Граф в законе. Изгой. Предсказание - Владимир Смирнов

— Просто мы основательно поразмыслили с Потаповым, и все наши сомнения исчезли. Ну, рассуди сам… Во-первых, он больше других похож на рисунок того мальчика. Во-вторых, Чугуев ради своего кумира Климова готов на все. В-третьих, убийство Стельмахов мог совершить только очень сильный человек, такой, как он. В-четвертых, ты сам видел серую «Волгу»… Да, кстати, выяснилось, что его машина стоит заправленная бензином, маслом, а у ворот гаража свеженькие следы… Значит, выезжал… Убедила?

— Нет, — решительно воспротивился Сергей, — такой набор аргументов я могу собрать и против Коврунова, и против Климова-сына. Это предположение, а не доказательство.

— Ну, а как хорошую версию ты это можешь принять или нет? — Она не скрывала своего огорчения.

Сергей осторожно тронул ее за локоток.

— Не обижайся. Может быть, ты и права… Я принимаю твою хорошую версию…

— Есть еще одна догадка, — теперь уже несмело, как бы признавая его авторитет, сказала она. — У Чугуева с Глафирой Николаевной какие-то странно нежные отношения… Нет, не то, что ты думаешь… Она старая, а он бугай средних лет. Нечто другое крепко их связывает.

— А это ты когда успела выяснить?

— Я в первый же день познакомилась с Глафирой Николаевной. Она помогала мне перебинтовывать тебя, компрессы ставить… Чай у меня пила, — Сергей признательно повторил про себя: «чай у меня пила». — Потом я к ней в гости ходила. Ой, какими вкусными пирожными угощалась!.. Говорили мы с ней обо всем, обо всех… Так вот скажи мне, мог Чугуев пробраться в дом Стельмахов по просьбе Глафиры Николаевны? Мог ведь, да?..

— Если их что-то крепко связывает, то конечно…

Она обрадовалась поддержке, благодарно покосилась на Сергея.

— В вашем деле все мелочи важны, верно? И эту надо запомнить на случай…

Она притормозила и, свернув на край дороги, остановила машину.

— Что-то случилось? — спросил Сергей.

— Да. — Она повернулась к нему и, рассматривая нечто далекое за лобовым окном, произнесла так тихо, что он, пожалуй, угадал сказанное только по движению губ. — Знаешь, у меня такое ощущение, словно я знаю тебя целый год, самый счастливый год в моей жизни…

Сергей порывисто, неловко прижался щекой к ее плечу и почувствовал, как пальцы ее рук, отдавая знакомое, исцеляющее тепло, заскользили по голове, по шее… Они сидели так, близко друг к другу, пока она сама не отстранила его.

— Поехали… У нас еще много таких годов.

Молчали, глядели вперед на летящую под них серую дорогу, тихие, чуть пристыженные своим внезапным откровением.

Первой заговорила она. В больших глазах уже сверкали озорные искорки.

— У меня есть одна чисто женская просьба. Можно?

— Тебе все можно…

— Знаешь, сильно-пресильно хочется проверить одну догадку…

— Еще одна догадка? — шутливо ужаснулся Сергей. — Ты, по-моему, переполнена идеями, открытиями, домыслами…

— Точно. Начинаешь меня познавать… Так слушай!.. Потапов мне рассказывал, что Глафира Николаевна — дочь бедного крестьянина, малограмотная, забитая. После смерти своего мужа она перебралась в Москву к брату и так и осталась жить у него… А попили мы с Глафирой Николаевной чайку, и меня начали одолевать сомнения. Никакой «забитости» в ней я не увидела. Говорит свободно, смело, остроумно. Деревенские манеры показались мне ловким макияжем…

— Столько лет в городе прожила, могла измениться… — вставил Сергей.

— Согласна. А как объяснить то, что у нее на тумбочке у кровати лежит французский роман с закладкой?.. Позже я увидела целую полку французских и английских книг.

— Бывает. Старая крестьянка решила изучать иностранные языки на досуге.

— Допустим. А вот дальше ты не сможешь мне возразить. В укромном уголке на стенке я разглядела фотографии. На одной Глафира Николаевна в роскошном платье с глубоким декольте. Такие наряды крестьянки только в журналах могли увидеть. На другой — двое мужчин, элегантны, солидны. Ни один из них не похож даже на сельского старосту. Возможно, один из них наш граф, во имя которого убивают…

— Уже интереснее, — признался Сергей. — Так в чем же суть твоей догадки?

— Да это, пожалуй, скорее женское любопытство… Мне хотелось бы глянуть на дом в деревне Воронково Тульской губернии, где жила эта «забитая» крестьянка, порасспросить ее соседей…

— Давно это было… Сохранился ли дом, живы ли соседи, да и деревни этой, возможно, уже нет.

