Паниклав (СИ) - Ричи Кристина

Его губы все ближе к моим, он смотрит прямо в мои глаза, затопленные желанием.

Сама притягиваю его за волосы к себе ближе, ему нравилось, когда я проявляла инициативу.

Поцелуй горячий, будто только, что на именинном торте задули свечи и воск от них поплыл прямо на крем.

Языки танцуют танец страсти и похоти, пламя окутывает нас, каждую потаенную точку на наших телах. Отрываясь от него, снова смотрю в его глаза. Дыхание рваное, возбуждение по всему телу отдается волнами.

Стягиваю с Чейза футболку и брюки.

Цепляюсь за его боксеры и срываю их резкими движениями.

Обрисовываю пальчиками его кубики пресса и спускаюсь ниже пупка. Немного кудрявых, темных, смешных волосков, которые приводят меня к огромному члену.

Кингсайз — это название я навсегда запомню по презервативам, что нашла в бардачке его тачки.

Беру его в руки, немного знаний о том, что ему нравится. Обвожу губами головку и погружаю ее в рот. Даже вкус, в моем сне, через воспоминания передается. Нежная, мягкая кожа. я скольжу языком по ней, Чейз издает стоны в рваном дыхании.

Мне нравится, когда он в такой эйфории, от моих ласк. Я могу вобрать его плоть, только на половину. Чейз не выдерживает и отрывает меня от огромного леденца. Приподнимает за волосы к своим губам.

Он хорош в этом.

Всегда хочется все больше и больше Чейза Ричардсона.

Это как экстази, хочется не слазить с него.

Не даром у Рика было столько много покупателей-фанатов.

— Детка, я так сильно люблю тебя. Мой самый красивый цветок, — Чейз умеет соблазнять и говорить то, что возбуждает даже самые скромные мысли.

Пошлости от Чейза — это наслаждение, будто та лошадь, на которую ты поставил последние деньги выиграла в забеге.

— Именно ты сорвал цветок, именно ты, — я теряюсь в ощущениях, он целует мою грудь, лаская языком и прикусывая соски, по очереди.

— Никто кроме меня! Ты моя Джесси! Моя! — никто не спорит.

Пусть продолжает и не останавливается.

Не хочу ни о чем больше думать.

Чейз спускается ниже, целуя пупок и трогая мой живот, ныряет между моих широко разведенных бедер попутно ухмыляясь, прямо к лону.

Берет меня за бедра сжимая и входит языком внутрь.

Я вбираю воздух в легкие, откидываюсь на подушки и сминаю простынь.

Утопаю в перине, меня уносит каждый раз в параллельный мир с Чейзом.

Горячий язык скользит в меня, не обделяя своим вниманием, прямо к клитору. Задыхаюсь, иногда кажется, что мое сердце не выдержит этой сладкой пытки и я умру от сердечного приступа, но Чейз умеет держать меня на грани жизни и смерти. Он не переходит черту. А я хватаюсь за его волосы, впиваясь ногтями, доходя до его мыслей.

Чейз довольно улыбаясь подтягивает мое тело к себе, я сажусь сверху, и он входит, наполняя меня собой. Покачиваюсь на нем, он придерживает меня чуть выше поясницы.

Выдыхаю в его губы, которые дразнят мои. Обвиваю руками его шею, а ногами спину Чейза. Мы сливаемся в объятиях, Чейз приподнимает меня на себе, задавая ритм.

— Ты лучшее в моей жизни, моя любимая Джесс, — я почти на том уровне, где облака соприкасаются с безграничным космосом.

— Я все еще жду тебя Чейз, — с моими словами, он опрокидывает меня на кровать спиной и снова занимает свое место внутри меня. Толчки становятся сильнее и чувствительнее, он знает, где находится, та самая точка внутри меня, от которой меня буквально разрывает на атомы и частицы звездной пыли.

— Я приду за тобой, где бы ты не находилась, всегда буду рядом, — мои мысли в его словах, сейчас меня подпитывают надеждой.

Мы оба на пределе и вот — вот произойдет взрыв.

Он накрывает все в радиусе этого странного, нереально — реального места моего заточения. Я сжимаюсь и эти внутренние спазмы оргазма, отдаются в тело Чейза. Ощущения не забыты и все передаётся в мой сон комы, без ошибок.

— Я люблю тебя детка, — Чейз встает и поправляя свои волосы, улыбаясь уходит в ванную комнату.

