Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - Сэм Гэссон

Поднявшись еще на несколько ступеней, мальчик нашел весы, похожие на те, что стояли на прилавке магазина мистера Симнера.

Наконец Бруно забрался на последнюю ступеньку, толкнул дверь и зашел на чердак. Яркий солнечный свет и головокружение от царящего запаха заставили мальчика закрыть глаза ладонями. Затем он медленно убрал руки от глаз.

Каждая спальня на чердаке неповторима, и спальня Леона не стала исключением.

Здесь было гораздо более душно, чем у Бруно; пахло, как в теплице, полной гниющих растений и трав.

Из окна спальни Панка Бруно видел свой дом и мог заглянуть в собственную комнату. Мальчик рассмотрел даже постер, висящий на двери: «Шерлок Холмс знает!»

На коньке крыши Бруно заметил Милдред, сидящую около трубы и глядящую на него.

– Дай мне подсказку! – попросил он кошку. – Что говорят твои усы? Где Леон спрятал ошейник с камерой?!

Комната Леона Панка выглядела странно. Черные простыни были покрыты загадочными полосами. Либо у Леона Панка кровотечение, либо какое-то экзотическое заболевание.

На столе у камина лежали пачки папиросной бумаги и зажигалки и стояли измерительные приборы. Бруно немедленно сделал фотографию, зная, что при необходимости сможет использовать снимки для шантажа.

Над столом висел постер: «К черту копов!»

В открытом ящике для носков Бруно нашел мешок с кошачьей мятой. Он вообразил, как Леон Панк курит кошачью мяту вместо запрещенных наркотиков. Впрочем, это представлялось крайне маловероятным, даже для человека, спальня которого выглядела словно после ограбления.

Конечно, весь этот бардак был на руку Бруно: он мог везде заглянуть, ничего не нарушая и не привлекая к себе внимания, ведь порядком тут и не пахло.

– Преступления скрывают преступления! – пробормотал Бруно, глядя в испачканное зеркало над комодом и не зная, имеет ли его фраза смысл.

В том же ящике для носков мальчик нашел полиэтиленовые пакеты. Он открыл один из них и тут же почувствовал тот самый запах сильно подгоревшей картошки.

Бруно схватил компромат, но поисков не прекратил, зная, что ему понадобится больше улик. Чтобы убрать Леона Панка с дороги, необходимы неоспоримые доказательства. Конечно, полиция заинтересуется наркотиками, но это уже не его проблемы.

Мальчик продолжал обыскивать комнату, открывая новые ящики, проверяя шкафы и шаря под кроватью. Но по-прежнему не находил доказательств заточения Милдред.

Наконец Бруно вернулся к чердачному окну.

– Где искать, кошка? – спросил он у Милдред, все еще сидящей на крыше и теперь умывавшейся. – Что подсказывает твой нос?

Истерично бьющаяся вена успокоилась; Джима покинуло ощущение бессмертия и неимоверного жара.

– Извините, это недоразумение, – извинился он перед начальником городского совета, который сам ему перезвонил. – Я думал, что произошел прорыв в одном старом деле, но ошибся. Пожалуйста, простите меня и возвращайтесь к своим делам.

Внезапно запутавшись и кипя от гнева, Джим встал из-за стола и посмотрел в окно кабинета. Он увидел Хелен, сидящую на садовых качелях. Солнце лилось сквозь ветви нектаринового дерева, мягко обволакивая плечи женщины. Это был один из тех закатов, который обязательно воспели бы поэты.

Джим открыл окно, но Хелен не подняла головы, и мужчина понял, что она задремала. А затем закат овладел и его телом.

После сна Хелен почувствовала себя лучше. Она сидела, закрыв глаза и наслаждаясь теплом. Когда солнце полностью зашло за горизонт, женщина допила бокал вина. Затем подошла к бельевой веревке и стала снимать высохшую одежду. По пути домой она заметила, что ветром сдуло брюки сына; они запутались высоко в кустах, и их было непросто достать. Сначала Хелен взяла длинную бамбуковую палку и попробовала дотянуться ею до брюк, затем решила подойти ближе, убирая мешающие ей ветки. Наконец женщине удалось подобраться к брюкам и достать их.

Выпрямившись и отступив назад, Хелен почувствовала острую боль в ступне. Сначала женщина решила, что наступила на камень. Она посмотрела вниз и среди листвы заметила серый предмет, похожий на пластиковый ремешок для часов, только крупнее. Подняв его, Хелен поняла, что это ошейник с камерой Милдред! Очистив ошейник от грязи, женщина забрала его с собой.

После долгих безрезультатных поисков в спальне Леона Бруно наконец признал свое поражение. Возможно, на этот раз Панку удастся ускользнуть. Бруно сделал все что мог, но так и не обнаружил ошейник.

Как и прежде, освещая себе путь фонарем, прикрепленным ко лбу, Бруно спустился по ступенькам.

