Бродячая душа - Александр Асмолов

Фантом закружился по комнате в неистовом танце. Если бы он был материальным, погром в комнате, а возможно, и во всем доме был бы обеспечен. Ошарашенная таким неистовым проявлением радости девушка, только наблюдала. Наконец, англичанка остановилась перед Варей, и, сделав реверанс, раскинула обнаженные по локоть руки для объятий.

– Как я хочу тебя обнять, дорогая. Ты не представляешь! Столько лет… Столько лет… Стоп! Давай все-таки посчитаем. Как звучит твое первое имя?

– Варвара.

– Ты знаешь его число? – гостья насторожилась. – Надеюсь, нумерологию Пифагора из Самоса в твоем времени не забыли?

– Нет. Я понимаю, о чем вы спрашиваете, леди Мэри. На языке моего народа сумма цифр, составленных из букв моего имени в алфавитном порядке, составляет девятку.

– Хорошо! Какой сегодня год, месяц и число в твоем мире?

– 2016-й. Июль… Уже второе, – обе стали загибать пальцы, подсчитывая сумму. – Девятка. Семерка и двойка… Вместе с именем – три девятки!

– Боже милостивый! – гостья прикрыв глаза, воздела руки к небесам. – Я буду третьей, Господи! И все случится…

Англичанка упала на колени, и, не опуская рук, что-то зашептала. Было видно, что по холеным бледным щекам скатилась слезинка… Девушка не решалась нарушить молчание, чувствуя себя неловко от сознания того, что стала невольной свидетельницей такого трогательного и очень личного события впервые встреченного ею фантома давно жившей на этом свете женщины.

– Поверь, – она порывисто встала с колен и прошлась по комнате, все еще держа сплетенные пальцы рук у подбородка, – не отыщется и трех человек в любых мирах, кто хоть однажды видел слезы Мэри Вулверстоун.

– Можете положиться на мою скромность, миледи.

– Эти слова мне по душе, – гостья неожиданно улыбнулась и, чуть наклонив голову, озорно взглянула на худышку. – Грейс тоже долго не могла поверить, что в таком теле живет воин и… наш спаситель. Ты хоть понимаешь о чем я?

– Надеюсь услышать это от вас, леди Киллигрю.

– Ну что же… Старая кельтская легенда гласит: однажды посланник богов предъявит стражам три девятки, чтобы ему позволили передать три кольца из мира живых в мир мертвых. Я правильно понимаю, что помимо кольца ирландки Грануаль О'Мэлли у тебя еще есть кольцо француженки Жанны-Луизы де Бельвиль?

– Да, миледи.

– Боже милостивый, не называй меня так. Для тебя я просто Мэри.

Девушка в ночной пижамке, сидя на скрипучей раскладушке, попыталась сделать реверанс. Это вышло так уморительно, что фантом взвился к потолку и на пару секунд исчез из комнаты, а в сознании смущенной хозяйки остался только неудержимый хохот.

– Извини, – англичанка вновь появилась перед любительницей истории, смахнув новую слезинку. – Дьявол меня побери, но ты единственная, кто заставил плакать дважды Мэри Вулверстоун, более известную, как предводительницу пиратов леди Киллигрю.

Гостья покачала головой, пытаясь спрятать улыбку. Однако это было не так просто. Вдруг фантом задрожал и растаял, а вместо него появился пират. Широко расставив ноги в высоких ботфортах, в которые была заправлена юбка, подпоясанный шпагой на широкой перевязи, в свободной белой блузе навыпуск и шикарной шляпе с пером, едва скрывающей рыжие локоны. Подбоченясь, он хохотал, раскачиваясь то вперед, то назад, словно стоял на палубе, несущегося по волнам фрегата.

– Три тысячи чертей, – пират сдернул свою шляпу, и в поклоне чиркнул ей по носку чуть выставленного вперед сапога. – Ты из наших!

– Бродячие души? – в неописуемом восторге вскинулась Варя.

Но фантом уже таял посреди комнаты, оставляя лишь сомнения – а не сон ли это?

Глава XII

Англия. Лестер

Утро выдалось теплым и дождливым. Ветер гнал с Атлантики безликие серые облака, в прорехах которых редко мелькало солнце. В такие дни магистр Ордена Сынов Света чувствовал себя отвратительно. Умирающее тело напоминало о своих проблемах, несмотря на физические упражнения, постоянные практики с подкачкой энергии, дыхательную гимнастику и неукротимое желание достойно выполнить взваленную на дряхлеющие плечи миссию.

Душа философа и дух воина гармонично сочетались в этом старике, ежедневно подталкивая к новым открытиям и победам. Это было единственной целью всей жизни «белого монаха», много лет назад посвятившего всего себя делу Ордена. Вне его он и не представлял себя. Иногда, особенно в такую погоду, когда любое движение отдавалось острой болью, старик подолгу сидел в кресле, погружаясь то ли в размышления, то ли воспоминания. Его внутренний мир был настолько богат и событиями, и воспоминаниями, и планами, что порой приходилось сопоставлять факты, чтобы разграничить реальность от всего остального.

Нареченный при рождении Адамом, он получил твердую десятку в английском алфавите. На иврите же это имя происходит от слова «АДАМА» – земля, прах, что подтверждается Ветхим Заветом, где сказано, как Господь вдохнул жизнь в глиняную куклу. При подсчете на алфавите иврита получалось алеф – 1, далет – 4, мэм – 40. Сорок пять давали девятку. С точки зрения Каббалы его имя делилось на две части: А – алеф, это сокращение одного из имен Господа – Адонай, и ДАМ – означающее кровь или животное начало. И, действительно, без души человек превращается в животное, что, в общем-то, применительно ко многим эмигрантам, населявшим Лестер со времен промышленной революции.

Среди них немало христиан, читающих Библию на разных языках мира. Впрочем, они даже не осознают великую разницу, сокрытую в одном и том тексте, написанном на иврите и всех остальных языках. Им никто не объяснил, что почти все языки построены по понятийному принципу, то есть каждому буквосочетанию присваивается понятие. Например «небо» – это то, что над головой, «земля» – это то, что под ногами. При желании можно все перевернуть с ног на голову. При этом глаголы, прилагательные, определения – все будет применяться точно так же к новым буквосочетания. Через поколение носители языка привыкнут и будут употреблять эти слова на новый манер, словно так было всегда. В этих языках нет смысла, только понятия и привычки. Поэтому с помощью Библии любому народу можно внушать все, что угодно, ведь к словам привязаны только понятия.

Иное дело иврит. Каждое слово составлено по строгим законам алфавита, в котором каждая буква имеет глубинный смысл и связана строгими правилами соответствия. Нельзя поменять местами сочетание символов, обозначающих «небо» и «землю» или, хотя бы, порядок следования в одном из них. Связи нарушатся так кардинально, что наступит хаос.

Почти все европейские языки построены на латинском алфавите, состоящим из 26 букв. Это приводит многие нации в восторг, давая мнимое впечатление превосходства над ивритом, в котором всего 22 символа. Неучи не хотят даже задуматься над теми многогранными связями, которые лежат в основе огромного информационного поля, возникающего в сознании иудея, читающего Ветхий Завет на иврите. Как можно переставить символы, например, в слове Яхвэ, ведь сразу нарушится логика: «ИЙЯ» – был, «ХОВ» – есть, «ИЙЕ» – буду. И это только первый слой… Возможно, в логике иврита есть аналогии с миллиардами информационных связей в нейронных сетях, построенных по тому же принципу, запрещающему менять хотя бы один нейрон в любом сочетании. Природа не терпит хаоса, а ее сложная форма – тем более.