Арбитр (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Понимаю. Ты прав. Однако сам подумай, если там, — он ткнул в потолок, — решат, что твоя помощь не требуется, тебя упрячут далеко и надолго…

— Попробуют, — перебил его я.

— Хорошо, попробуют упрятать. А если ты докажешь свою ценность, сила будет на твоей стороне. Сможешь договариваться и ставить условия. А кроме того, подумай вот о чём. Откажешься, вместо тебя в пекло бросят других ребят. И мы оба знаем, против него, они не справятся.

После долгой паузы, я кивнул.

— Хорошо, Никифор.

— Вот и отлично, — он хлопнул меня по плечу.

Расшнуровав берцы и скинув куртку, я остался в штанах и майке. Вышел в центр татами и окинул взглядом собравшихся армейцев.

— Ну что, Игорь Евгеньевич, — окликнул меня Кречет. — Начнём с чего попроще? Это старший лейтенант Степасюк, — он кивнул на высокого шатена, — пятое место по рукопашной в моём отряде. Что скажешь? Осилишь?

— Капитан, не будем тянуть кота за это самое. Выводи весь свой отряд. И сам выходи.

В зале повисла тишина. Лицо Дербенко побагровело. На виске начала пульсировать жила.

— А мне уже нравится этот парень, — громко усмехнулся безымянный седой офицер.

Никифор тяжело вздохнул и прижал ладонь к лицу.

— Ты совсем берега потерял? — спокойным голосом задал вопрос Кречет. — Чтобы так недооценивать моих бойцов, надо быть или идиотом или…

— Капитан, — предостерегающе окликнул его Фадеев.

— Степасюк, — сцепив челюсти, произнёс Дербенко. — Покажи отличный спортивный спарринг.

Или переводя с офицерского на простой: «ушатай его так, чтоб ходить не мог».

— Ладно, — вздохнул я, — пойдём долгим путём. Давай, старлей.

Мой противник вышел на маты и встал в стойку. Замер и я. Шатен рывком сократил расстояние, замахнулся правой и тут же нанёс удар совсем из другой точки — левым коленом в солнечное сплетение. Классический финт.

Вот только и я не стоял на месте. Сместился чуть в сторону, резко перехватил правой рукой атакующую ногу, раскрытой левой ткнул в горло и подсёк его опорную ногу своей. За счёт скорости старлей просто не успел достать меня. Рухнул на спину, закашлявшись, и рефлекторно дёрнулся, когда слева и справа от его головы с громогласным хлопком мат отозвался на удары. Обозначив их, я встал и отошёл назад.

Нельзя сказать, что Кречет изменился в лице, но определённо прищур его стал острее.

— Иванцов, — отрывисто бросил он.

Новый оппонент оказался скромнее в размерах, зато техничным и скоростным. Правда, не сильно ему это помогло. Увернувшись от молниеносной двойки, которая в теории должна была перейти в болевой захват, я сместился за спину противнику и с силой швырнул его через весь зал. Иванцов пропахал маты и кубарем покатился по ним. Не сразу смог подняться на ноги, а когда встал, его слегка штормило.

— Ладно, — мягко заметил Дербенко и разулся.

Замерев напротив меня, он слегка покачался на мысках. Сорвался в один миг, рывком приблизился, выходя на лоу кик. В последний миг изменил траекторию и нанёс крюковой удар в шею. Параллельно ещё и в корпус ударил с левой.

Вместо того, чтобы разрывать дистанцию, я, наоборот, приблизился подшагом, предплечьем перенаправил в сторону джеб, и с силой нанёс отрывистый удар раскрытыми ладонями по корпусу.

Кречета отбросило на три шага назад. Кувыркнувшись через голову, он на миг замер на одном колене. Хрустнул шеей и поднялся. Взгляд его стал убийственно серьёзным. Для него на кону стояло явно что-то большее, чем просто репутация лучшего бойца.

Новое сближение, серия хлёстких опасных ударов. Я отклонял корпус, уворачиваясь от контакта в считанных сантиметрах, потому что больше и не требовалось. А потом легонько ударил по ушам обеими ладонями, подсёк ногу и, опрокинув оппонента наземь, взял на болевой.

Когда Кречет дважды хлопнул по матам, окружающие начали шумно переговариваться. А я протянул ему ладонь и помог подняться на ноги.

— Капитан, выводи всех, — вновь повторил своё предложение.

