Джек Абсолют - Крис Хамфрис

— Ты не спешил, — буркнул он, взглянув на Ате.

— Был занят, — ответил могавк.

Абсолют, зрению которого в тот момент явно недоставало четкости, не взялся бы судить об этом с уверенностью, но ему показалось, что на поясе Ате болталось не меньше трех свежих скальпов.

Он почувствовал очередной приступ боли в спине и застонал.

— Ранен?

Если не тон, то, по крайней мере, выражение лица Ате говорило об озабоченности.

— Нет. — Джек задрал рубашку и посмотрел на огромный набухающий кровоподтек. — Просто ушиб.

— Ты стареешь и теряешь быстроту. В былые времена четверо не были бы для тебя проблемой.

— Ну... — пробормотал Джек, потирая спину и оглядываясь по сторонам.

Судя по всему, основной бой разворачивался ниже по лощине, причем наиболее серьезное сопротивление нападавшим оказывали онейды. Джек увидел, как Брант атаковал рослого воина, от ступней до макушки разрисованного желтыми полосами. Их боевые дубинки со стуком столкнулись, и свирепые бойцы закружились в смертоносном танце рукопашной схватки.

— Думаю, с этой задачей твой старый школьный приятель справится, — заметил Джек. — А нам с тобой надо посмотреть, как обстоят дела у наших друзей лоялистов. Не очень-то мне верится в их доблесть.

— Так давай им поможем.

Ате протянул руку, и Джек, с трудом подавив стон, поднялся на ноги. Ате улыбнулся.

— И помни, Дагановеда: сейчас семь против шести.

Он побежал вперед.

Чертыхнувшись, Джек поспешил за удалявшейся спиной друга. Он никак не мог запомнить, сколько раз каждый из них спасал другому жизнь, не говоря уж о том, что относительно некоторых случаев у них не имелось единого мнения. Спасенный считал, что спаситель вмешался совершенно напрасно. Ате отличался особенной склонностью к такого рода спорам. Джек понимал, что произошедшее сейчас к спорным случаям отнести трудно, но надеялся, что до конца сражения ему удастся сравнять счет. Очень надеялся, ибо знал: в противном случае ему придется сносить шуточки и подначки до окончания кампании.

Сделав шаг вниз по склону, Джек ощутил на лице первую каплю дождя. За ней последовали другие. Измученным духотой людям дождь сулил облегчение, но вот успеху засады он никак не способствовал. Как и все остальные, кто не вел огня, Джек спрятал пороховницу и патроны под рубаху.

К тому времени, когда Джек и Ате вернулись к основному месту засады, дождь лил как из ведра. Гром, до сих пор отдаленный и заглушавшийся треском мушкетов, теперь громыхал прямо над головой, следуя за резкими вспышками молний, то здесь, то там высвечивавшими сцены ожесточенных рукопашных схваток: в ярости боя противники не замечали ни грозы, ни ливня. Обрушивались дубинки, сталь пронзала плоть, тела сраженных падали на мокрую землю, и лишь когда победитель, переводя дух, поднимал глаза, он осознавал, что в лицо ему хлещут дождевые струи.

Невозможность вести огонь привела к тому, что сражение затихло как бы само собой. Землю, обильно политую дождем и кровью, усеивали тела убитых. Раненые стонали, взывая о помощи, уцелевшие затаились в укрытиях. Болотные миазмы смешивались с запахами крови, пота и пороховой гари.

Затишье продолжалось столько же, сколько и гроза, — минут двадцать. Буря прекратилась так же внезапно, как и налетела. «Небесные барабаны», как именуют гром ирокезы, рокотали где-то на востоке, молнии озаряли дальние склоны. Дождь быстро слабел, и наконец его пелена пробежала по лощине, словно раздвигающийся и открывающий сцену занавес. Вот-вот предстояло начаться второму акту этой драмы.

И он начался почти мгновенно. Бойцы скусили кончики тщательно оберегавшихся от дождя бумажных патронов, высыпали заряды в стволы, закатили пули, забили пыжи и приготовились возобновить огонь.

— За короля! — прогромыхал над лощиной могучий бас.

— За дерьмо! — донеслось в ответ снизу. — Я узнал тебя, Джон Чисхольм. Могу тебя поздравить, придурок: весь урожай свеклы с твоего участка достался мне. Так тебе и надо, чертов изменник!

— Ты паскудный предатель и вор, Джеймс Дингхэм, — снова донесся звучный голос лоялиста. — Я тоже тебя узнал. Рожа у тебя красная, что моя свекла, только в свекле мякоть, а в твоей башке — дерьмо!

С обеих сторон раздался смех и отчетливо щелкнули взводимые курки. Еще миг, и воздух разорвал исторгнутый из сотен глоток боевой клич ирокезов, за которым последовал шквальный огонь.

Джек лежал рядом с Ате. Оба они действовали как машины: заряжали, целились, стреляли, заряжали снова. Дно лощины заволокло пороховым дымом, хотя налетевший ветерок рвал эту завесу в клочья и пытался унести прочь. Появлявшиеся в просветах движущиеся серые тени становились мишенями для их фузей, и, хотя за точность стрельбы при такой видимости никто бы не поручился, огонь велся почти непрерывно.

Неожиданно в ствол дерева, за которым укрывался Джек, угодила пуля. Он ударила не под тем углом, под каким должна была бы прилететь со дна лощины, и Джек, присмотревшись, понял: группа мятежников под прикрытием дыма рванула вверх по склону и оседлала небольшую возвышенность. Оттуда они и вели огонь. Возглавлял эту группу тот самый старый генерал, которого видели упавшим с коня. Видимо, он был ранен, ибо сидел на земле, привалившись спиной к дереву. Впрочем, это ничуть не мешало ему хладнокровно выпускать пулю за пулей, попыхивая зажатой в зубах длинной трубкой.

Не укрылось от Джека и кое-что еще. Бугор, занятый людьми генерала, находился поблизости от позиций сенеков, до сих пор никак не вмешивавшихся в ход сражения. Некоторые самые рьяные ополченцы, не довольствуясь занятыми позициями, продолжили продвижение выше по склону, то есть неуклонно сближались с индейцами. Что должно было произойти дальше, стало совершенно очевидно. Сенеки, как и все ирокезы, стремились к славе и подвигам.

Заметить, что именно послужило решающим толчком, Абсолюту не удалось: возможно, случайный выстрел, а то и угрожающий жест. Неожиданно сенеки сорвались с места и ринулись вниз по склону.

— Ате...

Джек указал жестом на атаку.

Могавк хмыкнул:

— Выходит, люди Большого Холма нашли-таки в своих сердцах храбрость. Давно пора.

С этими словами он снова навел мушкет на дно долины.

Джек наблюдал за тем, как разворачивается наступление. Недружный залп свалил наземь некоторых из атаковавших, но остальные с громким боевым кличем рвались вперед. Ирокезы не пригибались, они с вызовом подставляли свои татуированные груди вражескому огню. Уцелевшие мигом преодолели расстояние, отделявшее их от мятежников, судорожно пытавшихся перезарядить ружья, и схватились с ними в рукопашную. Взлетали и опускались томагавки, и окровавленные кулаки с зажатыми в них страшными трофеями торжествующе поднимались над головами индейцев.