Пробужденный любовник - Дж. Уорд

О повесил трубку. Ему было наплевать на Общество. Еще меньше его заботила война с вампирами. У него было лишь две цели: вернуть свою женщину живой или мертвой; убить брата со шрамом, забравшего ее.

Встав, он мельком взглянул на свое тело — на неподвижное свидетельство сексуального бессилия. Ужасная мысль родилась в голове.

Вампиры, в отличие от лессеров, импотентами не были.

Он представил себе свою прекрасную, непорочную жену… увидел ее обнаженной, с волосами распущенными по бледным плечам, увидел, как свет облегает изящные формы ее тела. Роскошная. Идеальная, идеальная, идеальная. Очень женственная.

Созданная для поклонения. Но не для секса. Мадонна.

Но любой, у кого есть член, захочет обладать ею. Вампир, человек, лессер. Кто угодно.

Ярость пронзила его, и вдруг он понял, что надеется, что она мертва. Потому что, если этот уродливый ублюдок попытается заняться с ней сексом… черт, О кастрирует брата вилкой прежде, чем убить.

И, да поможет Бог ей, если она будет наслаждаться этим.

Глава 16

Когда Фьюри проснулся, было уже почти четыре часа дня. Спал он паршиво, потому что был все еще зол на Зейдиста, а адреналин продолжал выбрасываться в кровь. Что не особо способствовало спокойному сну.

Он потянулся за косяком и поджог его. Затягивая красный дымок в легкие и удерживая его там, он старался не представлять себе, как входит в комнату Зейдиста и будит того ударом в челюсть. Но фантазия была очень привлекательной.

Черт, он просто не мог поверить, что Зед попытался вот так взять Бэллу. Ему были ненавистны подобные извращение близнеца. Впрочем, себя он тоже ненавидел… за то, что произошедшее так глупо удивило его. Все это время он полагал, что какая-то часть брата пережила рабство вместе с ним… что была в нем маленькая частичка души. Но после вчерашнего? Не осталось никаких сомнений в жестокой натуре Зейдиста. Никаких.

Проклятье, настоящим адом стала мысль о том, что именно он подвел Бэллу. Ему не стоило оставлять ее в спальне Зеда. Он не мог смириться с тем, что пожертвовал ее безопасностью ради собственного желания верить в брата.

Бэлла…

Он вспомнил, как она позволила ему обнимать ее. В тот момент он почувствовал себя сильным, способным защитить ее от целой армии лессеров. За то короткое время, она превратила его в настоящего мужчину — в котором нуждались, который служит какой-то высшей цели.

Это стало настоящим откровением — быть кем-то, кроме глупого надсмотрщика за жестоким безумцем с суицидальными наклонностями.

Он отчаянно хотел остаться на эту ночь рядом с ней, но ушел, зная, что поступает правильно. Она была измучена, и плюс к этому — несмотря на клятву безбрачия — он не доверял сам себе. Он хотел защитить ее собственным телом. Он хотел поклоняться ей, хотел, чтобы она стала для него реальной: каждой тонкой косточкой, каждым сантиметром нежной кожи.

Но он не имел права так думать.

Фьюри глубоко затянулся, дыхание вошло в горло с шипением. Удерживая дым внутри, он почувствовал, как напряжение покидает плечи. Когда спокойствие объяло его, он взглянул на свою заначку. Она подходила к концу, и, как бы он не ненавидел посещения Преподобного, ему нужно было пополнить запас.

Да, учитывая его чувства к Зеду, ему потребуется немало. Красный дымок служил лишь легким мускульным релаксантом, ничего общего с марихуаной или какой-то иной опасной дрянью. Но его уравновешенность полностью зависела от этих косяков: он полагался на них так же, как некоторые — на спиртное. Если бы ему не нужно было ходить к Преподобному, он бы сказал, что это было совершенно безобидным времяпрепровождением.

Совершенно безобидная и единственная отдушина.

Докурив самокрутку, он потушил ее в пепельнице и поднялся с кровати. Надев протез, он прошел в ванну, чтобы вымыться и побриться; потом натянул брюки и одну из своих шелковых рубашек. Он сунул свою настоящую ногу, а затем и ту, что не мог чувствовать, в пару туфель Коул Хаан[43].

Посмотрелся в зеркало. Немного пригладил волосы. Глубоко вздохнул.

Он подошел к спальне, расположенной по соседству с его комнатой, и осторожно постучал. Ответа не последовало, он снова постучал, а потом открыл дверь. Одеяла были разбросаны, но кровать была пуста — ее в спальне не было.

Он пошел по коридору обратно, тревога звенела в ушах. Не помня себя, он ускорил шаг, потом побежал. Он пронесся мимо лестницы и направился в коридор со статуями. Не постучав в дверь Зейдиста, он просто распахнул ее.

И остановился как вкопанный.

Первой мыслью, пришедшей ему в голову, стало: «Зейдист сейчас свалиться с кровати». Тело брата лежало поверх одеяла на самом краю матраса, так далеко, как это было возможно. Господи… Поза казалась адски неудобной. Руки Зеда были скрещены на обнаженной груди, словно он пытался удержать себя, ноги согнуты и повернуты так, что коленки свисали с кровати.

Но голова его была обращена в другую сторону. К Бэлле. Изуродованные губы слегка приоткрыты и лишены привычной злобной усмешки. Брови, обычно нахмуренные в приступе гнева, расслаблены.

На лице застыло выражение спокойного благоговения.

Лицо Бэллы было повернуто к мужчине, спавшему рядом, спокойное словно тихие сумерки. Всем телом она прижималась к Зеду, приблизившись к нему настолько, насколько позволяли простыни и одеяла. Черт, было совершенно очевидно: если бы она могла обвиться вокруг него, она бы так и сделала. Столь же очевидны были попытки Зейдиста отодвинуться от нее как можно дальше.

Фьюри тихо выругался. Что бы ни произошло здесь прошлой ночью, Зед не пытался изнасиловать ее. Ни за что. Не могло этого случиться с людьми, выглядящими так.

Он закрыл глаза. Затворил дверь.

Безумная мысль ворваться в комнату и избить Зеда за то, что лежит рядом с Бэллой, промелькнула в сознании. Он хорошо представлял себя с братом, кружащий друг вокруг друга, сошедшихся в старинном состязании[44] за право обладать ею.

Но это не Старый Свет. И женщины здесь имели право самостоятельно искать мужчину. Выбирать, рядом с кем спать. Решать, с кем сочетаться браком.

Она знала, где Фьюри. Он сказал ей, что его комната по соседству. Если бы она захотела, она бы пришла к нему.

Зед проснулся от странного ощущения — ему было тепло. Не жарко, а просто… тепло. Он, что, забыл выключить обогреватель после ухода Бэллы? Должно быть так. Но он заметил еще кое-что. Он лежал не на тюфяке. И на нем были надеты брюки, не так ли? Он покрутил ногами, пытаясь стянуть с себя одежду: он всегда спал голым. Когда ткань немного сдвинулась, он вдруг понял, что он был напряжен. Тяжелый и напряженный. Что за…