Он тихонько прошел на площадку и уже собирался проскользнуть мимо спальни, как вдруг его внимание привлек какой-то мигающий объект. Он лежал на полу возле ног призрачной женщины, свешивающихся с кровати. Бруно стал на четвереньки и пополз, сгорая от нетерпения выяснить, что же это такое.

Мальчик прокрался в комнату старухи. Ковер закончился, и деревянный пол застонал под тяжестью его тела. Бруно в любое мгновение ожидал пробуждения призрачной женщины.

Встревоженная скрипом, она вскочила бы от страха и уставилась бы на мальчика безумными глазами. Ужас на ее лице и мысль о том, что он испугал старую женщину, будут преследовать Бруно всю жизнь.

– Двигайся как кошка, – приказал себе мальчик. – На мягких лапках!

Мерцающий объект лежал на полу прямо под ногой призрачной женщины, но старуха даже не пошевелилась, когда Бруно чуть отодвинул ее ступню, чтобы взять его. Пригнувшись, мальчик засеменил обратно к лестничному проходу. Луч света, падавший с его лба, подтвердил подозрения Бруно: у него на ладони лежал сделанный на заказ колокольчик Милдред!

– Попался! – прошептал Бруно, воображая, как представит доказательства в суде и среди членов жюри присяжных раздастся восторженный возглас. – Сегодня мне везет!

Но его не охватила эйфория. Сердце мальчика защемило от возрастающего ощущения смерти. Минуту он раздумывал, надеясь, что ошибся. Затем так громко, как только мог, постучал в дверь.

– Эй! – заорал Бруно, стараясь перекричать телевизор. – Вы слышите меня?

Он заглушил шум и завывание сирен, но призрачная женщина не подняла головы. Затем мальчик встряхнул ее за плечо – сначала как можно аккуратнее, а затем как можно сильнее, но она не пошевелилась. Бруно проверил, бьется ли пульс на холодной шее…

А затем пустился наутек.

Выбежав из дома Леона, Бруно замедлил шаг. Он не знал, что его одолевает сильнее: тошнота или желание рассказать отцу об увиденном.

«Она мертва! Мертва! Она мертва!» – все повторял мальчик про себя, влетев в дом, промчавшись мимо озадаченной мамы, стоящей в коридоре, и ворвавшись в кабинет отца.

И тут он увидел папу, который корчился на полу, схватившись за грудь. Изо рта у Джима шла пена.

27

– Он умрет! – повторял Бруно снова и снова, пока ехал с мамой в машине вслед за каретой скорой помощи.

Мальчик говорил спокойно, как рассказчик, сообщающий неминуемую правду.

– Этого не избежать! Пока мы доедем до больницы, он умрет.

– Пожалуйста, перестань! – воскликнула Хелен, так и не отважившись вплотную следовать за «скорой помощью» мимо расступившихся автомобилей.

После захода солнца вечер принес прохладу, и Бруно содрогнулся.

Когда они приехали в больницу, к удивлению мальчика, выяснилось, что его отец не умер.

В комнате ожидания Бруно и Хелен все ждали и ждали. Мальчик наблюдал за человеком, который выглядел как инспектор Морс в последних сериях. «Даже лучшие детективы умирают», – подумал Бруно. Инспектор Морс как раз направился к автомату, чтобы выпить кофе. Глаза мальчика начали закрываться, и он размышлял о том, будет ли инспектор Морс по-прежнему пить кофе, когда он проснется.

Бруно заснул в объятиях мамы. Такого не случалось уже много лет. Мальчик, удобно устроившись, тихо посапывал. Хелен была очень этому рада. Если Бруно при таких обстоятельствах мог спать, значит, в его сердце оставалась хоть капля безмятежности.

Появился врач, и Хелен очнулась – то ли от сна, то ли от своих мыслей, она так и не поняла. Ее преследовало дежавю.

– Идите домой, – сказал врач, объяснив, что у Джима не было второго сердечного приступа. Врачи сошлись на мнении, что у него, скорее всего, вытекла желудочная кислота, но пока еще рано о чем-либо говорить. Точнее станет известно утром. – Мы позвоним вам, если будут новости.

– Я могу его увидеть? – спросила Хелен.

– Сейчас это ни к чему, – ответил врач. – Ваш муж будет у себя в палате и завтра утром.

– Обещаете?

– Да! – твердо заверил ее мужчина.

Хелен неохотно вышла из больницы, ведя за собой по темной парковке полусонного ребенка.

– С папой все нормально? – спросил Бруно, когда Хелен пристегнула его ремнем безопасности. – Это снова сердце?

– Он в порядке, и его сердце тоже в порядке.

Хелен вела машину по пустынным улицам Брайтона. К этому времени закрылись даже ночные клубы. Улицы замерли, повсюду царила тишина, нарушаемая лишь парочкой заблудших пьяниц да развозчиком молока, мчащимся между зданий.