Демоны райского сада - Евгения Грановская

– У вас? – повторил Упоров, удивленно приподняв белесые брови.

– У меня, – кивнул главврач и снова выпустил облачко дыма. – А зачем она вам понадобилась?

Упоров некоторое время непонимающе смотрел на своего начальника, а потом снова сдвинул брови.

– Видите ли, – строго сказал он, – наш «пациент номер один» только что напал на меня. Думаю, ему необходимо повысить дозу седати…

– Вы с ним разговаривали? – перебил главврач.

– Да, – опешил Упоров. – А что, собственно…

– Идиот, – жестко проговорил главврач.

Упоров не поверил собственным ушам.

– Что? – растерянно спросил он.

– Я объяснял вам, что пациент номер один, «как мы его тут называем», находится на особом положении, и его лечащий врач – я.

– Позвольте, но я не…

– Его врач я! Вы вмешались в новую методику лечения, над которой я работаю, и едва не спутали мне все карты. – Главврач вынул трубку изо рта, взглянул на Упорова тяжелым взглядом и вдруг сказал: – А теперь послушай меня внимательно, парень. Ты сейчас же пойдешь и извинишься перед ним. И моли бога, чтобы он принял твои извинения!

Упоров побледнел. Потом покраснел.

– Но…

– Сейчас же, – прошипел ему в лицо главврач.

Несколько секунд молодой врач изумленно, растерянно и хмуро смотрел на своего начальника, потом повернулся и нетвердой походкой двинулся к двери.

– Постой!

– Что? – обернулся Упоров.

– Сядь, – устало сказал главврач.

– Но вы сказали…

– Сядь!

Упоров нехотя вернулся к столу и сел в кресло. Главврач долго молчал, глядя то ли Упорову в лицо, то ли куда-то сквозь него, потом вздохнул и сказал:

– Ты получаешь зарплату только благодаря ему. И я тоже. А что касается диагноза… – Он невесело усмехнулся. – Будь я священником, я бы сказал, что он одержим демоном. Но будучи врачом-психиатром…

Главврач прервал фразу, открыл верхний ящик письменного стола, достал из него толстую папку с историей болезни и бросил на стол:

– В общем, на, читай.

Упоров пододвинул к себе папку, раскрыл ее и принялся читать. Читал он долго. Главврач терпеливо ждал, попыхивая своей бриаровой трубкой. Наконец Упоров закончил, закрыл дело и посмотрел на главврача растерянными глазами.

– И как же с ним тогда общаться? – тихо спросил он.

– Никак, – ответил главврач. – Сведите общение к минимуму, как сделали все мы. Он делает то, что хочет, мы этому не препятствуем. Единственное ограничение – железные прутья решетки. Да, и самое главное: если он скажет, что у него болит голова, или зуб, или еще что-нибудь, ни в коем случае не давайте ему кодеиносодержащие препараты. Кодеин провоцирует у него приступы.

Упоров помолчал немного, потом тихо произнес:

– В истории болезни написано про расстройство сна. Но боюсь, я не совсем правильно все понял.

– Что конкретно вы не поняли?

– Там написано, что он… не спит.

– Это и в самом деле так! Инсомния, полное отсутствие сна. В том смысле, в каком мы понимаем человеческий сон.

– То есть… он совсем не спит?

– Практически да. Это длится около года.

– Интересный… случай… – пробормотал Упоров.

Главврач хмыкнул.

– Будет еще интересней, если у вас будет шанс узнать его поближе. – Главврач взглянул на потухшую трубку, нахмурился и достал из кармана зажигалку. – А сейчас не смею задерживать, – сказал он. – Рабочий день в разгаре, у вас много дел. Ступайте!

И он занялся своей трубкой, давая понять, что разговор окончен.

Ольга сидела на диване с искаженным мукой лицом и пыталась вспомнить все, что с ней произошло. Но память не желала возвращаться.

Ольга помнила, как общалась с Владом Марковым, как обсуждала этот разговор с Денисом Люблинским… Но что было потом, после этой беседы?

Кажется, они куда-то собирались ехать… Но куда?

Как Ольга ни напрягалась, но вспомнить этого не могла. В памяти образовалась огромная, неуютная и зловещая лакуна. Одно было ясно: с ней произошло что-то экстраординарное и страшное. Инстинкт не подвел, когда погнал Ольгу прочь из больницы. Кто-то пытался ее убить, это очевидно.

Что же делать дальше? Явиться в офис? Пойти к журналистам? Но что, если она совершила что-то непоправимое и теперь ее разыскивает полиция?

Лучший вариант действий – связаться с Денисом Люблинским.

Но что, если он тоже в этом замешан? Может быть, он все это и организовал? Или… они организовали это вместе, вдвоем, как не раз бывало прежде, но потом все пошло не так, как они планировали?

Тоже возможный вариант. Так что же в итоге делать? Что предпринять?

– Черт… – с отчаянием и горечью в голосе проговорила Ольга и легонько ударила себя тыльной стороной ладони по лбу. – Вспоминай!

Удар отозвался в голове раскатистым набатом, и Князева сморщилась от боли.

В эту секунду в прихожей открылась дверь, и послышались голоса. Один был женский, второй – мужской. Ольга напряглась и быстро оглядела комнату в поисках предмета, который мог бы сойти за оружие. Ничего подходящего, кроме латунного подсвечника, ей на глаза не попалось. Она встала с дивана и подошла к комоду, на котором стоял этот подсвечник.

Лида ввела в гостиную высокого широкоплечего мужчину. Лицо породистое, чуть вытянутое, волосы черные, коротко подстриженные. Серые глаза смотрят мягко и вежливо.

– Оля, привет! – улыбнулась, сверкнув ямочками на щеках, Лида. – Вот – познакомься! Этот парень хочет купить мои картины! Его зовут Густав!

– Густав Камински, – представился брюнет с легким акцентом. – Добрый день!

– Оля.

– Очень приятно!

Он чуть поклонился, рассеянно улыбнувшись, и получилось у него это удивительно мило.

Ольга скользнула по нему быстрым, но внимательным взглядом, отмечая каждую деталь. Туфли премиум-класса, похоже, что от «Мартина Марджелы». Великолепный костюм от «Пола Смита». Рубашка, галстук – все дорогое и подобранное с отменным вкусом.

Было очевидно, что иностранец хорошо обеспечен, хорошо воспитан, и при этом он был очень недурен собой.

…Вскоре они втроем пили чай в гостиной, и Лида болтала с Густавом без умолку, он отвечал на все ее вопросы немного односложно, но вежливо и с неизменной улыбкой. Оля поглядывала на гостя равнодушно, ничем не выдавая своего любопытства.

– Густав, вы так хорошо говорите по-русски, – выдала новую «трель» Лида, лихо расправляясь с пирожным. – Я еще по телефону это заметила!

– В этом нет ничего удивительного, – сказал Густав. – Я ведь русский.

– То есть как?

– Просто, – улыбнулся он. – Мои родители эмигрировали из России, когда мне было семь лет. В семье мы общались только на русском.

Он посмотрел на Ольгу. Она пила чай с независимым, почти равнодушным видом, словно разговор нисколько ее не интересовал. Казалось, Густава это немного огорчило. По всей вероятности, ему бы очень хотелось, чтобы она, эта утонченная красавица с огромными серыми задумчивыми глазами, обратилась к нему – с вопросом, с шуткой, с чем угодно.