На грани доверия. Книга третья - Марина Васильевна Ледовская

Логичным казалось то, что раритет хранился именно здесь. Так и Грум сказал. И, скорей всего, семейная ценность где-то недалеко от коллекции зажигалок грандпа. Он ими тоже дорожил, хотя, если отец ничего не перепутал, стоимость сабельного набора в разы больше, чем коллекция зажигалок вместе взятая. Грум живо заинтересовался набором. Сказал, что у Вилли есть все шансы рассчитаться.

Вилли таращился в книгу и ждал, когда старуха уйдёт. Он понимал, что если начнёт прогонять её, то вызовет подозрение. Она и так ему не доверяла, он заметил. А грандпа очень привязан к этой ведьме, поэтому ссориться с ней не с руки. Усыпить её бдительность можно только почтением.

— Очень хочется пить, — сказал Вилли вслух, на несколько секунд оторвав взгляд от книги, — не могли бы вы заварить мне чаю, Елена Степановна? — он с трудом вспомнил её имя.

— Чаю? — удивлённо переспросила экономка.

— Да, в этом доме заваривают необыкновенно вкусный чай.

— Хорошо, я заварю, — она пожала плечами.

— И, если можно, к нему печенье? Грандпа, то есть дедушка особенно хвалит печенье с маком, которое вы печёте, — Вилли перелистнул страницу книги.

— Но я не собиралась сегодня печь, — всё ещё удивляясь, сказала Елена Степановна.

— Жаль, а мне так хотелось попробовать ваше печенье, — вздохнул молодой человек.

— Ладно, я испеку, — согласилась экономка, — тем более, что Маша тоже любит это печенье.

— Заранее спасибо, — Вилли выдал улыбку и тут же спрятал её, как только экономка удалилась.

Молодой человек отбросил книгу в сторону, осмотрел все боковые панели стола, сунул руку и ощупал днище. Тщетно, никаких кнопок или чего-то похожего на них там не было. Молодой человек напряг память — нет же, грандпа нажал кнопку именно где-то в панели стола. Да, и тогда через секунду одна из книжных секций слева от камина отъехала в сторону. Ну да, так и было. Почему же сейчас он не нашёл кнопку?

Вилли подошёл к той самой секции, которая открывала тайник с коллекцией, попытался подцепить её — не получилось. Полки казались литыми. Впрочем, было бы странно иначе — всё-таки тайник. Вилли достал из этой секции несколько книг, осмотрел — ничего особенного, обыкновенная книжная полка из хорошей породы дерева, пыли не видно, протирают регулярно.

А что если искать надо не здесь? Почему они с Грумом решили, что раритет рядом именно с коллекцией зажигалок? Вилли вернулся к столу, стал методично открывать ящики, их содержимое не представляло интереса — бумаги, журналы, файлы, папки. Правда, нижний ящик был заперт. Но в любом случае в этом ящике сабельный набор никак не поместится. Вилли осмотрел карманы с задней стороны кресел, отодвинул их на всякий случай, хотя там уж точно не могло быть тайника, как и в камине, но он всё равно туда заглянул.

Молодой человек встал посередине библиотеки, пробежал глазами по книжным полкам. Море книг, а толку мало. Вот что они дали грандпа? А отцу? Оба живут обычной жизнью. Конечно, у Фертовского-старшего огромная квартира, набита антикварной мебелью, есть несколько ценных вещей, но всё это малоинтересно и является заслугой прошлых лет. Грандпа всегда был образцовым гражданином, чтил правила и законы, но он начисто лишён духа авантюризма. Наверняка, не азартен, и не знает, как кипит кровь, когда в твоих руках козыри, и ты ими бьёшь. Вот где ощущение полноты жизни.

Отец тоже недалеко ушёл. Снимает никому не нужные фильмы, щёлкает фотоаппаратом, пытаясь остановить красоту мгновения, так он выразился. Погряз в заботах о своей семье, носится с этой девчонкой, как с главным сокровищем своей жизни. Обожает свою жену, как в первый год женитьбы, неужели за это время не успокоился, не привык, не остыл к ней? Можно было бы его понять, будь на её месте Вики. При одной мысли об этой женщине возбуждаешься, но отец почему-то предпочёл не её. Он, как и грандпа, раб стабильности.

Вилли перевёл взгляд на книжные полки с правой стороны, стал осматривать их. Залез даже на лестницу, не поленился на каждой из полок достать по паре книг, ожидая увидеть на их месте хоть что-то, напоминающее дверцу тайника, или замочную скважину. Но ничего похожего не обнаружил. Взмокший и обозлившийся, он вынужден был спуститься вниз. Неожиданно у него зазвонил телефон.

— Чем это у нас так пахнет? — в кухне появилась Маша, — Степановна, милая, да ты печёшь? — удивилась она. — Вроде бы не собиралась. Ах, какие ароматы!

— Не собиралась, да попросили, — проворчала экономка, уменьшая температуру в духовом шкафу. — Печенье, мол, твое знаменитое, хочется попробовать.

— Да ты что? — улыбнулась Маша. — И кто же тебе подарил такой комплимент и уговорил испечь? Володя ещё на работе.

— Другой Володя, — поджала губы старушка.

— Что-то я не пойму тебя, Степановна, — Маша заметила на столе свежезаваренный чай.

— Да внук его опять пришёл, сидит в библиотеке, далась она ему. Ходит туда и ходит, будто, и правда, любит читать. А сам сидит и смотрит в одну точку. Я уж встала и наблюдаю за ним. А он попросил меня чай заварить и печенье ему испечь.

— Попросил? — поразилась Маша. — Он умеет просить?

— Как видишь, умеет, — Степановна потянула носом — нет, не пригорает. — Машенька, милая, приглядела бы ты за печеньем в духовке, а я пока узнаю, чем занят драгоценный внучок хозяина? Что-то мне не спокойно, когда он тут.

— Я сама тихонько посмотрю, Степановна, не переживай, — Маша дотронулась до натруженной руки старушки и ободряюще улыбнулась.

Маша подошла к чуть приоткрытой двери библиотеки, остановилась. Судя по всему, Вилли разговаривал по телефону. Она хотела уйти, но, услышав имя своего мужа, задержалась.

Глава 34

— Сева, мне нужна твоя помощь, — тихо сказал Дима, провожая взглядом удаляющуюся фигуру решительно настроенной матери. Она с его братом появилась в больнице с самого утра, уже успела «сцепиться» с медсестрой, а теперь отправилась искать лечащего врача. Естественно, заявила младшему сыну, что сегодня же его перевезут в «нормальную» клинику. Дима попытался возразить, но она и слушать не стала, — мне нельзя в другую больницу, — ещё тише добавил он.

— Почему? — старший брат оторвался от айфона, в котором что-то искал.

— Я могу потеряться, — выдал Дима фразу, от которой Всеволод удивлённо приподнял брови. Между братьями всегда была крепкая мужская дружба и доверительные отношения.

— Потеряться? — переспросил он. — Ты у нас стал вещью? — не скрыл ироничной улыбки. Дима дёрнулся, тут же скривился от боли — давала о себе знать трещина в ребре.

— Ты, конечно, остряк ещё тот, — превозмогая боль, сказал он, — но дело в другом: со мной в машине во