Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Я бы с удовольствием, товарищ Мордвинов. Но служба… — Серега откозырял, сбежал на утоптанный снег.

Да, служба шла, учеба шла. Опять слухи о досрочном выпуске циркулировали в училище. Может и привирали – уже было такое, когда собирались едва начавшие обучение курсантские батальоны под Москву отправить. Теперь уж вряд ли, дела пошли на лад, отшвырнули наши от столицы фрицев. Так чего гадать? Досрочно, значит, досрочно. Младшим лейтенантом, лейтенантом, или сержантом, курсантом – фронт, он и есть фронт. Хотя хотелось бы лейтенантом – оно как-то поприличнее, а то непонятно, что в тылу делал.

Вообще тянуло на фронт товарища Васюка. Иллюзий не испытывал, успел хватить передовой. Но там самое место опытному бойцу, в тылу, если даже по уши в учебе, как-то стыдновато. Особенно, когда ненужное вспоминается, гм…

***

Как-то получилось, что за свою военную службу Серега в увольнениях не бывал. Не то чтоб особенно мечтал, но выходило, что момент-то знаменательный. Нет, с награждением медалью не сравнить, но все-таки – увольнительная, причем индивидуальная! Ирония судьбы заключалась в том, что гулять военнослужащему в Красноборске было особо негде: набережная по зимнему ветряному и морозному времени порядком утеряла в привлекательности, на рынке некурящему товарищу Васюку ничего не надо было, да и денег-то... Оставался кинотеатр «Просвет», благо работал он не только вечером – на городской посудной фабрике работа посменная, а у рабочих даже в военное время должен быть культурный досуг.

Кино шло смешное, но опять же выбирать не из чего. В зал курсант Васюк прибыл заблаговременно (на улице было зверски холодно), расположился. Зрителей было маловато: фабричные тетки, пара сонных ремонтников-речников с затона, немолодая интеллигентная пара из эвакуированного состава. Серега сидел, небрежно приоткрыв шинель и позволяя медали скромно поблескивать. Шапка – почти новая, сохранившая форму, была позаимствована у Петьки Хромова, приличный ремень взят у земляка Барныкова. На курсанта поглядывали – не то чтоб ослеплял наградой в тусклом освещении, просто не на кого больше смотреть в кинотеатре.

Минут через пять Серега решил, что в увольнении ему не особо нравится: чувствуешь себя балбесом, которому делать нечего. Ладно бы уже крутить ленту начали, а то в шинели жарко, а по ногам лупит ледяным сквозняком. Наконец выключили свет, пошел журнал военной кинохроники, увы, не особо свежий. Глядя на героически работающих артиллеристов, Серега вспомнил взорванные под Лиепаей гаубицы. Это же сколько мы в те дни орудий оставили, хорошо хоть не в полной исправности. Готов был командир Василек к такому повороту событий, прямо вот совсем готов, даже запас взрывчатки имел. Прав майор – странновато такое на второй день войны.

Бодрый, но не особо интересный киножурнал закончился, зажгли свет, впуская в зал немногочисленных припоздавших.

— Товарищ, тут не занято?

Голос был бархатный, прямо как консерваторская флейта. Серега мгновенно забыл о киножурналах и сквозняках. Машинально заверил:

— Совершенно свободно место. И видно отсюда шикарно.

Именно что «шикарно». Свет уже выключили, но профиль молодой дамочки зоркий товарищ Васюк продолжал наблюдать. Ну, положим, зоркость тут не при чем, тут скорее боевое косоглазие применяется. Но именно «дамочка», тут не ошибешься.

Подобных интересных женщин Серому в последний раз приходилось видеть очень давно, наверное, еще до войны. Аккуратный, чуть вздернутый носик, тени ресниц, локон, выпущенный из-под шапочки, меховой воротник пальто… Курад свидетель – да таких особ в Красноборске вообще не бывает.

Товарищ Васюк осознал, что рискует окончательно и зафиксированно окосеть, и перевел взгляд на экран. Там шли титры «Золотого ключика», фильма еще довоенного, вполне предсказуемого, без особых красоток. Запахи кинолента вообще не передавала. Это что же за духи такие у дамы?! Наверняка ленинградские, она определенно не местная, эвакуированная.

На экране пели, подергивалась неисправная шарманка папы Карло.