— Я люблю тебя Чейз! — слезы уже в обычном потоке падают в перину подушек, стекая по моим щекам.

Он изменил мне с Эйприл, он сделал ей ребенка, он ушел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А я говорю, что люблю его.

Занимаюсь любовью с ним, в своем сне.

Гадко и обидно.

Но я хотела, хочу его.

Сердце хочет, то что хочет.

Любовь не вырвать быстро, даже если наделать кучу ошибок, она так легко не уходит.

Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на последнем разговоре с доктором Лэриком.

глава 43

Джесси

Если тебе досталось от этой жизни, Если ты держишь в руках карты И боишься сделать ход, Я помогу тебе, я исцелю твоё сердце. (Umbrella — оригинал Rihanna feat. Jay-Z)

Мои мысли уносят меня в тот день, когда мы весь месяц, ходили вместе на индивидуальные занятия к доктору Лэрику. Мне казалось мы сможем преодолеть все кризисы и депрессию, психоз и агрессию, панические атаки в конце концов и всю туже ноющую, внутреннюю боль души.

— Я хочу рассказать о маме, — Чейз сидит рядом со мной. Доктор Лэрик кивает и поправив свои очки, жестом открытых рук, предлагает Чейзу начать свое откровение.

Я же сижу вжавший в кресло и с дрожащими руками от волнения подаюсь немного вперед, не хочу пропустить ни слова, мне интересно знать, как он пережил это горе.

— Начну с того, что с моего рождения мы все еще жили в Канаде, у нас был огромный дом, отец женился на маме по взаимной выгоде их родителей, партнеров по бизнесу. Я родился в браке, в котором не было любви между мужем и женой. Но, когда появился я, все должно было измениться, но и здесь не произошло чуда. Я просто сын ледяного, бесчувственного мудака. Простите. Но мама, она любила меня. Я был в ее жизни единственным человечком, который помогал ей просто жить. Человечек рос, все больше начиная походить на своего ублюдка отца. Кровь, что текла и течет в его венах, она отравлена, — Чейз сжимает губы, слышно скрип зубов, как его челюсть ходит ходуном, кулаки сжимаются.

Мне знакомы эти чувства.

Сложно доставать то, что давно должно было рассеяться, как прах над каньоном.

— Чейз, посмотри на меня, все хорошо. Я здесь, — тянусь к его руке и он, делая замок из наших переплетенных пальцев, успокаиваясь начинает говорить.

Доктор Лэрик улыбаясь, следит за нашим с ним тайном секретном мире.

— Мы переехали в Остин, когда мне было уже 14 лет, было сложно. Ни друзей, ни бабушки с дедушкой, они родили отца уже в возрасте и ушли навсегда, когда мне было лет 9. Только мама всегда была рядом. Мне тогда исполнилось 17 лет и прошел всего месяц, я честно, не замечал ее болезни. Она так тщательно скрывала все. Знаете, косметика, иногда она делала вид, что лежит и читает, а на самом деле плакала от боли. Я поражаюсь ее выносливости и любви к тем, кто не достоин был. Она мне напоминает великий Титаник, который погубила огромная глыба льда. Но Титаник утонул достойно. Я считаю маму сильнее всех. Знаю, что она была замечательной. Я любил ее, но не сказал ей об этом, ни разу. Понимаете, ни одного, гребаного разу! А когда отец узнал о ее недуге, он даже в лице не изменился, будто ждал, что так должно было случиться. Он мог спасти ее, но он предпочел строить карьеру. Даяна Ричардсон была прекрасным человеком, — Чейз немного трет глаза.

Я быстро смахиваю слезы, которые текли пока, я его внимательно слушала.

Будто прошла этот путь вместе с ним.

— Чейз, благодарю, что поделился со мной и Джесс. Ты считаешь, в смерти Даяны, виновен твой отец? — доктор Лэрик всматривается в растерянные глаза Чейза.

— Не знаю, но я зол на отца, за его отношение к нашей семье. Он конечно, не буквально убил ее, ее убил рак. Но я злюсь на него за то, что он даже не поговорил со мной после ее смерти, как говорят отцы и сыновья, он не поговорил с ней. Как можно было мужу не знать о болезни? А все потому, что он вечно пропадал на работе и отсутствовал в нашей жизни, думаю мама знала о его похождениях к шлюхам, — Доктор Лэрик кивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})