Если раскопать холм… - Анатолий Варшавский

«Цивилизация кончается на первом пороге Нила», — упрямо твердили приверженцы расизма, уподобляясь тем картографам начала XIX века, которые, ничтоже сумняшеся, чуть ли не на всей карте Африки писали: здесь водятся львы.

Львы и другие звери, и люди, не слишком отличающиеся от животных, — так хотели представить дело расисты.

Жизнь опровергла эти человеконенавистнические теории.

Африка имеет свою историю! Не менее древнюю, чем Азия или Европа. И одно из свидетельств этому — блестящие находки Лота.

Историческая карта Африки, еще недавно столь же пустая, как ее географические карты прошлого столетия, ныне все более начинает заполняться вполне точными наименованиями. «Мы, — заявил недавно в своем обзорном докладе о положении в археологии и истории Африки один из ученых, — открываем что-нибудь новое каждые шесть месяцев».

Следует сказать, что новые даты получены при перепроверке и для Тассили. Они показали: культура этих районов еще более древняя, чем это предполагал Лот. Любопытнейшие данные получены и для горного района, граничащего с Тассили: круглоголовые фигуры здесь датируются 4800 годом до н. э., некоторые очаги — началом седьмого тысячелетия, керамика — 5095 годом до н. э.

63

Продолжаются раскопки и на землях древних шумеров. С 1969 года на севере Ирака, в знаменитой Синджарской долине, по которой некогда проходил самый удобный и короткий путь из Северной Месопотамии в Сирию, и дальше, к Средиземноморью, работает советская археологическая экспедиция. Сейчас уже ясно: без малого восемь тысяч лет назад спустились в Синджарскую долину с гор Курдистана племена первых земледельцев.

Это с тех пор росли здесь телли, сохранившие нам вехи истории.

Поселения, последовательно сменявшие друг друга, это уже для археологов привычно.

Но в Ярым-тепе I, древнем холме, одном из многих, в слоях, относящихся к шестому тысячелетию до н. э., они, к своему удивлению, находят медные украшения и кусочки медного шлака!

64

Может быть, и в самом деле пора пересмотреть наши представления, относящиеся к векам и металлам?

Действительно: в 1962 году кусочки меди Мелаарт находит в Чатал-Гуюке. Время? Начало шестого тысячелетия. Затем настает очередь Бейджесултана, в Западной Анатолии. Потом Сиалка в центре и Али-Коша на юго-западе Ирана. В Али-Коше находят медь в слоях, относящихся к середине седьмого тысячелетия.

Медь находят в третьем слое Каранова. Похоже, что на Балканах был свой очаг: кое-какие находки тамошней меди относятся к пятому тысячелетию, и, следовательно, они на тысячу примерно лет старше, чем аналогичные находки, сделанные на островах Эгейского моря и Крите. Медь находят и в других местах — в Болгарии, а также Югославии, Румынии.

В гораздо более ранние времена, чем это могли себе представить даже десять — двенадцать лет назад! И на огромной территории, в местах, отстоящих друг от друга на две с лишним тысячи километров!

Это было настолько ново, так нарушало установившиеся представления, что исследователи буквально не поверили своим глазам.

И тем не менее это было фактом.

Откуда же брали руду? Где выплавляли из нее медь?

…Начиная поиск, участники советско-болгарской археологической экспедиции, уже несколько лет работающей в Болгарии, знали: в местах современных разработок меди нередко встречаются и следы старых разработок, иной раз относящихся к античности. Но это была лишь, так сказать, общая посылка. Дело осложнялось еще и тем, что позднейшие карьеры и шахты, как правило, перекрывали старые.

И все же исследователям удалось напасть на след. Первая шахта, которую им показали в урочище Аи бунар («Медвежий колодец») в восьми километрах от уже известной нам Старой Загоры, была неглубока: семь-восемь метров. Но в одном из отвалов археологи натолкнулись на обломки глиняной посуды. И обломки эти относились к временам достаточно давним — к четвертому тысячелетию до н. э.!

Раскопки начались осенью 1972 года. Прошло всего несколько дней, и находки буквально посыпались «дождем», скажет участник экспедиции известный советский специалист в области древней металлургии доктор исторических наук Евгений Николаевич Черных. Обломки роговых орудий, медные топоры, кайла.

