Испанские шахматы - Наталья Солнцева

Жизнь потеряла для меня смысл, и я влачила жалкое существование «живого трупа», как бы чудовищно это ни звучало. Я смотрела - и не видела, слушала - и не слышала; я двигалась, как заведенная кукла, и мне удавалось обманывать окружающих меня людей, прикидываясь такой же, как они. Мне все опостылело! Я вымаливала себе смерть, и провидение оказало мне услугу - я попала в автомобильную катастрофу, но осталась жива. Я была прикована сначала к больничной койке, потом к инвалидному креслу, но мои физические мучения не заглушили душевных страданий. Увы! Жертва оказалась напрасной.

Но одна отрада проливала бальзам на мое израненное сердце. Я наслаждалась тем, чего ты обо мне - о нас - не знал. Я лелеяла свою тайну, как отравительница бережет яд, который собирается пустить в ход. Я ожидала подходящего момента, чтобы нанести тебе удар.

Когда мы расстались, мой возлюбленный, я уже была не одна. Да! Слишком сильная боль заглушила все остальные чувства, и я забыла обо всем, в том числе и о собственной физиологии. Беременность грянула, как гром, только не с ясного, а с грозового неба, затянутого черными тучами, - прерывать ее было поздно. Я уехала в маленький провинциальный городок, сняла там комнату, доносила и родила нашего ребенка. Девочку привезла в город, оставила на пороге дома малютки. Я назвала ее Грёзой - призрачным видением, которым оказалась наша любовь.

Помнишь, как ты рассказывал мне свой любимый миф об аргонавтах? Там Медея, прекрасная и коварная волшебница, чтобы отомстить покинувшему ее Язону, убила их общих детей. Как ни страшно в этом признаваться, такая мысль не раз приходила мне в голову. Поэтому я пристально следила за Грёзой - где она, как складывается ее судьба? Как я это делала? Деньги, мой друг! Ты сам приучил меня к мысли, что деньги правят миром. Я полагала, ты шутишь… Я совсем не знала тебя.

Мне нечего сказать в свое оправдание - я действительно собиралась убить наше дитя. Убить в тот самый миг, когда ты узнаешь о дочери, привяжешься к ней, проникнешься отцовской любовью. О, удача! Дважды вступив в законный брак, ты развелся и остался один как перст: бог не дал тебе потомства. Не верю, что ты женился по любви, мой милый Фэд! Скорее тобой руководили расчет и карьеризм - ведь ты бухгалтер, который только притворялся поэтом. Из вольной птицы, которая гнезда не вьет, ты стал подневольной. Жаль, если счетовод возобладал в тебе над творцом. Впрочем, не мне судить тебя.

Хочешь ты того или нет, единственный твой ребенок - наша дочь Грёза. Она унаследовала от нас обоих самое лучшее, она - созданный нашей любовью шедевр.

Я собиралась лишить тебя твоего лучшего творения, Мастер!

Это рукописи, как известно, не горят. О других вещах и созданиях не существует подобного постулата. Час пробил, и я поставила тебя в известность о существовании дочери. Узнав Грёзу, ты не мог не полюбить ее. Ты, истинный ценитель красоты, на исходе жизни не мог отказаться от такого царского подарка. Возможно, сначала ты мне не поверил, но потом… Я не сомневалась в успехе!

Я представляла, как ты обретешь дочь и как ты ее потеряешь. Я жаждала, чтобы ты испил хоть малую толику той горечи, которая выпала мне! Чтобы ты корчился от боли, как это происходило со мной. Чтобы ты проклял нашу встречу, как проклинала ее я! Нет такой кары, такой мучительнейшей пытки, которые показались бы мне искупительными. Никакие уготованные тебе страдания не могли сравниться с моей агонией. Когда любовь слишком сильна, она сжигает заживо.

Наверное, я не найду понимания в твоем сердце - люди никогда не понимали меня, как и я не понимала их. Но что же мне делать, если я так чувствую, так существую? Безмерность - вот моя суть. Безмерно мое обожание, безмерна и моя ярость - бешенство преданной волчицы, дикой кошки, безумно любящей женщины. Ярость и любовь сливаются в точке экстаза. Это взрыв, способный поглотить вселенную!

Я собиралась последовать за дочерью - то есть умереть, насладившись твоим отчаянием. Однажды бросив наше дитя на пороге дома малютки, я не могла бросить нашу девочку на пороге смерти. Я бы сопровождала ее.

Но все сложилось по-другому.

Мой проклятый возлюбленный, уходя, я буду молиться только о тебе и о нашей дочери. Я прижимаю тебя к своей груди и не отпускаю… Приходи! Я жду тебя в вечности.

