Уникум (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Когда командиры получили свои задания, мы разошлись. Началась неразбериха, мы на месте комплектовали группы, разделившись на три, и так отдельными колоннами доехали до перекрёстка, и пожелав друг другу удачи, разделились. Мы же двинули вперёд. Да, автотранспорта у меня было больше, как и народу, ведь и ремонтники, и командиры, коих я обещал к нашим вывезти, были со мной. Погранцы тоже. Две зенитки, у нас их всего пять было, разделили не совсем поровну. Кубаева я специально в ту сторону направил, там и броды крепкие и мосты, захватив переправиться. То есть, обдумано отдавал приказы, объясняя для чего я их именно туда направил. Моя рота шла на максимальной скорости в тридцать пять километров час в сторону передовой. Там в семидесяти километрах от нас на бывшем советском военном аэродроме скоро немцы разметят свои лётные части, если уже не разместили, моя задача уничтожить ту авиачасть что там разместится. После этого будем веселится в ближнем тылу наступающих немецких войск. Я так ударю по их снабжению, что те взвоют. Такие же задачи поставлены и Кубаеву с Прониным.

Вот так покачиваясь я и сидел на башне поглядывая вокруг, мелкая пылевая взвесь от прошедшего дозора, не мешала, я очки опустил. А так я был в комбезе, в своём, для экипажей химических танков, в шлемофоне. Так вот, я поглядывал вокруг, связь среди роты была только у шести машин, не считая броневика, и мою, ремонтники обещали чуть позже, когда встанем на днёвку, ещё три радиостанции восстановить, как меня тронули за плечо. Мельком обернувшись, я вопросительно глянул на политрука. У меня на танке ранее десант был, но как мы несколько грузовиков взяли на пункте сбора, так освободились. Сейчас в колонне около трёх сотен бойцов и командиров. Для полевой кухни многовато, поэтому со мной их две, но на три дня припасов хватит. Остальное другим группам отдал. Так вот, десанта не было, но один человек был при мне. В пересыльном пункте я обнаружил военного корреспондента, политрука Евстигнеева. Подумав, я предложил составить ему мою биографию, сделав на этом репортаж, включая фоторепортаж, выдав свою «лейку» временно, и пять фотоплёнок. Также дал пистолет трофейный, планшетку и три блокнота с карандашом, чтобы всё записывал. А что, я не лишён некоторой тщеславности. Между прочим, обо мне уже писали, только эту газету я в руках не держал. Помните пачку газет что у дезертиров взял, так там большая часть газеты из Москвы, видимо те нашли пачки в какой разбитой машине. Там было очень интересное сообщение, но об этом позже. Хочу узнать, что политруку нужно, тот не хотел оставлять меня одного и расположился за башней на свёрнутом тюке танкового чехла. Я выдал ему немецкий ранец с небольшим количеством личных вещей, так что не голый, имуществом обрастает, а пока тот ожидал дня, хочет меня и мою технику с людьми запечатлеть.

Пришлось поднять шлемофон слева, чтобы тот прокричал в ухо:

- Когда мы встанем?

Я сам уже прикидывал, два часа в пути, только что брод преодолели, причём благополучно, немцев там уже не было, так что ответил сразу:

- Через десять минут встанем.

Так и сделали, пока народ разбежался по кустам, я сам сходил, и вернувшись стал получать доклады командиров по стоянию техники. Кстати, был готов обед, так что отдал приказ принимать пищу. А потом заправляли технику, и готовились к дальнейшему маршруту. По времени кстати, похоже успеваем. И ведь успели. Двигался я не к лесу у аэродрома, до ближайшего километров семь было, а к одному оврагу, где можно замаскировать технику, не зря же столько маскировочных сетей набрал, обнаружив целый грузовик масксетей на пункте сбора. Замыкающая «тридцатьчетвёрка» тащила за сбой срубленное дерево, чтобы маскировать следы, хотя бы от наблюдения с воздуха. Так мы съехали с трассы на полевую дорогу, проехали по ней и спустившись в низину повернули. Тут низина образовывала овраг, в него и заехали. Технику под крики командиров и мат мехводов и шофёров ставили борт к борту по две единицы, вплотную к впередистоявшим, иначе средств маскировки не хватит. Над первыми уж растягивали полотнища, забивая палки и колышки в землю. Так что сверху овраг как бы пропал, сети натянуты от одного склона к другому. Когда рассвело, мы ещё не закончили, а вот в пять часов, всё, замаскировались. Погранцы следы наши маскировали, а то колеи оставили серьёзные. Старшине Миронову я уже поставил задачу, ещё пока размещали технику и людей, да маскировали всё, чтобы тот выслал людей к аэродрому и взял его под наблюдение. Старшим шёл сержант Иванов, вполне справный пограничник и разведчик. Я велел бойцам взять канистру бензина с собой, если при возвращении какая брошенная машина попадётся, на ней быстрее вернутся. А задача наблюдать, как немцы разместятся, то сразу сообщить мне. Дальше уже моя работа и моей роты. Так что разведчики ещё затемно убежали к нашей цели. Тут снова повар сообщил что готов ужин. Мы с Лютовой вместе поели, обмениваясь мнением по некоторому поводу. Я об этой войне говорю. Спорили, когда закончится. Та уверяла что за год, я что за несколько лет, оба остались при своём мнении, хорошо котелок не надели на голову. После этого я дал отбой, всем отдыхать. Только ремонтники возились, подготавливая танки к будущему бою, и погранцы Миронова охраняли нашу стоянку. Я на него это возложил. Народу много, велел поглядывать, могут и предатели быть, если кто попытается бежать, разрешаю стрелять на поражение. Два отхожих места выкопали. Да, Евстигнеев не сразу дал лечь, устроил фотосессию на фоне наших танков. Многие хотели запечатлеть себя, но тот их отбрил, плёнки мало. Главное несколько снимков сделал, и доволен, после этого уже наступил долгожданный отдых.

