Убийство Сталина и Берия - Юрий Мухин

«…К охраняемому объекту 913-й ИАП подошел, когда бой был уже в разгаре. С. А. Федорец услышал по радио призыв: „Помогите, меня подбили, помогите!“ Окинув пространство взглядом, Семен Алексеевич увидел дымящийся „МиГ“, которого преследовал, не переставая бить по нему в упор, «Сейбр». Федорец развернул свой истребитель и пошел в атаку на увлеченного охотой противника. С дистанции 300-400 м советский летчик ударил по американцу, и тот вошел в свое последнее пике.

Однако придя на выручку попавшему в беду коллеге, Федорец оторвался от ведомого и ведомой пары и потерял их из вида. Одинокий «МиГ» – заманчивая цель. Этим не преминули воспользоваться американцы.

Четверка «Сейбров», ведомая капитаном Макконнеллом, тут же атаковала самолет Федорца».

Прерву повествование. Капитан Макконнелл – лучший ас американских ВВС времен Корейской войны. У него на счету 16 сбитых советских, китайских и корейских самолетов. Лучшие асы Корейской войны – капитан Н. В. Сутягин и полковник Е. Г. Пепеляев. У них на счету по 23 сбитых американских самолета. У капитана С. А. Федорца по итогам войны – 8 сбитых американцев.

«Семен Алексеевич только оторвался от прицела, сбив назойливого „Сейбра“, как по кабине хлестанула очередь. Вдребезги разлетелось остекление фонаря и приборная доска, однако сам самолет остался послушен рулям. Да, это был удар аса! Так обычно повергал противника капитан Макконнелл, но и мастерство советского летчика было не хуже. Он тут же среагировал на удар и резко бросил самолет вправо на атакующего „Сейбра“. F-86 Макконнелла проскочил „МиГ“ и оказался впереди и слева. Американский ас, по-видимому, несколько успокоился, наблюдая, как задергался советский истребитель. Это была нормальная реакция „обезглавленного“ (т.е. с убитым летчиком) самолета. Когда же МиГ-15, находясь сзади, стал выворачивать в сторону „Сейбра“, Макконнелл удивился, стал выпускать закрылки и щитки, гася скорость и пытаясь пропустить противника вперед. Но было уже поздно – Федорец навскидку ударил (а удар у МиГ-15 хороший!) по американцу».

Еще прервемся. Макконнелл, подкравшись, ударил по МиГ из 12-ти пулеметов. А толку? У Федорца при проскакивании «Сейбра» были доли секунды открыть огонь, и он попал по американцу, вероятно, единственным снарядом 23-мм пушки. А этот снаряд размером с аптечный пузырек из-под пенициллина. Но в нем была взрывчатка Ледина! Читаем результат:

«Очередь пришлась по правой консоли, ближе к фюзеляжу, вырвав из крыла кусок в добрый квадратный метр! „Сейбр“ кувыркнулся вправо и пошел к земле. Опытному Макконнеллу удалось-таки дотянуть до залива и там катапультироваться.

А на подбитый «МиГ» тут же накинулись оставшиеся F-86. В результате этой атаки были перебиты тяги управления, и советскому летчику пришлось катапультироваться.

Так закончился этот драматический поединок двух асов в небе Кореи.

Это была 5-я и 6-я победы Федорца, а у капитана Макконнелла – 8-я. Правда, из-за того, что самолет американского аса упал в море, а пленка фотоконтроля сгорела вместе с МиГом, победу Семену Алексеевичу не зачли как подтвержденную».

Советские ВВС потеряли в Корейской войне 335 самолетов всех типов и сбили, по нашим неполным подсчетам, 1106 самолетов. (Нашим летчикам засчитывался сбитый самолет, если он падал на территорию Северной Кореи, а если падал в море или дотягивал до Южной, то не засчитывался). Соотношение 3:1 в пользу советских ВВС, а по реактивным истребителям – 2:1.[174]

Так что Сталин понимал, о чем говорит, когда предложил снаряжать взрывчаткой Ледина снаряды авиационных пушек – эти снаряды даже в «Летающих крепостях» делали дыры площадью в 2x2м. (Больше входной двери, если кому-то захочется образно представить, что это такое).

На совещании у Сталина было принято решение о создании при Наркомате боеприпасов Специального экспериментально-производственного бюро (СЭПБ), которому поручалось испытать с новой взрывчаткой все имеющиеся на вооружении бронебойные снаряды, развернуть производство взрывчатки «А-IX-2» и снаряжение ею бронебойных боеприпасов. Руководителем этой группы инженеров был назначен матрос Ледин. Правда, Сталин в отличие от Кузнецова внимательно относился не только к снарядам, но и к людям. Уже вечером Ледину сообщили, что личным приказом Верховного ему присвоено воинское звание военного инженера третьего ранга, что примерно соответствовало званию майора. (Соответственно Наркомат ВМФ месяц не мог снять копии с этого приказа для склада вещевого имущества, и военинженер Ледин продолжал руководить бюро в форме матроса).

