Свет в ночи - Терри Лоренс

— Похоже, у вас было славное детство.

— Разборный бассейн на заднем дворике пригородного дома. Ничего особенного. Я строила модели, а Ричи шил костюмы пиратов. Только не смейся!

Бен постарался спрятать улыбку.

— Ладно, смейся. Уже тогда было заметно, что у меня склонность к архитектуре, а у Ричи — к искусству. Он всегда говорил, что может считаться ходячим клише. Говорит, — поправилась она.

Бен сел и протянул ей руку через скатерть.

— Насколько сильно он болен?

— Сейчас ему немного хуже. Болезнь то наваливается, то отступает. Я разговаривала с ним вчера ночью, до того… До того, как я зашла к тебе. Я не хотела тебя тревожить.

Единственное, что его тревожило, — это то, что она пытается справиться со всеми проблемами в одиночку.

— Ты не говорила ему, что я остался здесь?

— Мне было приказано не говорить, — Бриджет даже обиделась.

— Это нельзя назвать ответом на мой вопрос.

— Он же мой брат!

— То есть ты ему сказала? — уточнил Бен.

Обидевшись, она отодвинулась подальше.

— Ты говоришь так, словно мне не доверяешь!

Она и сейчас не дала ему прямого ответа!

— Тебе свойственно самой решать, что правильно, а что — нет.

— Если я не буду решать, то кто будет решать за меня?

— Например, закон.

— Ты снова о тех таблетках? Ричи слишком часто видит страдающих людей, чтобы остаться равнодушным и ничего не делать.

— Это еще не делает его действия законными.

— Что ты носишься со своими законами? Иногда жизнь навязывает свои законы…

— Какая ты гибкая! Образ действий выбирается в зависимости от обстоятельств и людей.

— А, теперь меня будет учить мистер, который никогда не лжет?

Бен вздохнул, обескураженный ее умением отразить, казалось бы, железные аргументы, озорно сверкая глазами.

— Мне ни разу не удалось тебя провести. Ты с самого начала видела меня насквозь.

Она пожала плечами и непринужденно и естественно взяла его за руку.

— Я ведь мог оказаться беглым преступником!

Бриджет нисколько не смутилась.

— Ты? Никогда! В тебе что-то ощущалось. Что-то благородное, надежное, внушающее доверие.

Он фыркнул:

— Я на Джона Уэйна не похож, а хожу прихрамывая только из-за раны.

— Ты такой же консервативный, как он.

— И что в этом плохого, скажи, пожалуйста? Если нарушаешь законы, тебя сажают. Вот и все дела.

— Какой же ты максималист!

— Я верю в то, что надо четко разграничивать добро и зло.

— И лгать людям, если тебе это удобно. И прибегать к шантажу, чтобы добиться своей цели.

— Ты говоришь это не обо мне. Она выпустила его руку и начала укладывать остатки завтрака обратно в корзинку.

— Ты бы уехал, если бы смог.

— Я не хотел тебя втягивать — боялся тобой рисковать.

— Если не считать мистера Стоунсмита, никто к нам носа не совал, — упрямо тряхнула головой Бриджет.

— Но такая вероятность все еще остается.

— Если кто-нибудь появится, я с радостью солгу и скажу, что это частное владение и посторонних сюда не пускают.

— Что возвращает нас к моему первоначальному вопросу.

— Какому это? — Бриджет сделала вид, что уже забыла.

— Ты говорила Ричи, что я здесь? — напомнил Бен.

— Нет. Ты мне не веришь?

— Ты бы не стала только что увиливать, если бы ответ был так прост.

— Я ему ничего не сказала. Не потому, что ты или Стоунсмит не велели мне этого делать, а потому, что я не хочу, чтобы он тревожился. У него и так забот хватает.

Бен помолчал, не сразу решившись затронуть щекотливый вопрос.

— А о ребенке ты ему сказала?

Бриджет смотрела на озеро. Согнув одну ногу, она уперлась локтем в колено и запустила пальцы в растрепавшиеся волосы.

— Пока нет. Он отнесся к этому с не меньшим энтузиазмом, чем я. Он хотел, чтобы это был мальчик — чтобы я назвала его в его честь. Не нужно быть Фрейдом, чтобы сообразить почему. Ему хочется, чтобы после него кто-то остался. И я тоже.

Она не пустила муравья к себе на сандалию, смахнув его со скатерти.

— Ты в основном поэтому решила рожать?

— У меня было много соображений. Когда мы только узнали, что Ричи болен, я поймала себя на мысли: «А что бы сделала я, если бы узнала, что жить мне осталось недолго?» И рождение ребенка оказалось на первом месте.

Она наклонила голову и подперла подбородок кулаком. Солнечные лучи играли в ее блестящих волосах. Ее огромные карие глаза пристально смотрела на него.

— Чего я никак не могу понять, это почему ты рискуешь своей жизнью.

— Моей? — Он пожал плечами, словно это был сущий пустяк. — Такая работа.

— Нечего отговариваться, мистер Уэйн!

Бен немного подумал, прежде чем ответить:

— Пока существуют люди, которые готовы убивать, чтобы получить то, чего им хочется, кому-то надо вставать у них на пути.

Это была главная причина, по которой он остался. Хотя Бриджет не ошиблась — причин было множество. Бен знал, что, оставшись в ее доме, он может подвергнуть ее опасности. Но если он оставит ее одну, все может обернуться еще хуже. Кто остановит контрабандистов, если они наткнутся на этот дом и решат использовать его в качестве своей базы? А оказавшись в доме, они могли бы или избавиться от нее, или оставить — чтобы развлекаться. От этой мысли ему становилось тошно.

— Так что ты готов жертвовать своей жизнью ради убеждений, — сказала она.

— Ну, все не настолько драматично. Я рискую жизнью только по вторникам и четвергам. А в остальные дни работаю с бумагами.

Вытянувшись на траве во весь рост, Бриджет привалилась спиной к нагретому солнцем камню и подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

— А каково тебе на самом деле работать?

— В моей работе нет ничего привлекательного. Переезжаю с места на место. Иногда внедряюсь в группу, иногда — веду наблюдения издалека. Надо будет как-нибудь рассказать тебе, как меня посвящали в члены группы крутых рокеров.

— Обязательно, — улыбнулась она.

Оба знали, что этот момент может никогда не наступить. Бену вдруг настоятельно захотелось рассказать ей что-нибудь еще, поделиться с ней всем, чем можно, — пока есть возможность. Он поступил неправильно, изобразив все невероятно легким: словно после завершения этого дела он просто возьмется за следующее. Расстаться с ней будет далеко не легко.

— Так где же ты живешь? — ни с того ни с сего спросила она.

— У меня квартира в Атланте.

— В центре страны.

— В этом весь смысл.

Она прищурилась, глядя на облако.

— Тогда почему мне представляются голые стены, холодильник, где на пустых полках лежат три упаковки йогурта с просроченным сроком, а на полу у щели для почты — куча счетов?