Перо Демиурга, Том II - Евгений Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пытаюсь проветрить голову, когда из теней выходит мужчина с головой лысой, как бильярдный шар. От него тянет табаком и острым перцем. Разиен тоже предпочёл замаскироваться, но его привычки выдают вернее всяких признаний.
— Давненько не виделись, Гвин. Не скучал по мне? — лукаво щурится он.
— Каждый день слёзы лил от тоски, — улыбаюсь в ответ. — Спасибо, что отвлёк богов.
— Ерунда, — он отмахивается. — Есть разговор.
— Я удивлён, что ты не появился раньше. Кинжал у меня уже довольно долго.
— На то были причины, и сейчас ты их поймёшь.
— Ты обещал рассказать мне про свой домен, — вспоминаю я сквозь хмель.
— А сам как думаешь? — хитринка мелькает в его глазах.
— Что-то связанное со временем, — после паузы отвечаю я. — Судя по хроностазису. Или по теням из-за скрытности. Хмм, или же что-то типа «красноречия»? Ты мастак болтать.
— Спасибо за комплимент, но нет, нет и снова нет, — он машет перед собой руками. — Мой домен — развитие.
— Развитие?
— Эволюция. Прогресс. Как тебе больше угодно. Я заставляю мир меняться. Убираю застой. Способствую новаторству и изобретениям. Время бежит в тандеме со мной. А всё остальное — лишь производные. Подчас для изменений требуется кропотливая работа в тенях и отточенный язык.
Ну это хоть как-то укладывается в хроностазис. Кстати… Кхаракс ведь упоминал его! Как там он сказал? В самом начале богов было всего несколько штук. Самые универсальные концепции. Сила, схватка, развитие, охота.
— Удивил. Это по крайней мере объясняет, почему Властитель Шардакс так хотел сменить верховную фигуру в Пантеоне. Прогресс сможет победить бюрократию и застой Малаака.
Может быть, алкоголь в крови, может быть, метафорическая больная мозоль, но я внезапно спрашиваю.
— Почему Аларис не убьёт меня лично? Я уже успел ей изрядно насолить.
— Несколько причин, — Разиен снова становится прилежным преподавателем. — Первое. Гордыня. Если она атакует тебя лично, этим признает, что ты ровня для неё. Ты! Ровня ей! Сам подумай, — он скалит в улыбке зубы. — Второе. Запреты Демиурга. Наш отец не одобряет, когда мы напрямую убиваем смертных. Это ослабит её на какое-то время. А сейчас ей никак нельзя давать слабину. Ещё до начала войны Малаак точил клыки на её территорию. На её верующих. Третье. Атака на последователя другого бога позволит этому самому богу — мне — вмешаться и сражаться с ней. В принципе мы можем это сделать и так, но повод, повод… Она же у нас «светлая». Аксиос и Братиген не оценят подобный поступок. Четвёртое. Я скрываю тебя от её глаз, чтобы не искушать.
— Понятно. Спасибо. Ещё один вопрос не давал мне покоя. Ты говорил, если убьём Малаака, образуется вакуум веры. Его верующие станут твоими. Но почему ты так решил? Твои ж верующие со стёртой памятью перемёрли уже пару сотен лет назад. Некому возвращать память.
Разиен отстранился от меня и скрестил руки на груди. Его улыбка стала ещё шире.
— Как ты думаешь, как давно меня заточили в ту темницу?
Глава 16
— Сложно сказать. Лет двести? Помню, как Эстрикс рассказывала мне историю Неергофа. Почему-то у меня сложилось впечатление, что это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Плюс сам в лич в разговоре назвал свой конфликт с Аларис событиями далёкого прошлого.
— А что, если я скажу, что это произошло всего 20 лет назад? — уголки губ Разиена дёргаются вверх.
— Я отвечу, что ты вешаешь мне лапшу на уши. Каким образом?! Ведь Тёмный Союз образовался давным-давно, когда будущие его жители бежали из Империи Света на соседний материк. В Берклэнд. Примерно тогда же случилась та самая войнушка, где ты лишился языка. Двадцать лет, скажешь тоже. А как же Песнь утренней звезды? Книженция Ордена Алого Рассвета? Не помню дословно, но в ней говорилось, что Ластхельм отстроили или во время войны, или незадолго до её начала благодаря Аларис. А столице Империи явно не два десятка лет. К тому же тебя называют Древним Врагом! — я сыплю фактами, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног.
Разиен терпеливо слушает меня, не пытаясь перебить.
— Всё? — он вскидывает бровь.
— Всё, — хмуро отвечаю я.
— Тогда позволь мне просветить тебя. Неергоф после превращения в нежить выжил из ума. Он не знает даже какой сегодня день недели, не то что, какой сегодня год. Тёмный Союз действительно сформировался много лет тому назад. Вот только та война, про которую мы с тобой говорим, произошла гораздо позже. И к твоему сведению это была далеко не первая война между Империей и Союзом. Просто прежде они носили местечковый, а не глобальный характер. Что касается Ластхельма, его заложили задолго до бегства тех рас, что позже создадут Тёмный Союз. Аларис любит преувеличивать собственный вклад в жизнь верующих. Отсюда вся эта ахинея про слезинку, упавшую на Виашерон. А фанатики из Ордена и рады заглядывать ей в рот. Наше противостояние с истеричкой действительно тянется исстари, поэтому звание Древнего Врага я ношу с гордостью.
Я ощущаю зарождающуюся мигрень.
— Как выглядит самая убедительная ложь? — ухмыляется Разиен, и его палец чертит в воздухе вопросительный знак. — Это правда, смешанная с враньём. Двадцать лет назад Тёмный Союз вторгся на территорию Корлэнда. Армия Союза успешно теснила войска Империи и осадила Ластхельм. Большую часть светлых магов удалось задержать возле Гнезда, поэтому дни защитников столицы были сочтены. Пока Аларис не подкинула аэссит одному из подмастерьев. Это позволило ему резко усилиться, и в результате какой-то пернатый ублюдок накрыл метеоритным дождём наши основные силы.
Он умолкает на миг и с шумом вздыхает.
— Это должно было стать днём моего величайшего триумфа. Я обрёл артефакт Демиурга и собирался прирезать светлую суку. А превратилось в мой величайший провал. Меня предали, лишили сил и посадили на цепь. Остатки войск Тёмного Союза отступили на Берклэнд. Их преследовала Империя. Видел, возможно, ту гигантскую трещину между Ревущим ущельем и Флэтбургом? Это один из магистров Союза принёс себя в жертву, чтобы задержать вторгшуюся армию врага. За всё то, что Союз учинил на Корлэнде, светлые оттянулись на мирных жителях. С огромными жертвами их удалось вытеснить обратно к ущелью. Там и состоялась решающая битва. Даже Двуживущие в ней участвовали. Обе стороны потеряли 90 % своих сил. После этого подписали мирное соглашение.
Внезапно в моей голове всплывают слова Соверетта, мимоходом сказанные, когда мы шли к площади перед Консилиумом.
