Любовь и магия - Ханна Хауэлл

Беатрикс же, не заметив опасности, прошла мимо кустов, за которыми прятался вампир, и скрылась за ближайшими деревьями. Но Олдер, замедлив шаг, сошел с тропинки и подошел к кустам, за которыми скрывался противник. Он чувствовал, что кровь все громче гудит у него в ушах, и казалось, что он вот-вот оглохнет от этого жуткого гула. А отвратительный запах, исходивший от вампира, жег его ноздри. Но кровосос, как ни странно, даже не замечал Олдера — он крался следом за Левенах, готовясь к нападению.

Олдер внезапно сделал выпад, и атака его была столь стремительна, столь бесшумна, что вампир даже вскрикнуть не успел. В следующее мгновение Олдер свернул противнику шею, и раздался хруст шейных позвонков. Возможно, женщина Левенах услышала этот хруст, но Олдеру уже было не до нее. Вонзив клыки в шею вампира, он стал с жадностью пить его кровь. И все пил, пил и пил…

— Олдер!..

Услышав голос Левенах, он вздрогнул и поднял голову. Он прекрасно знал: если она сейчас заглянет ему в глаза, то не увидит в них совершенно никакого света. Но похоже, она ушла слишком далеко, поэтому ничего не могла заподозрить. А что если сейчас… Инстинкт побуждал его продолжить пир — теперь ему хотелось полакомиться кровью рыжеволосой колдуньи. Но тут в голове у него прояснилось, и он сумел взять себя в руки, причем очень вовремя. Потому что в следующее мгновение Левенах приблизилась к нему.

— Что случилось, Олдер? — спросила она с тревогой.

Он опустил на землю обмякший труп вампира и тут же спрятался за раскидистым деревом, прижавшись к стволу всем телом. Затем поспешно вытер ладонью губы и подбородок, решив, что не стоит беспокоиться за шею и руки — если Левенах и заметит на нем кровь, то решит, что он забрызгался во время Охоты, а не во время пиршества.

— Олдер, где ты?

В голосе ее снова прозвучала тревога, и он понял, что она уже заметила труп вампира.

Немного помедлив, он вышел из-за дерева, и Левенах, вздрогнув, стремительно выхватила стрелу.

Олдер рассмеялся и проговорил:

— Все в порядке. Это всего лишь я.

— О, Мать Земля! — воскликнула Беатрикс, опуская стрелу.

Ей хватило несколько секунд, чтобы отдышаться. Потом она указала на едва заметный серебристый отпечаток на листве под ногами, напоминавший скопление слизняков.

— Ты чуть не оторвал ему голову.

Питательная кровь вампира насытила Олдера, и он уже не испытывал желания отведать крови Беатрикс Левенах. Но его по-прежнему терзало желание совсем иного свойства, и он никак не мог успокоиться.

Заставив себя улыбнуться, Олдер ответил:

— Да, пришлось постараться, чтобы не отстать от тебя. Ведь ты очень ловко расправилась с первым вампиром.

Она весело рассмеялась, словно совсем забыла о том, что они находились в логове врага, в лесу, кишевшем кровососами. И ее смех еще сильнее возбудил Олдера — он почувствовал, что его бриджи стали ужасно тесными. «Какая она странная, — подумал он. — И как прекрасно в ней уживаются беспощадная жестокость и пленительная женственность».

Беатрикс снова засмеялась:

— Да, расправилась. Потому что я не привыкла проигрывать.

Она снова зашагала по тропинке. Олдер же, перед тем как последовать за ней, еще раз взглянул на серебристую слизь, оставшуюся там, где он оставил труп вампира. «Неужели я смогу сделать с Беатрикс Левенах то же самое?» — подумал он, невольно содрогнувшись.

Глава 6

Колодец Левенах, надежно скрытый в подвале, сказал правду — они побеждали. Олдер де Уайт жил у нее всего четыре недели, и с его помощью семнадцать вампиров отправились в преисподнюю. Хотя Ласло по-прежнему ускользал от них, Беатрикс чувствовала, что они все ближе подбираются к главному злодею. Вскоре у короля вампиров не останется выбора — ему придется выйти из своего логова и принять бой. Или же навсегда покинуть эти места.

После того как Олдер поселился у нее, вампиры перестали нападать на лимнийцев и люди успокоились, среди лесных жителей стала пробуждаться надежда на избавление от вампирской напасти. Многие лимнийцы изменили свое отношение к колдунье Левенах — стали к ней благосклоннее. Каждый вечер они приходили на постоялый двор «Белый волк», но битой посуды становилось все меньше, а улыбок и песен все больше. Беатрикс ласково улыбалась завсегдатаям, и они улыбались ей, когда она подавала им похлебку и наливала эль в кувшины. Беатрикс не уставала удивляться стремительности перемен. Из «проклятой ведьмы» она превратилась едва ли не в героиню.

Олдер тоже немало поспособствовал этой радостной перемене; поскольку мужчины дивились его речам со странным английским выговором, а женщины были без ума от его красоты и его чудесной улыбки. Хотя ни одна ночная Охота не обходилась без дерзких комментариев Олдера в адрес Беатрикс — и все они были эротического свойства, — хотя ни одна ночь не проходила без того, чтобы он не бросал на нее многозначительные взгляды, хотя в последнее время к словам и взглядам прибавились еще и прикосновения, Олдер никогда не поощрял повышенного к нему внимания со стороны женского населения Лимнийского леса. Но лимнийских женщин, похоже, ничто не могло остановить — словно какая-то таинственная сила влекла их к красавцу блондину. Беатрикс же, наблюдая, как женщины кокетничают с Олдером, то и дело хмурилась. Но она постоянно напоминала себе, что чувство, которое она при этом испытывала, зовется вовсе не ревностью, а всего лишь досадой. «Да и зачем Олдеру рисковать? — думала Беатрикс. — Он не станет завязывать интрижку с лимнийской женщиной, потому что все здесь уверены, что мы с ним жених и невеста».

Пусть все было совсем не так, как думали простодушные лимнийцы, но при одной лишь мысли о том, что Олдер действительно мог бы стать ее мужем, у Беатрикс сладостно трепетало сердце. И в последнее время она частенько позволяла себе предаваться фантазиям о том, что они с Олдером действительно жених и невеста. Но при этом она говорила себе, что все ее фантазии лишь приятная игра, не более того. Да-да, она фантазировала только потому, что хотела хоть чем-то занять время перед Охотой на вампиров.

Но одно изменение в привычном порядке вещей вызывало у нее тревогу. Дело в том, что в последнее время Дунстан перестал приходить на постоялый двор. Вначале Беатрикс думала, что этому лимнийцу просто не хочется встречаться с Олдером, который унизил прилюдно его в тот вечер на поляне перед постоялым двором. Но Дунстан был не из тех, кто станет долго воздерживаться от удовольствия побаловать себя элем. И вскоре все остальные лимнийцы тоже стали выражать беспокойство по поводу Дунстана и его кроткой жены.