу, пёс ничего не ответил, а только замолотил хвостом по деревянному настилу открытой веранды.

Действительно, было совершенно непонятно, как он сюда попал. Забор высокий, сплошной, без просвета. Зазор между автоматическими воротами и брусчаткой такой, что и кошка застрянет, не то что это чучело! Никогда подобных прецедентов не случалось. Мистика какая-то…

– Может, ты не пёс, а белка-мутант и десантировался с ближайшей сосны? – спросил Северный зверюгу. Зверюга ещё сильнее замолотила по полу хвостом. – Ладно, не кривляйся – не поможет. Пошли! – И двинулся в сторону ворот.

Пёсик покорно поплёлся за Всеволодом Алексеевичем.

– Давай, брат! Чеши откуда пришёл. Может быть, ты не брат, а сестра, но всё равно – чеши. Прости, усыновление или удочерение бездомных собак не входит в мои текущие планы. – Всеволод Алексеевич нажал на кнопку брелока – ворота слегка отъехали. Он дошёл с псиной до дороги, топнул ногой для закрепления, вернулся и закрыл за собой ворота.

Вернувшись в дом, он достал из бара стакан, сполоснул его и налил себе виски.

– Чёрт! Неудобно получилось. Но куда мне собаку с моим образом жизни?

Только он прикурил сигаретку, только собрался выпить, как под дверью снова раздалось тявканье.

Всеволод Алексеевич снова вышел за порог. Пёс сидел на том же месте, где и в первый раз, и, усиленно молотя хвостом, заискивающе заглядывал Северному в глаза.

– Я не понимаю, как ты сюда попадаешь?! – Всеволод Алексеевич присел на корточки. Ошейника не было. – Тут достаточно безлюдно, всех собак дачников я знаю… Ты – небольшой, такие на помойках не долго выживают. От хозяев утёк? Они остановились сделать «пи-пи» на обочине, а ты выскочил и понёсся… – Он аккуратно погладил пса. Тот замолотил хвостом с утроенной энергией. – Я не могу тебя оставить, прости. Идём! – Северный ещё раз внимательно посмотрел на пса. – Будь я проклят, но ты… Ты – терьер! Извини, но старые судмедэксперты не очень сентиментальные люди, пошли!

Северный снова пошёл к воротам. Пёс послушно поплёлся за ним. Ворота снова открылись, они дошли до дороги, Северный снова топнул ногой и даже громко рыкнул для острастки. Не помогло. Пёс сидел у его ног неподвижно, как изваяние. Северный нагнулся и шлёпнул пса по заднице. И тот пошёл. Медленно. Оглядываясь… Северный ещё раз «грозно» потопал ногами, и пёсик, глубоко, по-человечески вздохнув, потрусил по дорожке.

Вернувшись, Всеволод Алексеевич взял фонарь и обошёл весь забор по периметру. Нигде никаких ям. Как эта чёртова псина сюда забирается?! Если он даже и терьер, то не ягдтерьер – только тем придуркам под силу перелететь через забор такой высоты. Этот парень (парень ли?) скорее какая-то помесь…

Дома он снова взялся за стакан.

– Девять молекулярных слоёв испаряется за каждую минуту простоя, между прочим! Может, этот пёс – продолжение безумного сна? Сейчас я выпью, и всё станет на свои места? Ну, за психическое здоровье! – отсалютовал он сам себе и сделал, наконец, глоток… Под дверью раздался настойчивый лай.

Северный выскочил на веранду. Пёс был на месте. Стучал хвостом. Заглядывал в глаза.

– Я! Не могу! Тебя взять! – чётко и раздельно сказал он псу. – На выход!

Пёс снова покорно пошёл к воротам. Процедура повторилась.

– Иди! – топал ногами Северный.

Пёс отходил. Садился. Отходил. Оглядывался. Садился… Даже маленькая Анечка Толоконникова или Дашка Соколова не могли бы так смотреть, как смотрело это недоразумение. Это был взгляд беспризорника, которого уже не раз обманывали, но и он в долгу не оставался. Эдакая честная хитринка. Невыносимо обаятельная, печальная и нахальная одновременно.

– Чтоб ты провалился! Иди сюда! – рявкнул вдруг Северный ни с того ни с сего, уже было плюнув на всю эту карусель и повернувшись опять уйти. – И молись, чтобы ты оказался мальчиком!