За окнами дышит холодная темнота. Эта последняя для меня земная ночь проливает горькие слезы. Это не дождь - это небо оплакивает то, что мы потеряли. Земное уже завершается для меня, остался еще один решающий ход, и партия будет сыграна, завершена.

Я не буду вдаваться в подробности своего плана, им не место в этом письме, да и жаль тратить на это драгоценные минуты. Скажу лишь, что продала нашу с мамой квартиру на Лиговке, а себе купила убогое жилье, таким образом, у меня оказалось достаточно денег для осуществления задуманного. Я дала объявление в газеты, что нуждаюсь в услугах частного детектива, и предложения повалили, как из рога изобилия. Я тщательно отбирала кандидата. Прошло немало времени, прежде чем мой выбор пал на молодого сотрудника уголовного розыска, который уволился со службы по состоянию здоровья. Фортуна оказалась благосклонна ко мне - этот парень проживал в том же доме, где и Грёза. Она, как ты уже знаешь, оказывает помощь престарелым, и одна из старушек перед смертью подписала ей дарственную на квартиру. Все складывалось наилучшим образом! Это ли не знак свыше?

Итак, деньги помогли мне раздобыть более подробную информацию о человеке, который должен был стать моими глазами, ушами и руками, - медицинская комиссия признала его крайне неуравновешенным, склонным к психопатии. Он прошел курс лечения, и в данный момент его психика относительно стабилизировалась. Такой помощник, думала я, с воодушевлением подхватит мои идеи и без лишних рассуждений претворит их в жизнь. Мне не стоило большого труда направить его злую энергию в нужное русло, и он согласился выполнять мои указания. Я посылала ему сообщения по электронной почте, он отвечал. Ему следовало сблизиться с Грёзой, прикинуться влюбленным, вызвать ответное чувство, чтобы она доверяла ему и в любое время могла впустить его в квартиру. Я готовила убийцу для своей… нашей дочери! Это чудовищная, жуткая правда, от которой у меня самой кровь стынет в жилах. Мы условились, что в нужный момент я подам знак и все произойдет у тебя на глазах.

Признайся, Фэд, ты бы ни за что не поверил на слово, что Грёза - твоя дочь. Ты бы и пальцем не пошевелил, чтобы встретиться с ней. Мне следовало свести вас. Зная твой скепсис и твою холодную трезвость, я сначала подкинула тебе «объект» - аварийный особнячок, твою любимую недвижимость. Я была уверена, что ты клюнешь. Жажда наживы приведет тебя туда, и там ты непременно столкнешься с нашей девочкой. Представляю, как ты остолбенел, увидев ее. Она поразила тебя в самое сердце, ты едва не задохнулся от восторга и умиления. Не сомневаюсь, так все и было!

Откуда у меня сведения о твоем бизнесе и образе жизни? Слухами земля полнится, милый. Когда я сделалась калекой, у меня не осталось иных развлечений, кроме как наблюдать за тобой - за твоими делами, твоими женщинами, твоими привычками. Ты почти не изменился, переехав из тесной мансарды в пятикомнатную квартиру. Забросил искусство и принялся ковать монеты. Деньги, деньги! Они вскружили тебе голову. Иногда я думаю: а что ты положишь себе в гроб? Пачку «зеленых»? Золотой слиток? Что? Кому ты все это оставишь? Родственникам из Костромы, которые налетят на наследство стаей стервятников, едва ты испустишь дух? Бедный Фэд! Впервые вместо жгучей ненависти я ощутила проблеск жалости. Может быть, именно с этой крохотной искорки сочувствия началось мое перерождение. Из жестокой и беспощадной мстительницы я снова превратилась в любящую женщину. И знаешь, ненавидеть так трудно! А любить… легко.

Любой процесс проходит множество стадий, и прежде чем лес станет углем, а уголь - алмазом, много воды утечет. Так много, что не останется никого, кто гулял в том лесу и слушал песни птиц. Наступит ледниковый период, его сменит оттепель, затем потоп, и снова возродится жизнь, только на месте джунглей образуется пустыня, или горы, или бескрайняя степь. Пройдет череда веков, старатели начнут разрабатывать алмазную жилу, построят рудник, и какой-нибудь ювелир из Амстердама огранит найденный на том руднике невзрачный камень, придаст ему форму капли или звездочки, и ослепительно засверкает бриллиант, который когда-то был мертвым древесным стволом.

Нечто похожее произошло со мной, с моей любовью к тебе, дорогой Фэд. Чтобы она засверкала всеми гранями, дерево должно было умереть… Оно уже никогда не покроется нежной листвой, не зацветет, не приютит в своих ветвях стайку голосистых пичужек. Оно сослужило свою службу, и не стоит сожалеть о нем.

Так и ты не жалей обо мне. Ведь у тебя останется бриллиант! Любуйся им, наслаждайся его красотой, как это умеешь только ты.