Русский хан - Владимир Лошаченко

– Конечно, Володечка, мне и самой интересно. Хочешь посмотреть мои новые костюмы? Очень хорошие у вас портнихи, – не дожидаясь моего ответа, Людмила ловко спрыгнула с кровати и скрылась за шелковой ширмой. Миг – и вот она уже в шикарном вечернем платье из ярко-вишневого атласа. Я не мог сдержать восхищения.

– Ты невероятно красива, и тебе так идет это платье. Не снимай его, я сейчас.

Быстро одевшись, помчался в сокровищницу.

В подвале, у железной двери с хитрым замком, сидели два охранника. Вскочили при моем появлении.

– Сидите, ребята, охраняйте дальше.

Ворвался внутрь и сразу полез в сундук, набитый ювелирными украшениями. Я знал, что мне нужно, раньше видел в нем пару вещиц, думаю, подойдут к платью Людмилы.

Вернувшись в спальню, попросил:

– Закрой глаза, милая.

Застегнул на изящной шейке ожерелье тонкой работы, с крупными розоватыми жемчужинами, и надел полукорону с крупными бриллиантами. Изделия явно одного мастера. Подвел Людмилу к зеркалу:

– А теперь смотри. Она взглянула на свое отражение и ойкнула:

– Как красиво!

– Мой тебе подарок на память, носи, милая, на здоровье.

– Володечка, мне очень нравится, большое спасибо, но я не могу принять столь дорогой презент.

– Глупенькая, я ведь от всей души, не обижай отказом.

Девушка покраснела от смущения и спрятала лицо на моей груди.

«Чиста и совестлива, а какой шарм» – пронеслось в моей голове.

– Пойдем, ознакомишься с компом и обучающими шлемами.

Выгнав тигров из кабинета, все показал и объяснил.

– Ты с нами позавтракаешь или с детьми?

– Я лучше с ребятами.

– Тогда распоряжусь накрыть вам в большой столовой.

Она поцеловала меня и прошептала на ухо:

– Спасибо, милый, за подарки, но я тебя люблю не за них. Не нужно больше ничего, мне не по себе – ты меня понимаешь?

Я погладил ее по щеке:

– Ты поразительная женщина.

Вернувшись в малую столовую застал оживленную перебранку между Семеном и Карчи.

– О чем шумим?

– Владимир, ты представляешь, – Семен ткнул пальцем в шамана, – сам не умеет плавать, а нас с тобой обвиняет, что мы его вчера пытались утопить.

– Просто возмутительно, – верещал Карчи.

– Не кати на нас бочку, откуда мы Семеном знали, что ты плавать не умеешь?

– У речки живешь, позор, – поддержал меня Скуратов.

– Шутки шутками, но мы-то с какого боку к твоему утоплению? – удивился я.

Оказывается, вчера решили устроить заплыв в бассейне, на что Карчи категорически возражал. Мы не стали спорить и уговаривать, а просто скинули его в воду. Шамана спас Сынок, вытащил зубами за шиворот. Мы ведь не предполагали, что Карчи плавает как топор. Вот отчего он, мокрый, спал у бассейна.

– Не лезь в бутылку, ну не знали мы.

Карчи, пыхтя как самовар, ухватился за ковш с медовухой.

– Канцлер, мы с Семеном в лазарет, а ты езжай домой, оклемайся. Ровно в два будь здесь с невестой – поедем на природу.

– Вот-вот, давно пора познакомить нас со своей будущей женой, – поддержал меня Сеня.

Карчи негодующе замахал руками, но мы выдавили из него согласие. Он не устоял перед моим последним аргументом – на пикник приглашена княжна Людмила, ей одной скучновато будет в мужской компании. Карчи сдался, крыть было нечем.

Прибыв в военный городок, где располагался лазарет, встретили хмурого Савелия Хвата с тремя гвардейцами. Я его не сразу узнал – без бороды, но с пышными усами.

– Савелий, наконец-то ты выглядишь, как подобает настоящему гвардейцу. Сам догадался побриться, или подсказал кто?

Хват раздраженно передернул плечами:

– Дык, вчера, Светлый хан, сам нас и побрил, неужели не помнишь?

Я слегка смутился.

– Савелий, слушай мой указ. Василий, пиши: гвардии запрещено носить бороды, бриться через день. Усы иметь разрешается. Василий, напомнишь печать поставить. Савелий, сегодня получишь указ по всей форме. За неповиновение – десять плетей на первый раз, на второй – петля. Все понял?

Савелий уныло мотнул головой.

– Как отвечаешь, забыл устав воинский?

Хват вскинулся, встал по стойке смирно, отдал честь и гаркнул:

– Есть, Светлый хан, указ твой гвардия исполнит!

– Вольно. Пойми, голова садовая, ваши бороды – вчерашний день, гигиену нужно блюсти и женскому взору бритое лицо приятно. Бритвы позже в тереме получите, у Митрича. Свободны.

Гвардейцы кинулись прочь.

– А как иначе? Не бойцы, а Деды Морозы с Мазаями. Кстати, брить бороды придется всем служилым, твоей конторы, Семен, это тоже касается.

