Цепи для волка. - Нина Леннокс

Смех Амины резко оборвался, когда Дрейк сомкнул на ее шее руки. В данный момент его глаза налились кровью, и он тяжело дышал, желая убивать ее медленно, растянуть этот сладостный процесс мести, пустить кровь заносчивой, но до сих пор не сломленной суке, доказать ей, что она — никто для него. Он хотел убить ее, чтобы в первую очередь доказать это себе.

— Давай, убей меня, — прохрипела Амина. — Только не обманывай себя, я ни в чем не виновата.

Он отпустил ее шею и глубоко вдохнул. Она виновата! Из-за нее у него ничего нет, она оставила в его жизни только шрамы и горькие воспоминания. Она выжгла его жизнь до голой земли, хотя раньше земля была плодородной и одаривала его цветами. А теперь остался лишь пепел.

— Я не превращала тебя в изгоя, идиот, — продолжила девушка, кашляя и судорожно вдыхая воздух. — Ты всегда был изгоем, просто вдумайся в это, кретин.

— Заткнись, сука, или я…

— Что ты? Не верю, что ты сможешь меня ударить. Ты же настоящий мужчина, и все такое, — Амина говорила громко и смело, но не была уверена, что его рука не коснется ее лица.

— Амина, — выдохнул ее имя Дрейк, — ты такая маленькая. Я же вижу, как ты трясешься от страха, только зубы друг о друга не стучат. Но все равно скалишься на меня в ответ, делая вид, будто ты все та же Амина. Однако, вот в чем весь подвох, — он поднял ее лицо за подбородок, заглядывая девушке в глаза, — я знаю, что тебя прежней больше нет.

— Много болтаешь, — фыркнула она, отворачиваясь. — Я не собираюсь сидеть в этом долбаном подвале. Убей или отпусти!

— Что-то знакомое, — сказал мужчина, отходя к шкафу у стены. — Помнится, я говорил тебе подобные слова, и что ты сделала?

— Я… подарила тебе любовь, — робко предположила Амина, и вздрогнула, как от разряда тока, когда он рассмеялся.

— Любовь, ага, — умирал со смеху Дрейк. — Как ты могла подарить мне то, чего нет? Лгунья.

Он достал из шкафа наручники и цепь. Амина дрожала, следя за ним. Металлическое побрякивание цепи наводило на нее панический ужас. Дрейка тоже больше не было, тот прекрасный мужчина словно умер, вернувшись в родные земли. И эта цепь в его руках так зловеще гремела, словно уже обвивала ее шею в удушающих объятиях. Девушка съежилась и пыталась врасти в стену, но, увы, это было невозможно.

— Почему ты стал изгоем, Дрейк? И почему ты винишь меня в этом?

— Ты, — со злостью прошипел он, — оставила на моих запястьях гребаные шрамы! На меня даже охранники смотрят, как на побитую собаку! Так кто же в этом виноват, а, принцесса?!

Оранжевые глаза сверлили ее, жгли похлеще любого каленого железа. Она чувствовала, как на душе отпечатывались шрамы от его полного ненависти и желания скорой расправы с ней взгляда. Как же немного ему надо было, чтобы сделать этот шаг от любви до ненависти.

— Издевательства надо мной не принесут тебе удовлетворения, — покачала головой Амина. — Они не исправят ситуацию, твои близкие не станут смотреть на тебя иначе, даже если ты не оставишь на моем теле живого места.

— А мне плевать, все, что у меня осталось — это бутылка виски, и то уже всю выпил. Развлекусь с тобой, киска, ты только не дергайся и получишь наслаждение.

Дрейк приблизился к Амине и коснулся пальцем ее шеи, повел вниз и дотронулся до сонной артерии. Девушка тяжело дышала, как загнанная хищником в угол лань. И он питался ее страхом. Нечто невообразимо странное творилось в его душе: черное стало белым, и белое — черным. Все было перевернуто вверх дном, подменены все понятия, по которым он жил раньше. И снова виновник в этом был один единственный — Амина — двуликая химера!