И теперь Дербенко понял, что в моих словах не было насмешки или неуважения. Лишь простая констатация факта. Только все вместе они получат шанс справиться со мной. Потому что условия матчей изначально были неравны. Это как выставить на стометровку Васю Пупкина против обколотого допингом олимпийского призёра. Я поглотил столько алхимических склянок, что вряд ли уже мог считаться человеком.

По скорости движений и реакции, по силе и выносливости я на голову превосходил даже самых лучший Земных бойцов. Единственное, в чём Кречет мог со мной посоперничать, а может, даже обставить, это в технике. Всё-таки тренировали его с толком, с чувством, с расстановкой. Но даже мастерство не могло перекрыть принципиальную разницу в физических данных.

Под гул зрителей он оглядел свой отряд и поманил их к себе.

— Работаем все вместе, — не таясь, произнёс он.

Армейцы кивнули, и в их глазах я действительно стал опасным противником, достойным подобной тактики.

Они налетели на меня стремительным шквалом. Удары руками и ногами. Финты и обманки. Цели, заходящие сзади и сбоку. А я метнулся им навстречу, и завертелся в самой гуще. Уходя от атак и отвечая на каждую своей. Первым вылетел прочь уже знакомый мне Венедиктов. За ним Степасюк. Потом Галиулин. Следом Иванцов, держась за отбитый пресс. Грохот ударов нарастал, и оппоненты падали на маты, тяжело втягивая в себя воздух.

Кречет почти коснулся моей шеи ребром ладони, но я успел перехватить её и подставить его под чужой пинок. Ещё несколько секунд, и всё было кончено.

В зале стояла абсолютная тишина.

Если, конечно, не считать шумного отрывистого дыхания валяющихся на матах бойцов.

Окружающие наблюдали за мной круглыми глазами. И среди них я с удовольствием увидел фигуристую и очень уважаемую Ксению Анатольевну.

Вновь я протянул руку и помог подняться Дербенко, а затем и остальным его ребятам. И теперь в их взглядах сквозило неприкрытое уважение.

— Мать моя женщина, — охая, заметил Иванцов, — Нео ты грёбаный. Откуда такой взялся?

— Школа изобразительных искусств № 4, — честно ответил я.

Ходил в неё в детстве. Оттуда и пошло моё желание стать художником.

Иванцов засмеялся. Следом за ним и остальные бойцы.

— Это что получается, нас Васнецов укатал? — прогудел Степасюк.

— Куинджи, — бросил кто-то справа от него.

— Кто?

— Эх ты, темень!

— Отставить балаган, — скомандовал Кречет. — Спасибо за науку, Игорь. Я запомню.

— Спасибо за поединок, — кивнул и я.

Обувшись, я отыскал полковника. Он вновь беседовал с седым мужиком. Правда, в этот раз тот активно жестикулировал, даже чересчур. Явно находился под большим впечатлением.

— Товарищ Генерал-майор, — козырнул Никифор, — разрешите идти?

— Иди-иди, — отмахнулся собеседник. — А ты парень не промах. Никифор был прав насчёт тебя.

— Спасибо, а вы?..

— Генерал-майор Шевченко Станислав Владиславович, — представил его полковник. — Мой прямой руководитель.

— Рад знакомству.

— А стреляешь ты так же хорошо? — огорошил меня седой.

Переведя недоумённый взгляд на Фадеева, я собрался задать вопрос, но тот оказался быстрее.

— Следующий этап, финальный на сегодня, стрельбище.

— Ну как вам сказать… Если дадите арбалет, результат вам понравится.

Шевченко зашёлся хохотом.

— Арбалет он говорит, — посмеиваясь, повторил генерал. — Ну-ну, поищем мы тебе арбалет.

Увы, этого оружия в воинской части не нашлось, а потому мне пришлось выйти к мишеням с ТТ, Калашниковым и СВД. До последнего Никифор видимо надеялся, что у меня откроются скрытые таланты с каким-то видом огнестрельного оружия.

Напрасно.

Стрелял я, прямо скажем, паршиво. Только ближе к концу выданных мне боеприпасов стал более-менее стабильно класть пулю в мишень. Не было в Ниаттисе огнестрела, что тут сказать?

Никифор мне никак не упрекнул, но по нему было видно, что он слегка расстроился. Похоже, мысленно нарисовал себе образ супергероя, который совершенен во всём.