Несмотря на грозный рык, пёс не прижал хвост и не унёсся. Он моментально распластался и замедленной юлой подтёк прямо к ногам. А ещё говорят, что собаки не понимают слов, а только интонации. Что они знают о собаках, жалкие двуногие!

Весь остаток ночи Северный мыл пса куском невесть с каких времён завалявшегося на даче дустового мыла. Затем – вычёсывал и выстригал. Пёсик действительно оказался кобельком. Молитвы собачьему богу помогли, или отродясь таким был – неизвестно. Что правда, у него было всего лишь одно яйцо, второе не опустилось в мошонку. Зато «кардан» к единственному «цилиндру» прилагался знатный.

– Только такой старый идиот, как я, мог завести себе безродного пса с потенциальными проблемами мочеполовой сферы! – ворчал себе под нос Северный. И добавлял, намывая: – Как ты им за землю-то не цепляешься, не пойму? Как есть – пятая нога…

У пёсика был выбит один верхний зуб. И он весь был в мелких укусах разной степени свежести и гранулёматозности.

– Да у тебя, брат, характер! Тоже мне, боец однояйцевый! Крипторх беззубый! – тихо ругался Северный, смывая с пса мыльную пену…

Сытый, вымытый, начёсанный и обработанный пёс, мужественно вытерпевший и расчёску Риты Бензопилы, и ножницы для разделки рыбы – ну, не было у Северного специальных девайсов для pet spa, – и даже помазание йодом, скакал вокруг обретённого человека счастливым мячиком.

– Завтра отведу тебя к ветеринару! Так что не думай, что дёшево отделался. И жить со мной – предупреждаю! – очень трудно! Так что сто раз подумай, пока ещё не поздно!

Пока Северный сидел за столом со стаканом – наконец-то! – виски и курил, лохматый крипторх презабавно сидел на полу в метре напротив – разъехавшись задними лапами – и напоминал влюблённую камбалу-мутанта. Казалось, весь его взгляд не просто говорил, а прямо-таки кричал: «Мечты знают твоё имя и твой адрес. Они всегда могут прийти и получить по счёту! Или ты думал, что хоть о чём-нибудь можно мечтать безнаказанно?!»

– Как же твоё имя, морда терьерская?! – Северный встал, достал из комода большую подушку и бросил её на пол около дивана. – Ложись спи. В смысле… место! Понял? Завтра тебя крестить будем. И чтоб ни гугу!

Лохматый саквояж шустро шмыгнул, куда было сказано, потоптался разок-другой для порядка и лёг, положив голову на лапы, но продолжая давить косяка в сторону устраивающегося рядом на диване человека. Хозяина.

Глава четырнадцатая

Проснулся Северный очень рано, ещё затемно. Хотя собирался спать, сколько тело захочет. Можно же хоть изредка давать себе поблажку. И так, как заводной заяц, бегает уже по семь дней в неделю, вместо прежних пяти. Но… Не тут-то было! Из пространства скулило. И аккуратно, но настойчиво тыкалось чем-то мокрым в свесившуюся с дивана руку.

– Из какого сумрака ты вылезла, безымянная тварь? – открывая один глаз и отпихивая лохматый саквояж, пробубнил Северный.

Пёс запрыгал, забегал по лакированным лиственничным полам, цокая, как пони, и мотая лохматой головой, как безумный шимпанзе: «Да! Да-да-да!!! Это я, твоя тварь!!!»

– Не носись, как полоумный! Сейчас…

Так и не придумав, из чего бы сообразить ошейник и поводок, Северный вышел с псом прогуляться по деревне. И чего уж тогда, спрашивается, просто гулять? Он побежал… Пёс радостно нёсся рядом, периодически подпрыгивая на просто нереальную для его габаритов высоту.

Купаться тварь не захотела. Зато так напилась из водохранилища, что на обратном пути не осталось ни одного не помеченного кустика, столбика или просто собачьего угла.

В «Дефендере» тварь вела себя настолько вальяжно, как будто всю жизнь только и делала, что ездила в авто.

Хорошо, что ветклиники нынче работают без выходных. Недоразумение было привито и стало обладателем собачьего паспорта. Оказавшись выбраковкой чистопородной линии скайтерьеров, он, скорее всего, просто не устроил заводчиков. Таких добрых, хороших людей, которые не усыпляют выбракованный приплод в надежде, что кто-то из друзей-знакомых-приятелей заберёт. Ну, а когда не забирают, то – известно – пинок под зад или по зубам, если не понимает, и на помойку.