Расклад на любовь - Ксения Каретникова

class="p1">Узнав об этом, Фуа впадает в отчаяние. Не ест, не пьет, все время лежит и сокрушается на свою судьбу. Зачем она своему любимому? За что Господь наградил болезнью и их сына? Граф опечален, ему больно видеть свою любимую такой. Но он не подаёт вида, поддерживает, как может, свою Фуа.

Хандра полностью завладела сердцем юной девушки. Как же ей больно оттого, что она не видит. Уже не только глазами, но и сердцем. И однажды, нарядив себя и сына в самые лучшие одежды, Фуа решается на отчаянный шаг. Шаг над пропастью у дома, где прошли самые лучшие моменты в ее жизни. Полет, в котором девушка свободна как никогда. И которым она освобождает своего Грегори…

Граф находит тела любимой и сына. Кремирует их и развевает прах над водой у одного из древних дольменов. И клянётся больше никогда не влюбляться.

Книжку закрыла в смешанных чувствах. С одной стороны, история даже жестокая. С другой — Фуа с трудом, но понять можно. Она решила, что молодому графу ни к чему такая возлюбленная. Он мог найти себе "нормальную", не сразу, спустя время. И бросить Фуа, отказаться от сына. Тем более незаконнорожденного. Но в этом была виновата сама девушка.

Поистине чужая душа потемки.

Посмотрела на обложку, затем на фасад замка, перед которым я сидела. Одно "лицо". Неспроста же? И история Григория — это история графа Урусова? Фамилия в тексте не упоминалась. Но совпадения в имени вполне себе достаточно.

Печально вдохнув, я достала телефон и вбила в поисковике имя автора. Прошла по первой же ссылки и обнаружила, что у автора несколько подобных небольших книг, выпущенных примерно в одно время. На обложках тоже здания, и названия все на иностранном языке. Причем выпущены книги были как "печать по требованию", то есть автор сам заплатил за то, что бы его истории напечатали. Потому такой и маленький тираж, который не продавался в магазинах, а, скорее всего, раздавался по знакомым и родным.

Я уже собралась встать и пойти к себе в номер, но увидела, как ко мне степенно идет Милослав и несет еще одно кресло. За ним шла Зоя, в руках который поднос с двумя дымящимися чашками.

— Файф о’клок, — произнес Милослав, — время чая, как говорят англичане, — он поставил кресло рядом со мной, взял с подноса чашку с блюдцем и отдал ее мне. После чего присел и забрал у Зои вторую чашку, уже для себя. — Представляете, меня прогнали с кухни. Я им якобы мешаю, — улыбнулся он.

Зоя ушла, а портье, кивнув на книжку, что лежала у меня на коленях, спросил:

— Прочитали?

— Да, — кивнула я и быстро пересказала прочитанную историю. То, как именно решила уйти из жизни Фуа, я опустила. Помнила историю самого Милослава.

— А знаете, я больше чем уверен, что книга про нашего графа, — сказал Милослав и аристократично отпил чай.

— Мне тоже так кажется, — согласилась я. — Но все это лишь домыслы.

— Не скажите. Пейте, а я вам кое-что расскажу, — я тут же сделала глоток вкусного чая. С тонкой ноткой бергамота. — Здесь есть озеро, — Милослав кивнул в ту сторону, где не так давно мы прогуливались со Стасом в сумерках, — знаете, как оно называется? — я качнула головой. — Слепая Вера.

— И? — нахмурилась я.

— Ля Фуа, имя героини этой книги, переводится как Вера.

Нечто холодное и колючее коснулось моего позвоночника…

— Вы считаете, что граф Урусов назвал озеро в честь возлюбленной?

— Именно так.

Я повернулась в ту сторону, где находилось озеро. И подумала вдруг, что если вся эта история правда, то теперь понятно, почему граф Урусов жил один и не впускал так глубоко в свою жизнь других женщин.

Он поклялся больше не влюбляться.

Он безумно этого боялся.

Слепая Вера навсегда осталась с ним рядом.

Глава 47

Мы с Милославом просидели почти час за чаем, который уже остыл, но мы все равно его допили, и милой беседой.

Оказалось, что Милослав свободно владел тремя языками, не считая родного. Все-таки какой он многогранный человек.

Мы бы проболтали и дольше, если бы к замку не подъехал знакомый автомобиль. Новый хозяин замка вернулся с работы.

Портье тут же поспешил встречать Океанова. Ну и я поднялась с кресла и последовала за Милославом.

— Как день прошел? — спросил у меня Стас.

— Скучно. Я уже жду не дождусь нового заезда, — ответила я с улыбкой. Стас тоже улыбнулся, но вдруг опустил взгляд и уставился на книжку, что я держала в руках. Улыбка сползла с его лица, вместо нее появилось удивление.

— Откуда у тебя это? — поинтересовался он.

— В смысле? — не поняла я, а Стас выхватил из моих рук книжку со словами:

— Ты рылась в моих вещах?

Колючий случай! Как он мог вообще о таком подумать!

Отобрала у него книгу и ответила:

— Ни у кого я не рылась. А книжку мне дал Милослав.

Стас перевёл взгляд на портье.

— Эту книгу я в городе купил сегодня, — произнес Милослав.

Стас нахмурил брови и покосился на Славу, который все это время стоял рядом. А затем молча и быстрым шагом Океанов направился в замок. Слава засеменил за ним.

— Странно, — выдал Милослав, провожая мужчин взглядом.

— Ничего странного, — ответила, — по всей видимости, у Станислава Викторовича есть такая же книжка. Вы точно ее в городе купили?

— Обижаете, Лялечка. Я по хозяйским вещам не роюсь. Не так воспитан.

— Простите, я обидеть не хотела. Просто интересное совпадение, не находите?

Портье бездумно кивнул. А я решила пойти и пообщаться со Стасом.

Он явно разозлился, подумав, что книжку эту мы у него стащили. Неожиданная реакция, во-первых, что он вообще подумал, будто мы на это способны. А во-вторых, что такого в этой книге? Ну кроме того, что мы сейчас живем в замке главного героя?

Поднялась по лестнице, дошла до номера Океанова и уже собралась постучать, как обнаружила, что дверь не закрыта. Чуть толкнула ее вперед.

Стас копался в прикроватной тумбочке. И довольно быстро нашел то, что искал. В его руках была точно такая же книжка, как у меня.

Я постучала, Стас дернулся, убрал книжку обратно и крикнул:

— Входите.

Я зашла, оглядываясь. В номере бывшего родственника я ни разу не была. Помещение практически ничем не отличалось от моего. Даже кровать была идентичная. И коврик возле нее.

— Ты что-то хотела? — слегка сдвинул брови Стас.

— Я насчет книги, — ответила я, демонстрируя печатное издание в своей руке.

— А, все в порядке.