Исчисление ангелов - Грегори Киз

Вскоре их отряд остановился и, все так же не спешно, как и ехали, разбился лагерем. До самой границы дорога казалась свободной, и не верилось, что московиты попытаются атаковать армию герцога Лоррейнского.

Заметив, что доктор отлучился, Адриана забралась в карету к Креси. Рыжеволосая красавица не спала, но лицо ее пылало.

– У тебя жар? – спросила Адриана, трогая ее лоб, но он был прохладным.

– Где Николас, Адриана?

Адриана слегка нахмурилась:

– Он с няней в повозке.

– Ты его бросила?

– Нет, он ехал со мной в седле почти весь день.

– Принеси мальчика, я хочу его видеть.

– Креси! Ты любишь моего малыша?

– Возможно.

– Я его попозже принесу, кажется, он сейчас спит, – ответила Адриана. – Я не хочу тебя торопить, но может так статься, что еще очень долго у нас не будет возможности поговорить наедине. Мне нужно кое-что уточнить. Это касается нашего вчерашнего разговора.

– Это странная история и непонятная.

Адриана ничего не сказала, только пожала плечами.

– Я думаю, что родилась самым обычным человеком, – начала Креси. – «Корай» говорит, что кровь Лилит в отдельных людях проявляется с большей силой, видимо, по этому признаку они нас и отбирают.

– Отбирают?

– Мне было семь лет, Адриана, когда я поняла, что я не такая, как все. Я поняла, что я могу видеть и слышать то, что другие дети не видят и не слышат.

– Ты была как Жанна д'Арк?

– Несомненно, Жанна была одной из нас, – вздохнула Креси.

– Одной из «Корая»?

– Нет, не «Корая». Одной из… У них нет имен. Для удобства давай назовем их духами умерших.

– Духами умерших? Но так крестьяне называют духов леса.

– Это всего лишь название. Они крадут детей, вселяются в них и таким образом остаются здесь на земле. – Она медленно подняла руку и потерла висок. – Когда я вспоминаю свое детство, я вспоминаю голос. Он пел мне песенки, странные, я их всегда напевала, и моя мать – моя земная мать – спрашивала, где я им научилась. Я отвечала, что просто слышу их, и все, она смеялась надо мной. Но голос, который мне их напевал, был мне роднее моей собственной матери. Этот голос был моей настоящей матерью, Адриана. Он делал мое тело сильнее и подвижнее, чем у всех остальных детей. Короче говоря, моя дорогая, этот голос создал меня такой, какая я есть. К двенадцати годам я знала, в чем мое предназначение.

– И в чем оно?

– Я уже сказала тебе. Я должна была выполнять определенную роль в грандиозном плане по уничтожению человечества. И я убивала, Адриана, я спала с мужчинами, чтобы выведать их секреты. А затем мне назначили стать твоим другом, внушить тебе и «Кораю» ложные мысли под видом предсказаний.

– Ложные? – Слово обожгло Адриане горло.

– Я никогда не видела, Адриана, что ты должна выйти замуж за короля. Это была ложь, которую меня принудили тебе сказать.

– Ложь? – простонала Адриана. – Бог проклянет тебя, Креси. Эта ложь разбила мою жизнь и убила Николаса, Торси, всех. – Она замолчала, понимая, что Креси это и без нее знает. – Ты понимаешь. – Она снова замолчала. Она чувствовала, будто с нее сорвали одежды и выставили на всеобщее обозрение. Ей было так тяжко, что хотелось умереть.

– Адриана, – прошептала Креси, – позволь мне договорить до конца.

– Будь ты проклята, – выдохнула Адриана, не зная, что сказать.

– Я согласна, Бог никогда не согревал меня своей любовью, – спокойно произнесла Креси. – Да, я предала тебя. Но я предала женщину, которую совершенно не знала и не любила.

– Но ты говорила мне, что в твоих видениях мы были друзьями. Ты предчувствовала любовь, которая еще не зародилась. И эти твои слова тоже были ложью?

– Не совсем. Я не видела этого до того самого дня, пока мы не встретились, пока я не выловила тебя в водах канала.

– Но это было до того, как ты напророчила мне замужество.

– Верно. После нашей встречи у меня все смешалось, Адриана. Я думала, что знаю, в чем состоит цель моей жизни. Я жила долгом, но не сердцем. Это было моим грехом.

– Какое признание! Какое откровение! И я должна тебе верить?

Креси закрыла глаза, и, к своему невероятному изумлению, Адриана увидела, как по ее щеке скатилась слеза.

– Я знаю, это трудно. Я даже не прошу у тебя прощения. Как ты думаешь, почему я тебе всего этого не говорила! Потому что я от них отреклась Адриана. Я помогала тебе убить короля, хотя это шло вразрез с приказом, который мне нашептывали голоса. Ты помнишь Густава! Он пытался остановить нас и помешать убийству.