Пять тысячелетий назад люди с помощью этих орудий пробивали карьеры в известняковых породах. Карьеры эти оказались вовсе не такими, какими их себе представляли до того ученые. Не ямы-закопушки «малого залегания», а достаточно крупные выработки длиной пятнадцать — двадцать и даже сто метров! Ширина от одного — двух до десяти метров. Глубина… Трудно сказать, какая глубина. Археологи еще не достигли дна ни одной из них.

Аи бунар, свидетельствует Черных, решительно покончил с прежними представлениями о примитивной добыче самородной меди людьми энеолитической эпохи на Балканах и в Карпатах. Подобную работу не могли проводить отдельные «любители» в рамках домашнего ремесла.

И наверняка Аи бунар — не единственное место такого рода.

…На протяжении большей части своей долгой истории люди не знали металла. Не знали они и гончарного дела. Дерево, кость, шкуры, волокна, сухожилия — все это не нуждалось в трансформации.

Но изделие из глины может быть использовано в быту лишь в том случае, если будет обработано при соответствующей температуре. Металл должен быть выплавлен или по крайней мере соответствующим образом разогрет.

Керамика и металлургия становятся возможными лишь начиная с того момента, когда человек овладевает техникой обращения с огнем и его использованием. Нужны особые печи, нужно изобрести горнило, тигели, нужно научиться контролировать температуру поступления воздуха, да мало ли что еще нужно в этой великой науке добывания металлов.

Получается, что они и появились примерно в одно и то же время — глиняная посуда и металл! Или во всяком случае в близкие времена — в начальную пору неолита. Не означает ли это, что несколько по-иному, чем прежде, следует представлять себе становление металлургии?

И только ли металлургии?

65

…Еще недавно вряд ли кто-нибудь, кроме жителей близлежащей деревушки, знал о существовании Телль Морейбета в Сирии — в конце концов, мало ли таких древних холмов насчитывается в этой древней стране.

Сейчас Морейбет становится знаменитым. И не удивительно: сделанные здесь находки открывают новые горизонты.

А началось все почти так же, как и, помните, на Колыме. Тут тоже шла речь о гидроэлектростанции, большой, современной. Плотина должна была перегородить Евфрат; проектом предусматривалось и искусственное море. В этих засушливых местах оно приобретало особое значение, очень уж необходима вода для орошения.

Море должно было разлиться на восемьдесят километров в длину: расстояние достаточно внушительное. На прилегающих к Евфрату землях издавна селились люди, и следовательно, с точки зрения археологической, эти земли представляют собой драгоценнейшее, уникальнейшее хранилище сведений о былых цивилизациях. Отдать воде эти участки, даже не попытавшись провести раскопки? Естественно, что этого нельзя было допустить.

Подобно тому как это было сделано в Египте во время строительства плотины в Абу-Симбеле, ЮНЕСКО и тут обратилось с воззванием ко всем странам: необходимо спасти бесценные сокровища прошлого, самым тщательным образом исследовать те телли, которые окажутся на дне будущего водохранилища.

Археологическая разведка и первые раскопки начались десять лет назад, в 1964–1965 годах. Их вел голландец Морис Ван Лоон, возглавлявший экспедицию Чикагского университета. И успешно: под толщей холма Телль Морейбет удалось разыскать остатки докерамического, как напишет Ван Лоон, поселения, относившегося, насколько можно судить, к концу девятого — началу восьмого тысячелетия до н. э.

В 1971 году раскопки продолжил французский археолог Жак Канвен, ученик уже известного нам Леруа-Гурана.

Последовало три кампании раскопок. И открытие, которое оказалось едва ли не самым сенсационным в 1973 году.

66

Телль Морейбет находится на левом берегу Евфрата, неподалеку от одноименной деревушки в восьмидесяти километрах от Алеппо.

Триста метров в длину и высота пятнадцать метров — так выглядит холм.

В 1964 году Ван Лоон вел раскопки с северо-восточной стороны. Канвен начал раскопки с западной стороны. Ему удалось разыскать следы пребывания людей, относящиеся, примерно, к тем же временам, что и следы наиболее древних поселенцев в соседней Палестине. Это уже само по себе было достаточно весомо, но Канвен на этом не останавливается. Он продолжает раскопки на сей раз с восточной стороны, поскольку именно там холм вплотную подходит к реке и можно было предполагать, что в этом месте некогда находился рыбацкий поселок: ведь, в конце концов, рыбная ловля, охота, собирательство предшествовали взращиванию злаков и приручению животных.