Вспышка. Книга первая - Джудит Гулд

Сенда стояла с опущенными руками в луче прожектора, затем медленно подняла их и устремила взгляд на свои пальцы. Глаза ее светились божественным светом, а в приглушенном голосе слышалось откровение.

– Я больше не страдаю. Мне кажется, жизнь вливается в меня. – Как призрак, она плыла по сцене. – Я буду жить! О-о-о, как замечательно я себя чувствую! – Она покачнулась и рухнула так неожиданно, что зал ахнул.

Сидевший на стуле актер вскочил на ноги, подбежал к ней и повалился на нее.

– Маргарита! – с ужасом вскричал он. – Маргарита! Маргарита! – Затем издал вопль и отшатнулся. – Она умерла! – Рыдая, он вскочил на ноги, подбежал к мужчине и женщине, тихо стоявшим в стороне, и упал перед ними на колени. – Господи, что со мной будет?!

Пара сочувственно смотрела на него.

– Она так вас любила, Арман, – мягко сказал мужчина, качая головой. – Бедная Маргарита.

Все замерло. Красный стеганый занавес упал.

На мгновение воцарилась тишина.

Раздавшийся затем гром аплодисментов потряс небольшой зал. При первых криках «Браво!», донесшихся сквозь тяжелый занавес, что-то шевельнулось в ее опустошенной душе. Сенда медленно подняла загримированное лицо и удивленно огляделась вокруг. В каком-то оцепенении она увидела, как остальные актеры быстро встали в ряд и взялись за руки.

– Скорее! – прошептал Шмария, обращаясь к ней. Он бесцеремонно поднял ее на ноги и вытолкнул в середину актерской шеренги. Стоящие рядом актеры взяли ее за руки.

Сенда повернула к нему голову.

– Что скажешь? Он усмехнулся.

– Достаточно послушать их!

– Я слышу, что они думают, – задыхаясь, проговорила она с блестящими от возбуждения глазами. – Я спрашиваю, что ты…

Занавес вновь поднялся, и Шмария отскочил в сторону. Оказавшись лицом к лицу со зрителями, актеры одновременно поклонились. Занавес снова начал опускаться. Сенда украдкой взглянула на ложу, в которой сидела царская чета. Она ничего не увидела. Шторы были плотно задернуты. Странное чувство разочарования охватило Сенду. Во время спектакля она не смотрела на царскую ложу и поэтому не знала, дождались ли царь и царица конца представления. Эта мысль отрезвила ее, слегка испортив триумф.

Аплодисменты по-прежнему не стихали.

За кулисами Шмария быстро расставлял актеров по парам, начиная со второстепенных. Взявшись за руки, они поспешно выходили на поклон, и порядок их выхода определялся важностью их ролей. Сенда и актер, исполнявший роль Армана, вышли последними, и на их долю выпали самые бурные аплодисменты.

Затем, улыбаясь самой обворожительной из имеющихся в ее репертуаре улыбок, Сенда вышла на сцену одна. Могущественные и важные титулованные русские аристократы не только встретили ее овацией, но и, отбросив свойственное им высокомерие, просто обезумели. Крики: «Браво! Браво!» неслись со всех сторон. В конце концов все – мужчины во фраках и мундирах, разнаряженные и сверкающие драгоценностями дамы – все как один поднялись со своих мест и аплодировали ей.

Стоя в одиночестве на сцене, кланяясь еще и еще, Сенда чувствовала, как зрительское восхищение волнами окатывает ее. Когда она в конце концов ушла за кулисы и занавес опустился, аплодисменты по-прежнему не стихали. И ей пришлось выходить снова и снова.

Все чувства Сенды были обострены, и она ощущала необычайный прилив жизненных сил. Сердце отчаянно колотилось и, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ликование, более сильное, чем любой наркотик, переполняло ее.

В это невозможно было поверить. Она покорила их всех. Они больше не были просто ее зрителями. Они все как один стали ее почитателями. Они обожали ее; они боготворили ее; за какие-то два часа она полностью покорила их и стала первой актрисой столицы России.

Наконец занавес опустился в последний раз. Как во сне, Сенда ошеломленно подошла к стулу, раскинув руки, опустилась на него и лишь тогда ощутила успокоение. К ней подбежала вся труппа, окружив плотным кольцом, и на нее обрушился шквал хвалебных слов.

– Ты была восхитительна!

– Если бы мы знали, какая ты талантливая, мы бы давно давали тебе главные роли!

– Вероятно, мы сможем остаться в городе до конца сезона!

Объятия и поцелуи, восторги и комплименты исторгались в изобилии.

– Эй, – в конце концов добродушно произнес Шмария, – не хочется прерывать вас, но дайте же звезде вздохнуть спокойно. Ей ведь еще идти на бал.

Актеры неохотно стали расходиться.

Сенда пребывала в эйфории. Она чувствовала себя непобедимой, способной на вещи, которые прежде никогда не делала. Хотя прием, устроенный ей публикой, вдохновлял, теплые похвалы соратников-актеров значили для нее еще больше. Гораздо больше.

Но теперь самым важным было то, что она отправится на бал – со Шмарией. Она чувствовала всем сердцем, что сейчас это стояло на первом месте.

– Ну? – спросил Шмария, когда она сняла грим и немного отдохнула. – Чего ты ждешь? Разве ты не хочешь идти?

Они были в гримерной одни. Остальные давно ушли. В маленьком театре было тихо, как в гробнице.

– Идти? – переспросила она. – Куда?

– А ты сама как думаешь?

– Скажи это вслух, – нежным голосом попросила Сенда.

– Зачем?

Она снисходительно улыбнулась.

– Чтобы я на всю жизнь запомнила, как ты пригласил меня на бал.

По мере их приближения к бальному залу грациозные звуки вальса становились все громче. Несмотря на огромное количество комнат и коридоров, лабиринтами расходящихся во все стороны, Сенда была уверена, что и без помощи лакея смогла бы найти бальный зал, если бы просто положилась на свои слух и обоняние и пошла на звук музыки и нежный цветочный запах, витающий в воздухе. Звуки вальса притягивали ее как магнит.

Одни коридоры сменялись другими, одни салоны переходили в другие, еще более просторные. Но, когда отворились последние двери, ведущие в галерею второго этажа, величественного, как собор, бального зала, все предыдущие огромные покои померкли. Сенда остановилась, чтобы охватить взглядом его целиком. Она была ослеплена.

Десятки гостей сновали по широкой галерее, которая, подобно гигантскому балкону, полностью окружала второй этаж зала. Через каждые четыре метра балюстрады стояли ионические колонны, царственно возвышавшиеся от пола до потолка.

Вернувшись с небес на землю, Сенда отпустила провожавшего их лакея и в нетерпении потянула Шмарию к балюстраде. Перегнувшись через перила, она стала смотреть вниз на танцующих, казавшихся лилипутами в лом огромном зале. Картина бала заставила ее затаить дыхание. Внизу колыхалось людское море: дамы в шуршащих пышных платьях скользили в танце в объятиях своих партнеров – нижние юбки белой пеной мелькали из-под дамских нарядов, нежные плечи были обнажены, а благородные шеи, головы и руки размещали на себе невиданную по богатству коллекцию драгоценностей. А мужчины! Они были как на подбор элегантными красавцами, каких она и не видывала, – высокие, изящные, с ухоженными бородками, одетые либо во фрачные пары, либо в перевитые золотыми аксельбантами мундиры, в начищенной до зеркального блеска обуви – они были под стать своим дамам.