– Конечно помню.

– Он такой же дух, как и я. И я вступила с ним в бой ради твоего спасения. Я заглушила все голоса, что звучали в моей голове, ради тебя, Адриана. Я отказалась от всех, кого когда-либо знала, – от матери, сестры, всех. – Голос ее прервался, ей не хватило дыхания. – После всего этого ты не можешь меня ненавидеть. Прошу тебя. Ты и Нико – это все, что у меня есть.

– Креси, ты сама себе веришь?

Рыжеволосая красавица открыла влажные от слез глаза.

– Я тебя не понимаю.

– Когда ты лежала раненая и говорила со мной, я не думаю, что это ты говорила, за тебя это делал «голос».

– И что я тогда сказала?

– Ты сказала «Мы нашли тебя».

– Я не помню этого.

– Я знаю. – Адриана уже овладела собой совершенно, она уже не чувствовала щемящей жалости к себе, жалость уступила место холодной, из глубины души поднимающейся ярости.

Креси качнула головой.

– Я снова слышу голоса, но уже совсем другие.

– Может быть, это те самые, что слышала Жанна д'Арк!

Креси пропустила мимо ушей отпущенную Адрианой колкость.

– Эти голоса похожи на звук вибрирующей пластинки эфирного самописца, они оказывают на меня то же самое действие, что и эликсир бессмертия на короля, который сделал его восприимчивым к голосу malakus, его охранявшему. У меня ушло много лет, чтобы освободиться от прежних голосов, и им теперь придется начинать с детей, возможно, даже с их матерей. И все же мне каким-то образом удалось от них освободиться, я могу теперь думать без их отравляющего нашептывания. Но когда у меня был жар и я погрузилась в сон, ко мне явился серафим. Я говорила тебе, что существует два вида malakim. Этот был из другой породы.

– Из тех, что защищают людей!

– Да. Если верить тому, чему учил нас «Корай», это те, которые помогали Лилит и которые сохранили верность Богу. Они не стремятся сеять смерть и разрушение. И, Адриана, они искали нас. Они хотят предложить нам свою помощь.

Адриана пристально вглядывалась в лицо Креси и на мгновение почувствовала острую жалость к этой женщине. Если все, что она говорит, правда…

– И ты примешь эту помощь? – тихо спросила Адриана.

– Не я должна ее принимать. Они хотят служить тебе, Адриана. Тебе.

5

Математическая башня

Бен проснулся и был несказанно рад, что все еще жив, и потому счел своим долгом поблагодарить все силы, которые ему в том способствовали и которые его сейчас слышали. «Излишняя благодарность не помешает», – рассуждал он, хотя очень сомневался, что он, Бенджамин Франклин, находится в поле зрения Всевышнего. Скорее всего, ему помогали какие-нибудь маленькие местные божки, особенно если учесть все то, что он в последнее время узнал.

Ночь была трудной, малейшее движение воздуха заставляло думать, что это привидение готовится наброситься на него. Даже изменение сердечного ритма казалось Бену подозрительным. К страху примешивалось нетерпение наконец-то взглянуть, что за тайну скрывает от него Ньютон. В итоге от всех этих треволнений Бен не мог уснуть в течение нескольких часов.

Но тело было мудрее его самого, и оно не могло вынести без сна две ночи подряд. И ближе к полуночи оно его наконец убаюкало.

Мурлыча себе под нос, он встал, оделся и отправился искать Роберта. Выйдя в коридор, он увидел, что у двери, ведущей в комнаты Ньютона, толпятся служанки и что-то обсуждают с очень серьезными лицами. Одна из них – пышечка по имени Гертруда – плакала. Любопытство заставило Бена подойти к ним.

– Что случилось? – спросил он, приблизившись.

Из четырех служанок он знал двух – Гертруду и ту, что постарше, Милос. Две другие – красавица с роскошными черными косами, возрастом не старше двадцати, и неприметного вида женщина с короткими седыми волосами – раньше попадались ему на глаза, но имен их он не знал.

– Простите нас, герр Франклин, – залепетала Милос, кланяясь.

– Не надо извиняться, – сказал Бен. – Я всего лишь хочу знать, почему плачет Гертруда.

– Из-за Стефана, сэр, трубочиста.

– А что с ним? Он заболел?

– Нет, сэр, его нашли мертвым вот здесь.

– Мертвым? А отчего он умер?

– Просто Господь его к себе забрал, сэр, – всхлипывая, выговорила Гертруда. – Никаких ран на нем нет, будто он просто взял и умер, без причины.

Эти слова очень неприятно поразили Бена.

– Я помню Стефана, – сказал Бен. – Он был совсем молодой…