— Когда не в первый раз смотришь, не так увлекательно, правда? – шепнула прекрасная незнакомка.

— Очень верно говорите, – признал Серега, в данный момент склонный соглашаться со многим.

Нет, ну какая изящная девушка?! Ладно, едва ли «девушкой» уместно называть – лет на десять старше курсанта. Но культурная, изысканная особа, того не отнять. Губы накрашены… или это в темноте так кажется? Кто она такая может быть? По сути, сама подсела…

На экране Дуремар промывал у фонтана своих бесценных пиявок, товарищ Васюк смотрел, но не особо видел.

— Замечательный фильм. Но вот по ногам просто жутко дует, – шепнула соседка, бархата в ее шепоте было уже столько, что запросто занавес Большого театра можно скроить.

— Очень дует, – согласился Серега, которому стало жарко. Не надо было быть опытным связным-посыльным, чтобы осознать – дело идет к близкому знакомству.

К знакомству дело пришло буквально минуты через две.

— Слушайте, а вы фронтовик? – прошептала прекрасная дама.

— Можно сказать, да. Я на переобучении, – пояснил Серега, чувствуя, как щеку щекочет мех дамского ворота. И черт с курадом знают почему, но щекотка эта отдавалась в самых дальних местах организма.

— Но вы же здесь простудиться можете, – обеспокоилась милосердная душистая особа. – Может, ну его, это кино? Идемте ко мне, я вас горячим чаем напою. Я тут рядом обитаю. Немножко вина есть, я грог умею готовить. Вы военный, вам простужаться нельзя.

— Тут вы правы – здоровье для нас, фронтовиков, прежде всего, – признал Серега, помогая даме подняться с жесткого сидения.

Разговор шел глупый, поскольку прикосновение к податливому женскому локтю говорило больше любых слов. Как так получается – рукав пальто плотный, и под ним какая-то утепляющая мануфактура есть, а пробивает, как будто обнажен тот локоток…

Шли по заснеженной улице, день был умеренно ветреный, бледно-белый, обычный, и только пухлые, тронутые вишневой помадой губы женщины в этом морозе насыщенно светились.

Нельзя сказать, что курсант Васюк абсолютно потерял голову и способность мыслить. Как раз напряженно думал-гадал: как? почему? куда идем? Влюбилась с первого взгляда? Шпионка? Ерунда же: товарищ Васюк – парень незаурядный, с достоинствами, но те достоинства еще нужно разглядеть. Не киноактер, чтоб в него с первого взгляда влюбляться. И какой шпионке интересен рядовой курсант? Из ценных сведений только количество штыков во второй роте первого батальона и железно устоявшееся меню питания. Нет, на фронте как «языка» определенно могли сцапать, но тут же тыловой Красноборск.

Что-то такое себе мыслил товарищ Васюк, пытался анализировать и догадываться, но вторая слагаемая состояния одолевала. Близость красивого лица, локотка, а главное – аромат духов. Прямо аж… даже мысли о тайном химическом оружии мелькнули.

А звали ее Лида, Лидочка…

…— Понимаете, муж у меня еще до войны в ответственную загранкомандировку отбыл. Не просите, не могу сказать куда, там всё очень секретно. Война, и застрял… там важная служба, а я одна, одинокая, брошенная.… В эвакуацию отправили, а я здесь никого не знаю, вот абсолютно никого. Ах, может, мы на «ты перейдем»?

— Непременно! – Васюк неожиданно даже для себя овладел рукой красавицы, приложился губами к запястью в перчатке. От запаха духов вообще насквозь пробило.

— Ах! – Лидочка такого проявления буржуазных манер явно не ожидала. – Какой ты галантный.

— Нам иначе нельзя, мы из спецсвязи, – обосновал Серега, решивший пройти по краю риска и изучить ситуацию до конца. Между прочим, военнослужащий в увольнении имеет право распоряжаться временем по своему усмотрению, на то оно и у-воль-нение. Только держись, Серый, настороже, уж очень оно всё стремительно идет…

По-правде говоря, организм, оправившийся от ранения, молодой и абсолютно не сытый лирикой, стремился к еще большей скорости. Прямо только и оставалось удивляться прыткости этого ошалевшего организма. Руки он целует, вспомнил, как в школе «Евгения Онегина» ставили, дворянские устаревшие манеры изучали. Народ от смеха помирал, а тут прямо пригодилось…