На десятом небе - Луанн Райс

– Мне бы хотелось на нее посмотреть.

– Довольно милое местечко, – промолвила Бэсс, взбивая одеяло, и кошка выпрыгнула из-под него.

– Зик до сих пор живет на острове?

– Нет, он умер. Врезался на машине в дерево в то самое лето, когда должен был жениться на Саре, с одной из отдыхающих девчонок с верхней части острова. Оба погибли на месте. Зик никогда не видел своего сына.

– Бедные Сара и Майк.

– Он похоронен во дворе церкви. Как его родители и мать Сары, и все другие жители острова. Там, где будет похоронен Джордж, когда придет его время. Меня похоронят рядом с Артуром на Род-Айленде, хотя иногда мне хочется перезахоронить его здесь.

– Я вас понимаю, – сказала Сьюзан. – Мне нравится здесь.

– А мне нравится, что ты с нами.

– Но мы завтра уезжаем.

– Слишком быстро, слишком быстро.

– Мне хотелось бы остаться.

– Мне тоже, – сказала Бэсс. – И Джорджу… Нам придется приходить в себя целую неделю, после того как вы улетите. Он опять начнет хворать. Ты не представляешь, что значит для него Сара. Он очень любит ее, хотя и не показывает этого. И если она заберет Майка с собой…

Бэсс дернула плечами, пристально глядя сквозь заснеженное окно на бесконечно белые поля. Ее морщинистые старые руки разглаживали белоснежное одеяло, которое напоминало уличный пейзаж. Сноу подумала о белом свадебном платье, которое было немного старше, чем Майк, и ей стало интересно, наденет ли Сара его когда-нибудь снова.

– Хорошо, что сегодня будет вечеринка, – сказала Бэсс. – Хотя грустно думать о том, что вы завтра уезжаете.

– Но даже если мы уедем… – Сьюзан хотела, чтобы они остались на острове навсегда.

Сара сидела на высоком ящике, наблюдая, как Майк разбирает по частям мотор от старой лодки для ловли омаров. Он установил печку в одном из сараев, и теперь там было очень тепло. Сара откинулась назад, пытаясь устроиться поудобнее. Уилл помассировал ей шею, но ничто в мире не заставило бы ее сказать, что это бесполезно и что на самом деле у нее болит поясница. Боль от крестца распространялась дальше в ноги.

Пояс обшивки лодки занимал практически все место. Одетый в голубые рабочие штаны военно-морского флота, Майк был в машинном масле с головы до ног. Хмуря брови во время работы, он сильно напоминал Саре его отца, и то, что она видела Зика в своем сыне, совершенно не радовало ее.

– Ты уверен, что достаточно тепло одет? – спросила Сара.

– Мам…

– Извини, но не каждый день мой сын проваливается под лед. Ты можешь схватить простуду.

– А как насчет Уилла? Ты не беспокоишься о нем?

– Он… – Сара замолчала.

Стоит ли говорить об Уилле? Разговор прервался, но Майк, казалось, этого не заметил.

Он был хорошим механиком, и ему нравилось возиться с моторами. Он был очень расстроен, когда его уволили из «Фон Фрелих Пресижн». По версии Майка, его поймали с другим механиком, когда они хотели попробовать марихуану. Он сказал, что ему не понравилось и он больше никогда не будет курить ее. Сара поверила ему. Она одобряла не все, что делал сын, но верила, что он честно рассказывает ей об этом.

– Ты скучаешь по работе с гоночными машинами? – спросила Сара.

– Нет. Они ненастоящие.

– Почему?

– Игрушки для богатых мальчиков, – ответил Майк.

Сара спрятала улыбку, хотя всегда гордилась, что ее мальчик реалист. Все ребята из школы завидовали тому, что он работал по субботам с машинами, о которых большинство мужчин могли только мечтать.

– Ты скорее будешь заниматься старой лодкой для ловли омаров?

– Конечно.

– Как твой отец.

Майк кивнул, ничего не ответив, но пристально посмотрел на мать. Убирая волосы с глаз, он оставил черную полосу на лбу. Зная, что она не любит говорить о Зике, он просто ждал.

– Ты из-за него сюда приехал? – задала она, наконец, вопрос, который давно мучил ее.

Майк лишь пожал плечами, но она уже не хотели отступать:

– Все последнее время я думаю о том, что ты ненавидишь меня…

Сердце оглушительно стучало, как вчера, когда он погибал на дне пруда.

Сын раздраженно вздохнули, взяв гаечный ключ, стукнул им по подносу с зажимными гайками. Согнувшись, он стал собирать гайки правой рукой и складывать их в левую руку, как в чашку. Его руки были грязными и казались Саре очень большими. Она хотела уже отказаться от тех слов, которые только что произнесла, и почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.

– Майк? – взмолилась она.

– Я не испытываю ненависти к тебе, мам.

– Почему же ты сбежал?

– Я не убегал!

– Ты бросил школу, оставил работу, взял рюкзак и ушел из дома, чтобы путешествовать автостопом. Ты не помнишь, как я нашла тебя на шоссе? Ты поднял руку и…

– Я не убегал. – Он смотрел ей пристально в глаза.

– А что же ты сделал?

– Я добирался сюда.

Идти куда-то – это не убегать откуда-то… Сара наконец поняла разницу. Сидя на ящике, она подтянула колени к груди, пытаясь согреться. Несмотря на работающую печку, ее бил озноб.

– Из-за отца?

– Он мертв, – сказал Майк. – Почему только из-за него?

– Чтобы узнать о нем все?

– Может быть…

– Мне понятно твое желание узнать о нем побольше, я ведь никогда много не говорила о нем.

– И я узнал, но это должна была сделать ты.

Сара кивнула. Ей потребовались силы, чтобы перестать думать о Уилле, ведь Эзекил Лоринг был для нее солнцем, луной, звездами в течение ста дней. Она подсчитала однажды, что столько прошло со дня их первого свидания весной, когда она училась на первом курсе, до того дня, когда он случайно въехал в дуб на Бердсонг-роуд.

– Зик мог починить все что угодно. Этим ты похож на него. Он был забавный, грубый и находчивый. Он был красивым парнем, красавчиком, как ты.

– Мам…

– Мы знали друг друга до этого целую вечность, но однажды встретились вечером в апреле. У меня были каникулы, и я прогуливалась около бухты. Было время растущей луны, и я смотрела на нее. Помню, как услышала звук мотора, это был Зик на своем мотоцикле. Он остановился, и я села к нему. Вот так. Он катал меня по всему острову, и мы смотрели на луну… Ты нашел его хижину? В низине, в пятидесяти акрах или около того от фермы его родителей? Я показывала ее тебе однажды, когда ты был маленький.

– Я помню, – сухо сказал Майк, пытаясь не выдать своего волнения. Это маленькая рыбацкая лачуга, сейчас она заброшена. Внутри растут сорняки, и плющ оплел окна снаружи.

– Правда? – спросила Сара, удивившись тем, что ей стало грустно от этой новости. – Мне нравилось жить там. Мы привели ее в порядок. Я сшила белые шторы на машинке тети Бэсс, и мы разбили там сад. Зик нашел большой полый камень, и мы использовали его как купальню для птиц.