Французское общество времен Филиппа-Августа - Ашиль Люшер

В качестве церковного главы епископ не только руководил богослужениями в соборе. Ему поручался и контроль за поведением священников во всех храмах и приходах диоцеза. Это он назначал приходских священников, непосредственно подчиненных епархии, или же просто вверял заботу о душах тем кандидатам, которых представляли покровители. У него единственного было право приказывать клирикам, а его долг заключался в том, чтобы они получали священнический сан. Наконец, на нем лежала и такая обязанность: однажды разместив и обустроив священников, поддерживать их на доброй стезе, то есть следить за их образованием и нравственностью. А ведь нам известно, сколь утомительной и трудной делала эту часть епископской задачи неотесанность низшего духовенства. Чтобы благополучно ее разрешить, епископу следовало как можно больше взаимодействовать со служителями приходов. И вот он совершает инспекционные поездки по сельским церквам всего диоцеза; он собирает деканов или протоиереев, проводит общие опросы прихожан, выслушивает обвинения, объектом которых всегда являются священники, временно отстраняет их от должности, наказывает или грозит наказанием подозреваемым или виновным. Но этой работы разъездного инспектора или судьи недостаточно — епископ не может быть постоянно в пути; и тогда с места на место переезжают священники приходов. Каждый год он собирает в большом зале своего дворца или на хорах собора свой синод, или общее собрание клириков диоцеза; там он читает проповедь, дает указания, делает выговоры и карает, укрепляя дисциплину и исправляя нравы.

Двух последних вещей добиться труднее всего, ибо клирики, натуры грубые и необузданные, нелегко смиряются с наказаниями. Они упираются, особенно когда им запрещают публично содержать сожительниц, обращаются в Рим, дабы приостановить действие наказания, или даже открыто восстают. Самый мягкий и добродетельный из епископов этого времени, парижский епископ Морис де Сюлли также испытал сопротивление своего духовенства. И как будто епископу мало было проблем со священниками приходов, ему еще приходится бороться на этой территории с некоторыми сановниками, узурпирующими его власть. Такими должностными лицами являлись архидьяконы. Поставленные епископом, дабы помогать ему в управлении от его имени частью диоцеза, архидьяконы мало-помалу забывали, что они лишь представители епископской власти. Они стараются оставить у себя диоцезальные доходы, назначают, судят, отлучают настоятелей приходов в своей округе, как если бы архидьяконство стало епархией малого размера. Это весьма любопытный пример феномена феодального захвата в церковном обществе. Естественно, епископ, опасаясь потерять власть во всем диоцезе, сопротивляется и защищается как может. И тогда во многих диоцезах разгорается скрытая или явная война между прелатом и его архидьяконами; во всяком случае, епископ постоянно прилагает усилия, чтобы удержать ускользающие от него доходы и права. С конца же XII в. некоторые предпринимают решительные меры: вместо того чтобы делегировать свою власть архидьякону, ставшему их врагом, они вручают ее особым клирикам, «клирикам епископа», избираемым и отзываемым. Эти доверенные агенты повсюду разъезжают с епископами, образуют их постоянный совет, выполняют их поручения, помогают судить и собирать налоги. Епископские клирики вызвали к жизни «официалов» и «великих викариев», два института, возникновение которых везде датируется временем правления Филиппа Августа. Именно благодаря им епископ смог успешно бороться с захватническими тенденциями архидьяконов и сохранить над приходами и приходскими священниками власть, которую у него оспаривали.

Но в диоцезе, помимо приходов, есть и другие органы церковной жизни — капитулы и аббатства, две категории учреждений, которые для епископа являются одновременно и новой причиной забот, и новым источником осложнений и конфликтов. Правда, все эти каноники не соперничают с епископом, как каноники соборов, но за ними следует не меньше присматривать, заставляя точно выполнять обязанности и давая распоряжения. Что же касается монахов, то они или свободны, то есть полностью независимы от епископа, или подчинены его власти. В первом случае независимые аббатства, если они в некоторой степени известны и богаты, становятся одним из самых серьезных препятствий для осуществления епископской власти. Они не только пресекают всякое вмешательство епископа в свои дела, вплоть до того, что не позволяют ему даже входить в их храмы, но препираются с ним по поводу права суда, приорств, доменов — извечный конфликт между черным и белым духовенством; а некоторые аббаты конфликтуют с епископом даже из-за одежды, получая от Папы право носить епископские знаки отличия — сандалии, митру и посох. Присутствие независимых аббатов в епархии становится для главы диоцеза постоянным предметом дискомфорта и раздражения; но подчиненные аббатства и их приоры заботят его еще больше. За ними приходится надзирать, как и за приходами, наказывать за злоупотребления, защищать от грабителей и всеми способами, особенно дарами, помогать им. Религиозное общественное мнение требует от епископов благотворительности в отношении их аббатств и даже основания новых с целью приумножения в своих диоцезах очагов наставления в вере.

