Алая печать - Олаф Бьорн Локнит

– Что за бред он несет? – осведомилась Долиана у отца, посмотрев на меня со смесью сострадания и презрения. – Месьор ди Монброн, меня не интересуют твои родственники! Ты упомянул красное сияние. Мне нужны подробности!

– Родственник о сиянии и рассказал, – терпеливо объяснил я. – Вчера утром, еще до убийства канцлера. Разыскал меня в городе и посоветовал обязательно забраться ночью на Башню Висельников. Мол, увижу что-то интересное.

– Ты, конечно, внял совету родича? – чуть иронически спросил Мораддин.

– Вчера вечером, после заката. Едва ноги не переломал, но залез. Зрелище до крайности захватывающе. В городе много огней, светятся окна, факелы… Однако с вершины башни заметна невидимая снизу дымка. Будто бы очень тонкое облако, куполом накрывающее Бельверус. Иногда облако вспыхивает красным, словно молнии бьют.

– Над какой-то определенной частью города? – быстро уточнила Долиана.

– Нет, повсюду. Я еще плохо знаком со столицей и не смог бы определить кварталы, но вспышки внутри облака случались как над окраинами города, так и над центром.

– А где чаще? – почти хором спросили отец и дочь.

– Трудно сказать… Они везде. А вдобавок там что-то летало.

– В каком смысле – «летало»? – удивился герцог. – Стая птиц?

– Не птицы, не драконы, не грифоны, не воздушные змеи, – я подумал, пытаясь описать увиденное словами, но не нашел подходящих выражений. – Нечто бесформенное и огромное. У него, однако, есть крылья. Странная тень кружила над Бельверусом не менее полуколокола, затем исчезла. Признаюсь, я редко видел вещи более страшные и более непонятные. Мой родственник-маг упомянул, будто в столице появилось чужое колдовство…

– Побеседовать бы с этим твоим родственником-долгожителем, – задумчиво произнес Мораддин. – Где, говоришь, он живет?

– Представления не имею, – отрекся я. – Он всегда появляется и исчезает неожиданно. Впрочем, его можно найти по особой примете. Вместе с Райаном – так его зовут – всегда ходит большая рыжая собака кофийской бойцовой породы. Псина не отстает от него буквально ни на шаг. Правда, я не уверен, что это именно собака…

– А кто же? – усмехнулась Долиана.

– Демон в собачьем обличье, – предположил я. – Этой собаке, как и самому Райану, наверное, лет четыреста.

– Так, – Мораддин легонько хлопнул ладонью по столу. – Сейчас, месьор ди Монброн, ты нальешь себе вина и расскажешь все с самого начала. Я, признаться, запутался. Родственник-маг, четырехсотлетняя собака, красное зарево… Не морочьте мне голову, молодые люди. Дана, между прочим, после занимательной повести нашего гостя тебе придется объяснить, откуда ты знаешь об этом пресловутом зареве. Почему я все узнаю последним?

– Я могу и сразу сказать, – баронесса как-то странно заерзала, отводя взгляд. – От мамы. Я с ней недавно разговаривала.

– Час от часу легче, – Мораддин буквально схватился за голову. – Не дом, а приют для умалишенных!

– В какой-то мере, – легко согласилась дочь. – Однако матушке было заранее известно о красном сиянии. Она называла его «любящим власть» и утверждала, будто оно представляет опасность, если я ее правильно поняла. Кстати, можно еще один вопрос? Никто не знает, что такое «Лан-Гэллом»?

– Нет, – честно ответил я. Мораддин вытаращился на чересчур любознательную для своего возраста девушку, почесал в бороде и медленно проговорил:

– Какая ты у меня образованная, оказывается. Мы с Рингой не зря тратили деньги на храмовые школы для тебя. Лан-Гэллом – слово из языка альбов. Очень древнего языка. Сейчас он нигде не употребляется, но несколько выражений сохранилось в языке гномов и почему-то нордхеймцев. Наречие альбов – это язык нечеловеческой магии. Сомневаюсь, что даже самые известные волшебники нашего мира им владеют. «Лан-Гэллом» переводится как «Долина Звездного Тумана».

– Папа! – возмущенно ахнула молодая баронесса. – Значит, самые известные волшебники языком альбов не владеют, а ты запросто переводишь никому не понятное название?

– Тебе следует внимательнее читать книги по истории, – наставительно порекомендовал Мораддин. – Несколько тысяч лет назад так называлась крепость Роты-Всадника, темного бога, ныне уничтоженная. На месте крепости ныне плещется океан.

Я переводил взгляд с отца на дочь, ничего не понимая в их разговоре. Хорош же глава тайной службы королевства! Его мир рушится, а он рассуждает с возлюбленной наследницей об исчезнувших наречиях и древних богах! Надо спасать самого себя и страну, медленно погружающуюся в темную бездну, а не болтать о вещах малозначащих!

Конечно же, эти мысли я не озвучил. Если герцог считает нужным беседовать со своим ребенком о всякой ерунде, так тому и быть. Вдруг это тоже важно?

– Я отлично знаю, кто такой Всадник Мрака! – резко возразила Долиана. – Но откуда ты узнал о Лан-Гэлломе?

– Твоя матушка как-то рассказывала.

Долиана откинулась на спинку кресла и призадумалась, вертя на пальце тонкое золотое кольцо.

– Мать сказала, что в случае беды мне и брату следует перебраться в Лан-Гэллом, – наконец изрекла она. – Как можно отправиться в несуществующее место? А если бы оно существовало, что нам делать в крепости древнего бога Тьмы?

– Госпожа Ринга болеет, – непреклонно заявил Мораддин и покосился на меня. Я немедленно прикинулся глухим. – Вовсе не обязательно прислушиваться ко всему, что она говорит в горячке… Никуда ты не поедешь, тем более в никакой Лан-Гэллом. Мы, однако, забыли о нашем госте. Поступим так. Маэль, где ты живешь?

Я вздохнул и ответил:

– У менялы Реймена Венса на улице Гвоздик.

– Ай-ай, как неосторожно, – покачал головой герцог. – С равным успехом можно было бы…

– Да, знаю, повесить на себя табличку «Я аквилонский конфидент», месьор Хостин уже сообщил мне об этом.

– Если барон Гленнор посчитал, что тебе следует жить на виду у всех тайных служб Немедии, в доме человека, который прекрасно известен нам в качестве личного представителя господина барона в Бельверусе, значит, он сделал это не зря, – Мораддин повторил мысль месьора Хостина. – Итак, граф, я готов выслушать твою занимательную повесть о собаках, родственниках, птицах, которые не птицы, и всем прочем, что ты посчитаешь мне сообщить как личный посланник короля Аквилонии. Теперь у меня достаточно времени для того, чтобы наслаждаться семейными легендами.

Я подумал и решил, что вначале герцогу следует поведать о истории моего знакомства с Конаном десять лет назад, ибо именно из нее проистекают все последующие неприятности.

Скандал на всю страну! Невероятное стало явью, а я – свидетелем невероятного. Если я когда-либо начну писать мемуары, то, безусловно, весьма важное место на их страницах займет повествование о том, как Маэль Монброн, он же Влад Зимбор, лицезрел великого канцлера Немедии, валяющегося с выпущенными кишками в луже крови на камнях мостовой.