Как я понимаю, освоение производства новой взрывчатки проходило при пассивном сопротивлении наркомата боеприпасов. Нарком Ванников за всю войну ни разу не встретился с Лединым, начальник первого главка наркомата Г. К. Кожевников «занял по отношению к СЭПБ весьма недружелюбную позицию», – пишет Е. Г. Ледин.

В начале работы взорвалась мастерская по снаряжению корпусов снарядов, в которой находилась взрывчатка «А-IX-2». Погибло 12 человек. Сталину немедленно сообщили об этом с вопросом, что будем делать? Ожидался ответ о прекращении работ, но Сталин не обрадовал бездельников и распорядился – пошлите Ледину еще 24 человека. Взрыв не был связан со свойствами взрывчатки, возможно, это была и диверсия, но люди перепугались. Тогда Ледин вместе с главным инженером первого главка П. В. Лактионовым убрали из мастерской всех, сами стали за снаряжательные прессы и снарядили «А-IX-2» все снаряды опытной партии.

Дело под руководством СЭПБ пошло вперед. К началу 1943 г. объем производства гексогена увеличился в 15 раз, к середине 1943 г. работа СЭПБ была практически закончена – все противотанковые и авиационные снаряды, которые промышленность поставляла фронту, снаряжались взрывчаткой «А-IX-2», ею же снаряжалась и часть снарядов морской и зенитной артиллерии.

Е. Г. Ледин в своих воспоминаниях ни разу не упомянул Берия, что и не мудрено – журнал «Военно-исторический архив», в №7 котором напечатаны воспоминания Ледина, из номера в номер стенает и плачет по «невинным жертвам сталинизма». Но тем не менее Ледин написал:

«Сразу же после выхода приказа по НКБ о назначении начальником СЭПБ, в 2 часа ночи меня вызвали на Лубянку. Там со мной познакомился сотрудник НКВД и сказал, что его ведомству поручено оказывать содействие работам СЭПБ, для чего у нас будут еженощные встречи в это время.

При этом он добавил, что при широком размахе работ по всей территории Союза, сотрудники НКВД на местах могут оказать помощь в случаях задержек или поисков необходимого оборудования, или материалов по представляемым мной сведениям.

В ряде случаев, на этапах строительства, монтажа и подготовки производства, эта помощь способствовала ускорению работ.

Встречи на Лубянке происходили каждую ночь, до окончания работы СЭПБ в сентябре 1943 г. и всегда заканчивались вопросом, который органически противоречил всему моему естеству: «Нет ли у вас замечаний о противодействии или саботаже проведению работ?» Зная методы, которые применялись НКВД, я испытывал тягостное чувство и душевный протест, исключавшие всякую возможность такого рода «помощи», и ни разу не дал на этот вопрос положительного ответа».

А вот это напрасно, напрасно Ледин не попросил защиты у НКВД, поскольку шакалы наркомата боеприпасов сразу поняли, что человек он стеснительный и его можно грабить, как хочешь.

Нарком боеприпасов Борис Львович Ванников был опытнее его в этих делах. Поэтому о присуждении Сталинской премии за изобретение и постановку на производство взрывчатки «А-IX-2» Е. Г. Ледин узнал в марте 1943 г. из газет, оттуда же он узнал, что у него в соавторах состоит тот самый начальник первого главка, который мешал освоению «А-IX-2», как мог.

Поняв, что его и его людей нагло «кинули», сразу же после сдачи окончательного отчета Ледин решил сам заняться вопросом награждения тех, кто отличился при создании и освоении его взрывчатки. Он подготовил список на награждение орденами 35 работников СЭПБ, позвонил лично Б. Л. Ванникову, и тот пообещал его с этим списком вызвать, чтобы решить вопрос о награждении. Далее Ледин пишет: «Но вызова не последовало; в скором времени вышел Указ Верховного Совета СССР о награждении тридцати пяти работников НКБ высокими правительственными наградами, причем никто из награжденных не имел никакого отношения к работе СЭПБ». Мы должны догадаться из этих слов деликатного Ледина, что его, руководителя СЭПБ, автора и изобретения, и выдающейся технологии, в этом списке тоже не было. А кто же там был? Ледин продолжает: «Состав награжденных был довольно пестрым, и для многих из них, которых я знал, награждение было совершенно неожиданным». Ну так уж «неожиданным» – разве они не знали, что они для Ванникова «свои», и что Борис Львович своих не забывает?