Монахи, каноники, архидьяконы, приходские священники также доставляют епископу довольно много хлопот, трудов и поводов для борьбы, и вполне вероятно, что отношения с диоцезальным духовенством с избытком поглощают его время. У него столько дел, что некогда заниматься тем, что происходит у его коллег и «сотоварищей», викарных епископов той же провинции. Вместе с тем, будучи подчиненным архиепископа, он вынужден выполнять некоторые обязательства по отношению к нему. Епископу приходится выезжать из диоцеза на архиепископские синоды, чтобы присутствовать на посвящении других епископов провинции; архиепископ также имеет право использовать его в качестве судьи на некоторых процессах, так что, неся в одиночку тяжкое бремя епархиальных дел, епископ в некоторой степени обязан заниматься и делами провинции. Но и там он может столкнуться, и зачастую сталкивается, с распрями и затруднительными положениями. Отношения с архиепископом тоже не всегда мирные, поскольку последний часто пытается посягать на епископские права, и в первую очередь право судить подданного епископа; так что тому снова приходится бороться, чтобы противостоять подобным претензиям. В результате конфликт порой оборачивается жестоким и откровенным кризисом. Так, например, в 1196 г. мы застаем епископа Лизье Гийома в состоянии открытой войны с архиепископом Руанским Готье де Кутансом, отлучившим непокорного: в дошедшем до нас письме архиепископ пылко обвиняет его, что «он поносил руанскую церковь, свою мать, побуждаемый духом гордыни и зловонным дуновением Эреба». Беда в том, что конфликты подобного рода не решаются на месте; начальнику и подчиненному, архиепископу и епископу, приходится отправляться по ту сторону Альп, чтобы разрешать свои споры у Папы и его судей.

Да и сам Папа является для епископов начальником весьма требовательным и опасным, но по-другому, нежели архиепископ. При Филиппе Августе централизация Церкви вокруг Папы и кардиналов уже завершилась, и епископат становился первой жертвой нового положения вещей. Благодаря апелляции к Риму большая часть судебных процессов церковного характера попадает теперь в ведение папского правосудия. К счастью, не все доходит до самого Рима, но Папа привыкает по самым незначительным конфликтам использовать епископов как представителей Святого престола; он поручает им проводить расследования, выслушивать стороны и свидетелей и выносить от своего имени окончательное решение. И, словно бы епископу недостаточно своего диоцеза, а иногда и всей провинции, Папа обременяет его еще и чрезвычайными службами и специальными поручениями. Парижский епископ Морис де Сюлли, остававшийся в должности тридцать шесть лет, использовался Папами в качестве судьи по крайней мере двадцать раз — цифра очевидно заниженная, ибо документов того времени, откуда можно было бы узнать все обстоятельства, при которых он направлялся римской церковью, не хватает.

Епископ должен еще радоваться, если Папа заставляет его просто судить на месте. Но в особо серьезных случаях, когда обвиняется он сам, ему приходится лично представать перед судом в Риме. Его присутствие требуется там, и когда Папа собирает христиан на Вселенский собор. Для современников Филиппа Августа путешествие, вроде поездки в Италию, ужасно: страшная усталость, разного рода опасности, значительная потеря времени и денег. Но следует повиноваться, поскольку Папа не позволяет уклоняться от поездки: он грозит упрямцам, отчитывает опоздавших, наказывает тех, кто отсутствует без уважительной причины. По этому поводу любопытно прочитать переписку Александра III и архиепископа Турского Варфоломея. Последний в 1179 г. не явился на третий Латеранский собор, хотя его присутствие в Риме засвидетельствовано в четвертое воскресенье поста или позднее, во второе воскресенье после Пасхи. Епископ же не имел никакого желания совершать путешествие в Италию; однако, вместо того чтобы ответить самому, он заставляет написать Александру одного из своих друзей, лицо, к которому Рим благоволил, аббата св. Женевьевы Этьена де Турне. Тот, как может, оправдывает архиепископа Турского: он подтверждает, что во время собора Варфоломей был болен и не мог без опасности для своего здоровья отправиться в Рим; к тому же ему было необходимо приехать в Париж на совет к королю. Приходит новое письмо Папы архиепископу Турскому, на сей раз составленное чуть ли не в угрожающих выражениях: Александр все же надеется, что прелат прибудет в Рим в один из назначенных им дней; его следовало бы наказать за отсутствие на соборе, и его пощадили лишь по просьбе Людовика VII и его сына Филиппа Августа. Архиепископу был назначен последний срок — до ближайшего праздника св. Мартина, в случае же неявки Папа строго накажет его.