— Глафира Николаевна говорила, что недавно ездила поклониться своей родной избушке, с подружками встречалась… Только не верю я ей, не верю… Не селянка она… По моим данным, километров через десять — пятнадцать будет поворот…

— Ты даже маршрут определила? — в который раз за день изумился Сергей…

— Порасспрашивала кое-кого, карту области достала… — объяснила девушка, но тут же, бросив взгляд на зеркальце, висевшее над ними, прошептала совсем другим, властно-интригующим тоном: — Хочешь, Фома неверующий, я представлю тебе еще одно доказательство?.. Та серая «Волга» преследует нас от самого дома… Я ее третий раз вижу…

Она повернула зеркальце так, чтобы Сергею была видна идущая следом машина. Это действительно была серая «Волга». Несмотря на разделявшие их метров сто — сто пятьдесят, виден был ее номер…

— Ты, конечно, уверена, что это Чугуев?

— Сейчас выясним…

Она резко свернула на проселочную дорогу, описала большое кольцо вокруг сгрудившихся силикатных пятиэтажек и снова выехала на шоссе. Серая «Волга» ждала их у обочины. Но как только «жигуленок» коснулся передними колесами асфальта, «Волга» развернулась на большой скорости, едва не столкнувшись с грузовой машиной, и помчалась в сторону Москвы. Сергей все же успел разглядеть лицо водителя. Это был Чугуев.

— Догоним? — азартно предложила девушка.

Но Сергей остановил ее, положив руку на маленькое плечико.

— Не надо… Мы лучше позвоним Потапычу… Поехали дальше… Послушай, а ты, случайно, не полковник угрозыска?..

Они засмеялись счастливо и звонко.

— Поверил. Наконец-то. А то, чувствую, сидишь, усмехаешься… Когда же вы только перестанете видеть в женщинах одну только слабость?

— Притормози… Позвоню…

— Я сама, — Она открыла дверцу и, обернувшись, добавила: — Телефон знаю… А ты погуляй у машины…

Сергей задержал ее.

— Попроси его прежде всего выяснить, где сейчас находится Чугуев…

— Зачем? Мы и сами знаем…

— Так надо. На всякий случай… Узнай номер машины Чугуева… И пусть он пошлет кого-нибудь из ребят в гараж Чугуева: на месте ли его машина.

— Но это же ясно как белый день, — возразила она.

— Пока только нам…

Вернулась она минут через пять, расстроенная. В ее больших голубых глазах слились воедино тоска и растерянность. Села в машину, положила руки на колени, как школьница, которую выгнали из класса.

— Ничего не понимаю… Я позвонила, Потапов мне сказал, что беседует сейчас с Чугуевым…

— Мистика какая-то… — отозвался Сергей. — Я же сам его видел… А номер машины?

— Совпадает. На его машине нас преследовали…

Теперь Сергей открыл свою дверцу, вышел.

— Ты звонить?

— Нет.

Он перепрыгнул через придорожную канавку и направился к дородной, полусонной женщине, которая сидела на лавочке, сжимая грязными сапогами ведро с пышными хризантемами — белыми, фиолетовыми, красными, желтыми.

— Сколько стоят все цветы?

— А сколько дашь… — ответила женщина лениво, будто знала наперед, что ничего он у нее не купит.

— А сколько есть, столько и дам…

— Ну даешь! — Женщина сразу пробудилась от дремоты, зашевелила губами, точно подсчитывала и боялась ошибиться. — Влюбился, поди… Спасибочки, спасибочки, — сказала, принимая пачку денег. — Может, еще сходить, сорвать?..

Сергей втиснул охапку хризантем в машину, с них еще стекали и падали на сиденье капли воды.

— Это тебе…

— Ой, какая прелесть! — Она обхватила руками цветы, скрывшись за ними. — Как пахнут! Свежестью, миром, твоей добротой… Они мои… Я не хочу с ними расставаться… Ты можешь сесть за руль?

Сергей обошел машину, занял ее место.

Любое слово было излишним, оно могло сразу развеять интимно-нежный и необъяснимо волнующий покой, что теперь воцарился внутри маленького синего «жигуленка».

— Поворот! Поворот! — вскрикнула она, и все исчезло, они вернулись в свой прежний мир забот и сомнений. — Чуть не проехали… Через два километра будет Воронково…

Деревня выплыла из-за осинового, болотистого леса, старая, скучная, какой она, наверное, была и в те годы, когда здесь жила Глафира Николаевна.

— Ищем двухэтажный кирпичный дом… Вон один… Второй… Больше не вижу.