От аэродрома мы встали в восемнадцати километрах. Ближе подходить я опасался. Мы конечно тропками двигались, подальше от населённых пунктов, но всё равно кто-то что-то видел или слышал, так что вскрыть направление нашего маршрут вполне могут. Лучше тут переждём, пусть в другом месте ищут. Я устал, не без этого, но когда лёг со своим экипажем у танка, сон как-то не шёл, остальные вокруг спали, похрапывания слышно, и размышлял. А было о чём. Я до той пачки газет что у дезертиров взял, не сразу добрался. В общем, сижу я в кустах… То есть, размышляю я, планы строю по боевому применению роты, и почитываю газету, «Комсомольская правда» была. Ну читал, листал страницы, и с обратной стороны неподалёку от колонки объявлений, было там и такое, обнаружил заметку, от… товарища Иванова. У меня аж руки затряслись. Тут уведомляли товарища Лаврова, а я так подписывал все письма. А что, может без обратного адресата не принимают, вот и дал данные будущего министра, и адрес от балды. В следующих письмах копируя эти данные. Так вот, там вежливо сообщалось, что письма от одного до пяти не получены, только два последних. Не может ли товарищ Лавров повторить их? Я балдею. Вроде «Почта России» в будущем осталась, а порядки её уже тут действуют. Точнее беспорядки. Газета вышла семнадцатого июня. Я даже не в курсе первая это заметка с просьбой или раньше писали. И вот что теперь думать? Из-за чьей-то безалаберности такая ситуация сложилась. А вдруг врагу те попали? Ох чую как плохо сейчас тому, из-за кого письма не дошли. Или тех, если это несколько человек. НКВД, наверное, землю рыло, но нашло всех кто причастен. Конечно если это не уловка чтобы выманить меня. Поди знай. С другой стороны никакого вмешательства в историю я не видел, может на самом деле потеряли?

Да уж, я такого даже представить не мог. Однозначно сейчас я писать ничего не буду, просто времени нет, но если найдётся, когда к нашим вернусь, и возможность отправить письма чтобы на меня не вышли, то сделаю. В четырёх первых у меня всё по этой войне что помнил, а помнил я оказывается немало, аж на четыре больших тетради написал. Об украинских националистах немало писал, что им давали излишне мягкие приговоры, и что в будущем из этого вышло, целая нацистская Украина. Так и написал, спасибо Сталину за это. Жаль, что письмо пропало. Какие националисты из других стран были. Как мы в лёгкую с Финляндией и Румынией замирились, забыв, что те творили на наших землях, так и написал, что этого я никогда не прощу, какая бы не была политическая обстановка на тот момент. В пятом письме всё что знал о полезных ископаемых и природных катаклизмах. Как на территории Союза, так и за пределами, а я как опытный путешественник об этом знал немало, на целую тетрадь написал. В шестой тетради послевоенные годы. Да, о Калашникове и Хрущёве написал, что там было. Седьмая о Российской Федерации, что кто и как. Как Союз рухнул тоже. Значит шестая и седьмая тетради им достались? В седьмой у меня краткая сноска что было в первых шести, так что, что именно те потеряли более-менее знали. Хм, а ведь в шестой я несколько раз приводил информацию сколько народу мы потеряли в войне. Вот, наверное, потрясло кого-то, увидев такие цифры. Так что письма буду писать, но не в ближайшее время точно. Вот на таких мыслях я и уснул.