— Не надо! — закричала она, когда он разорвал ее блузку, в которой она осталась.

Он не слышал ее, рвал одежду до тех пор, пока на теле Амины не повисли лоскуты ткани. Он впился безумным взглядом в ее тело, в эту бархатную кожу, которая так и манила поцеловать ее, приласкать, подарить нежность. Но вместо этого Дрейк сильно сжал грудь через бюстгальтер и проследил за реакцией девушки. Она громко вздохнула, подавляя из последних сил стон, и выгнулась ему навстречу. Сучка не контролировала свое тело, оно ей не принадлежало.

— Ты не зверь, Дрейк, не насильник, — прошептала Амина, когда он уже почти снял ее лифчик. — Ты не возьмешь меня против моей воли. Чем тогда ты лучше ублюдка, превратившего мою жизнь в ад двадцать лет назад?

Зрачки Дрейка были расширены, он боролся с низменными инстинктами и желаниями, пытаясь продраться сквозь гул голосов в голове. Он не монстр, хоть и нравилось видеть ее страх. Он не чудовище, хоть в голове и стояли картины насилия над Аминой. Ему безусловно хотелось вонзить в ее тело когти и взять девушку без всяких прелюдий, без нежности и ласки, но Дрейк успокаивал внезапно ожившего зверя в себе, убеждая, что это влияние эмоций и только.

— Для тебя я отныне такой же ублюдок, — отрезал он и встал. — Но трахать тебя в таком состоянии нет никакого желания. Поднимайся, я разрешаю тебе принять душ.

— А потом что будет? — равнодушно поинтересовалась Амина, но в голосе отчетливо сквозил страх.

— Ничего особенного: оттрахаю тебя, как варварскую шлюшку, и посажу на цепь. Не переживай, тебе понравится эта грязь, ведь ты из нее выросла.

Девушка молчала, про себя глотая жгучие слезы обиды. Варварская шлюшка, вот кто она для него. И всегда такой была, только не заметила этого вовремя, ослепленная глупыми чувствами. Но больше никаких чувств не было, он все разрушил! Захваты его рук и то, как грубо он толкал ее к выходу, цепь, которую он держал в руках, не пугали ее так, как его слова. Словами можно ранить гораздо сильнее, чем любым физическим воздействием.

Дрейк бесцеремонными движениями затолкал Амину в ванную комнату и приказал раздеться. Она медленно стягивала с себя остатки порванной им одежды, не отводя от Дрейка взгляда. Девушка усмехнулась, когда заметила, каким алчным до ее тела взглядом он смотрел на нее, пока она снимала лифчик и трусики. Он может сколько угодно твердить о том, какая она сука, но этот парень хотел ее, так же сильно, как и она его. Себя не обманешь, и Амине доставлял искреннее удовольствие тот факт, что и он не сможет убежать от себя.

— Нравится? — задала она давно забытый вопрос, представая перед ним в абсолютно обнаженном виде.

— Для варварской шлюшки ты слишком идеальная, — зло усмехнулся Дрейк, специально плюясь оскорблениями, лишь бы не дать увидеть его слабость при виде ее тела.

— Ага, поэтому ты скоро кончишь прямо в штаны, — не менее достойно ответила она, кивая головой на его эрекцию.

Лицо Дрейка перекосилось, и он схватил ее за шею, притягивая к себе. Приблизил к себе ее лицо и провел языком по ее губам. Рот Амины приоткрылся, словно требуя воздуха или еще его прикосновений и грубых поцелуев, больше и чаще. Они были просто чокнутыми идиотами, никогда не знавшими настоящей любви, поэтому кидались на любую подделку. Но их тянуло друг к другу магнитом, и не следовать этой тяге было подобно самоубийству.