Повседневная жизнь армии Александра Македонского - Поль Фор

Передвижения в Африке

Пышные празднества в Мемфисе, бездеятельность угнетают «друзей» царя. В январе 331 года Александр увел с собой пять из десяти тысяч человек, чтобы основать Александрию между Фаросом и Ракотидой, чуть выше канопского устья Нила. После этого в сопровождении лишь небольшой свиты всадников легкой конницы и верховых на верблюдах, совершив 580-километровый переход через расположенный на побережье Мерса-Матрух, он добирается в самый центр пустыни, к оракулу бога Амона в оазисе Сива. Поездка с возвращением через впадину Каттары длится всего лишь около двух месяцев, но сколько событий, страхов и засад! Лучший, по нашему мнению, рассказ — тот, что мы находим у Квинта Курция Руфа, позаимствовавшего его у Клитарха: «В первый и последующий дни трудности пути показались преодолимыми, но люди еще не дошли до бескрайней голой пустыни, хотя шли уже по бесплодной и вымершей земле. Но когда перед ними открылись равнины с глубокими песками, они уподобились морякам, вышедшим в открытое море и тщетно ищущим глазами следов земли. Им не попадалось ни дерева, ни клочка возделанной земли. Не хватало уже и воды, которую везли в мехах верблюды и которой совсем не было в раскаленном песке. Кроме того, палило солнце, рты у всех были сухи и опалены, как вдруг то ли случайно, то ли по милости богов застлавшие небо тучи закрыли солнце, что было большим облегчением для измученных, помимо недостатка воды, еще и зноем» (IV, 7, 10–13). Через четыре дня и четыре ночи, когда людьми овладело уныние, над отрядом разразился посланный Провидением дождь. Стараясь обеспечить себя водой, кто черпал ее из земных впадин и даже из холста шатров, «а многие, изнемогая от жажды, ловили его прямо ртом» (IV, 7, 14). Следующие четыре дня прошли в медленном продвижении среди зыбучих песков. Пролет воронов и встреча с двумя змеями, заползшими из оазисов, помогли проводникам отыскать тропу. Разбредшиеся люди вновь собрались вместе. «Самое удивительное, как рассказывает Каллисфен, заключалось в том, что ночью птицы криком призывали сбившихся с пути и каркали до тех пор, пока люди снова не находили дорогу» (Плутарх «Жизнь», 27, 4). Похоже также, что змеи разговаривали… О возвращении Александра из оазиса Сива в Мемфис мы ничего не знаем, кроме того, что для преодоления 550 километров в три недели пришлось двигаться ночью, а днем укрываться от самума в палатках. Вполне достойный подвиг, если вспомнить, что царь Камбиз, как говорят, некогда потерял здесь 50 тысяч человек.

Преследование Дария

Невозможно, чтобы легковооруженные всадники и погонщики верблюдов выдерживали подобный темп, в среднем 28 километров ежедневно, в течение столь долгого времени. Вместе с пехотой и тяжелым обозом армия, собиравшаяся в третий раз атаковать войско Дария, передвигалась в два раза медленнее. Она вышла из Египта в начале весны 331 года, во всяком случае, до 7 апреля, чтобы около 1 августа по двум понтонным мостам перейти Евфрат в античном Тапсаке (ныне Джераблус) на севере Сирии, на несколько дней останавливаясь в Тире, Дамаске и Алеппо. Вновь степь и пустыня, но, несмотря на слабую всхолмленность местности и обилие колодцев и караван-сараев от Каркемиша до Тигра, колонне потребовалось как минимум сорок три дня, чтобы преодолеть 440 километров, отделявших ее от второй реки, что дает в результате немногим более 10 километров в день. Правда, тот, кто видел в августе холмы-телли в районе Харрана (античные Карры, где Красс потерял свои легионы) в Ассирии и слепленные из высохшей грязи лачуги в форме ульев, в которых еще и сегодня ютятся местные жители, кто становился игрушкой миражей — тысяч пальм на горизонте, и испытал ужас от того, что рядом с ним вырастают песчаные колонны, достигающие самой крыши этого пекла, понял бы, что Великая армия могла передвигаться среди абсолютной враждебной страны лишь несколько часов на заре и с наступлением ночи. Часть войска перешла реку вброд во время лунного затмения в ночь с 20 на 21 сентября 331 года, а остальное войско вместе с обозом вынуждено было пройти еще 40 километров, прежде чем дать большое сражение при Гавгамелах. Отсюда до Вавилона по «царской дороге», без каких-либо препятствий, 400 километров за тридцать четыре дня пути; от Вавилона до Суз — 370 километров в двадцать дней; от Суз до Персеполя, опять же по хорошей дороге, — 590 километров приблизительно за месяц; от сожженного Персеполя до нетронутой столицы Экбатаны — 700 километров за сорок четыре дня. Подсчитаем: переходы составляли от 12 до 18 километров в день. Затем скорость нарастает: следовало любой ценой догнать и захватить Дария, убегавшего со всеми своими сокровищами, повозками, женами и наемниками, до того, как он поднимет сатрапии на севере Ирана и вновь соберет войско. Македонская конница и легкая пехота форсированными маршами с 9 по 20 июня быстро проходят или, вернее, пробегают 310 километров между Экбатаной и Рагами (в 10 километрах от Тегерана), что составляет 28 километров ежедневно. Арриан рассказывает, как вслед за этим самые скорые из союзников стремительно заняли Каспийские ворота (перевалы Сиалек и Сардар) и со всей поспешностью стали запасаться провиантом, чтобы пересечь пустыню и с фантастической скоростью — 300 километров за шесть дней — достичь места немного к западу от Дамгана в Парфиене, где «они обнаружили убитое тело царя Персии» (Арриан, III, 20–21). Преследование достигло кульминации в ходе безостановочного 70-километрового перехода, совершенного за восемнадцать часов (30 июня — 1 июля 330 года). В который раз наиболее легковооруженным пехотинцам, несущим лишь оружие и провиант на два дня, приходится пересаживаться на коней.