Лазарет занимал большой рубленый дом и более сотни просторных палаток. Лежачих раненых насчитывалось около двух тысяч. Подъехала вереница повозок, и слуги стали выгружать котлы с ухой и прочим провиантом. Скатывали бочки с квасом и сбитнем. Начальник лазарета – Фока Жук, подбежал к нам. Фока у меня по компу получил высшее медицинское образование – он был хирург от Бога.

А сейчас, теребя меня за золотую пуговицу кафтана, требовал медикаменты.

– Светлый хан, лекарства нужно срочно, иначе не ручаюсь за здоровье раненых.

– Список приготовил?

– Сей момент, – я выдернул из кармана халата тугой рулон бумаги.

Я развернул – список оказался в два метра длиной.

– Фока, ты обалдел, где я тебе столько возьму?

Урезай наполовину.

Начальник лазарета закатил глаза и затарахтел, как пулемет – его возмущенные вопли разносились по всей округе. Я обернулся и сказал вполголоса:

– Вася, ведро холодной воды.

Адъютант исчез, а через пару минут Жук замолчал, недовольно отфыркиваясь.

– Не кипятись, начальник, чем смогу, тем помогу. Веди к самым тяжелым.

Сломался я на сорок втором раненом – упали шторки.

Очнулся от холодной воды, льющейся на физиономию, гаркнул:

– Совсем охренели, утопить хотите?

Надо мной склонились встревоженные Семен с Василием и подпрыгивающий Фока Жук. Скуратов держал кожаное ведро, из которого меня, видимо, и окатил. Василий подал высокий кубок с красным вином – осушил одним глотком. Слабость в организме отступила.

– Перекусить надобно.

– Стол накрыт, Светлый хан, прошу, – Фока указал на свой кабинет.

Зашли, – действительно, стол ломился от кушаний. Сели, приступили к трапезе. Пока все отщипывали по кусочку, я умял запеченного поросенка и жареную курицу. Запив обед холодным квасом, обратился к Фоке:

– Чего сидишь не ешь?

Фока вдруг упал на колени:

– Прости, Светлый хан, не верил в твой Божественный дар исцелять людей, а ведь говорили люди. И наука – медицина не подтверждала сего факта.

– Вставай, образованный ведь человек. Скажу по секрету, наука многого не может объяснить. Ну, например, – я вытянул руку, сжатую в кулак, в направлении двери. Через мгновение резко разжал пальцы – дверь кабинета вышибло в коридор, сорвав с петель.

Сотрапезники перекрестились, все, кроме Семена.

– Поехали, нас народ ждет.

Сев в карету, подались на главную площадь города. Крестный ход с большой толпой народа подходил к площади. Мы успели вовремя.

Выступив с речью перед прихожанами, в конце добавил:

– Запомните сей исторический день, православные, сегодня закладываем первый камень Казанского собора. В честь победы над монгольской Ордой. Отец Петр, укажи место.

Отойдя от меня метров на десять, поп ткнул пальцем – здесь.

Третьего июля тысяча двести тридцать шестого года от Рождества Христова заложили Казанский собор. Построили его в рекордные сроки, всего за пять лет.

У ворот терема обнаружили огромную толпу народа и десятка четыре телег со скарбом и детишками.

– Никак переселенцы, – предположил Семен.

Люди, завидев нас, принялись кланяться. Велев поставить кресло на крыльцо, начал прием. Переселенцы были, в основной массе, с Рязанщины. Нескольким десяткам молодых парней велел встать в сторонке. Большую часть крестьян отправил во временный лагерь за городом, наказав подойти в канцелярию через день. Что радовало, среди прибывших оказалось несколько ремесленников. Проверку выдержали все, особое внимание привлек парень с богатырской фигурой. Он оказался лодочником, сыном увечного ратника из дружины рязанского князя Юрия Ингваревича. По портативной рации вызвал Савелия, приказал срочно прибыть за пополнением. Оставшимся парням объявил о зачислении их в гвардию. Хвату, указал на молодого лодочника:

– Проверь его, только не помни.

Ярославу, так звали парня, предложил рукопашный поединок с генералом гвардии. Перед крыльцом образовался круг, народу прибавилось, набежала дворня. Слава первого рукопашника гвардии Савелия Хвата была известна всему городу.

– Ну, бей меня, парень, – предложил Савелий.

Ярослав вопросительно глянул на меня.

– Бей, не стесняйся, но смотри, генерал – боец опытный.

Парень поклонился мне и мигом очутился рядом с Хватом. Обозначил удар с левой, а ударил правой. Молниеносный удар, публика ничего не поняла. Савелия унесло шагов на пять, на лету перевернулся и встал в стойку. Ярослав спокойно ждал, гвардеец на миг исчез для окружающих, но я видел – он провел атаку по нижнему уровню. Мах ногой – прием «коса по траве», и парень покатился по дубовым плашкам, покрывавшим двор. Моментально оказался на ногах и, стелясь особым шагом, в секунду оказался рядом с Савелием. Тот махнул рукой – конец схватке, испытание прошел.