Кампании 330–323 годов

Военная кампания против мардов и гирканцев на берегах Каспийского моря была скорее военной прогулкой, длившейся около месяца: цветы, фрукты, зерновые, стада, девушки делали продвижение завоевателей неспешным. Но тут внезапно пришло известие, что в тылу у них Бесс поднимает Арию, Дрангиану и Бактриану, практически весь современный Афганистан. Отмечать, подобно военным землемерам, каждый шаг и каждый этап было бы слишком утомительно. Следует обратить внимание лишь на два факта. Первый состоит в том, что, несмотря на большую высоту над уровнем моря и приближение зимы, войска продолжали наступать. От Герата до Фрады, около современного Фараха, а оттуда до Кандагара и Газни близ Паропанисады, горы «столь высокой, что орел Сена не может ее перелететь», — 1010 километров при средней высоте 2000 метров. Войско, достигшее Ортоспаны близ Кабула в декабре 330 года, было так изнурено, так измучено холодом и голодом, что зимой 330/29 года инвалидам пришлось основать Александрию, названную Кавказской, в 70 километрах к северу от Кабула, между Бергамом и Чарикаром. «Снега, покрывающие там землю, так глубоки и так скованы почти непрерывными морозами, что не остается даже следов птиц или каких-либо животных. С неба нисходит на землю скорее черная, подобная ночи, мгла, чем свет, так что едва можно различить близкие предметы. Войско, заведенное в эту пустынную местность без следов человеческой культуры, претерпело всё, что только можно претерпеть: голод, холод, утомление, отчаяние. Многие погибли от непривычно холодного снега, многие отморозили ноги, у большинства же людей пострадали глаза. Утомленные походом воины в изнеможении ложились прямо на снег, но мороз сковывал их неподвижные тела с такой силой, что они совершенно не могли сами подняться. Оцепенение с них сгоняли товарищи, и не чем другим, как принуждением двигаться. Тогда возвращалось к ним жизненное тепло и их члены получали силу. Кому удавалось войти в хижины варваров, те быстро приходили в себя. Однако мгла была столь густа, что жилье обнаруживали только по дыму». Слова Квинта Курция (VII, 3, 11–15), которые я только что процитировал, подтверждают все античные историки. Настоящий поход смерти, который будет повторен в Гиндукуше, на высоте почти 4 тысячи метров три месяца спустя, затем в Алайских горах между 329 и 327 годами. Похоже, царь, удрученный столь плачевным состоянием своей армии, созданной, как он полагал, «из гранита и железа», шел в пешем строю колонны на марше и пытался поднять некоторых обессилевших солдат…

Второй, не менее важный факт состоит в том, что чем больше восстаний поднималось в Бактрии и Согдиане, тем больше мобильных, летучих, подвижных отрядов создавало командование. Требовалось любой ценой истреблять скифских всадников, одинаково хорошо владевших мечом и луком, застигать их врасплох и уклоняться, поджигать вражеские укрепления и строить малые форты. С этой целью македонские всадники в одну ночь преодолели 74 километра песков (Квинт Курций, VII, 5, 1). Летом 329 года отряд Птолемея, в задачу которого входило захватить сатрапа Бесса с его охраной к северу от Амударьи, в Согдиане, «прошел за четыре перехода десятидневную дорогу» (Арриан, III, 29, 7). В ноябре 329 года в пламенеющей степи Восточного Туркменистана, где македоняне потеряли 2300 человек, карательный отряд преодолел 150 километров чуть больше, чем за три дня (Квинт Курций, VII, 9, 20). Другой отряд добрался из Карши, где конница получила свежих лошадей, до Самарканда, в 140 километрах севернее, за четыре дня. Никому не известно, насколько было истощено войско во время этих жестоких кампаний 329 и 328 годов в ледяных теснинах на севере Памира и в раскаленной коричневой пыли Каракумов, кишащих насекомыми и змеями. Известно только, что царские гетайры были обрадованы доставкой маленьких скифских лошадок и что войско было усилено 20 тысячами наемников, которые явились сюда по горам и долам из Греции, Ликии и Сирии. Они также прошли пешком более 4 тысяч километров, а осенью 330 года отряд македонян верхом на верблюдах пересек Деште-Кевир между Фрадой и Экбатаной, чтобы казнить старого полководца Пармениона. Этот отряд преодолел 1300 километров за одиннадцать дней, более 110 километров ежедневно. Пехотинцы же, не так спешившие убивать и быть убитыми, в это же время проходили от 12 до 15 километров в день. Десять месяцев беспрерывных переходов: в мире не отыскать животных, не говоря уже о людях, которые бы выдержали такое напряжение.